В 1953 году в Советском Союзе сняли ограничения на поездки иностранцев в целый ряд регионов, и майор американской армии Мартин Манхоф и его жена Джен в полной мере воспользовались оттепелью, наступившей после смерти Сталина, и много путешествовали. В мае 1953 года супруги отправились в первую большую поездку — двухнедельное путешествие по Транссибирской железной дороге. К ним присоединились двое коллег Мартина из аппарата военного атташе при посольстве США. Уникальные воспоминания и кадры из путшествия опубликовало издание «Настоящее время (НКО или СМИ, выполняющая функции иностранного агента)».
В восьмистраничном письме родственникам Джен рассказывала о долгом путешествии в поезде, часто довольно скучном: десять вагонов, в том числе вагон-ресторан, отвратительные запахи, не дающее покоя радио.
— Как и во всех советских поездах, в нашем была радиоточка, и центральное радио звучало беспрерывно… В советских репродукторах всего два режима — ВКЛ и ВЫКЛ. ВКЛ значит на всю катушку. Так мы и ехали все две недели… Когда в коридоре никого не было, мы выключали эту адскую штуковину, но двое мужичков, отвечавших за наш вагон, рано или поздно подходили и, не скрывая недовольства, включали ее снова.
По дороге Мартин делал фотографии.
Остановку американцы сделали в Ачинске. Местные жители с удивлением наблюдали, как четверо американцев пытаются купить еды, найти жилье и достать билеты на поезд до Абакана.
— Понятно, что ничего этого невозможно было сделать, не обратив на себя внимания 99 процентов населения, — пишет Джен. — Один процент, не обративший на нас внимания, составляли люди, валявшиеся в стельку пьяными по углам и канавам.
В Ачинске с американцами произошел неприятный случай в ресторане. Они купили пива молодому человеку, который играл на аккордеоне на сцене.
— В зал вошел распорядитель — человек, который забирал у нас пальто, и объявил во всеуслышание, что кафе закрывается. Поднялся шум, люди пытались понять, что происходит, зазвучали множество «почему?». Неужели всех разогнали из-за нас? Что мы сделали не так? Дали официантке слишком много чаевых? Или не следовало покупать пиво музыканту? Или ресторан закрыли просто потому, что мы туда зашли? Мы никогда этого не узнаем.
В Абакане, финальной точке путешествия, Манхофов больше всего поразила гостиница.
В туалетах все удобства сводились к дырке в деревянном полу.
— Перед этими последними дверями приходилось зажимать нос. Я отказывалась дышать из чистого упрямства, — пишет Джен. — Утром, когда уборщица наводила хоть какой-то порядок, было еще терпимо. Но к вечеру, учитывая, что туалетом пользовались не только постояльцы гостиницы, вокруг дыры было практически невозможно найти чистого места, чтобы поставить ногу.
Удивила в СССР американку крайняя нищета населения.
— Для большинства людей, которых мы встретили в этой поездке, главная проблема — выживание. Нет даже проблесков цивилизации. Нет никакой гордости, люди ни к чему не стремятся… Люди жуют свою краюху и засыпают от усталости, пока ждут поезда. Все грязные, от всех воняет. Вода в дома не проведена, им трудно соблюдать элементарные правила гигиены.
За два года Манхофы побывали в Мурманске, Архангельске, Киеве и в Крыму.
Джен сравнила черноморское побережье Крыма с Италией и удивляется, насколько несоветским оно кажется даже западному человеку, свыкшемуся с московской жизнью.
— Было странно видеть везде русские вывески, надписи и объявления — только они и напоминали, что здесь тоже их земля, потому что если бы не люди и не язык, можно было бы подумать, что находишься в какой-то другой стране. Где бы мы ни появились, все относились к нам очень хорошо, как будто мы были у них в гостях. Мне кажется, они с удовольствием позвали бы нас домой, если бы власти этого не запрещали. В Украине к нам проявляли огромный интерес.
В марте 1954-го Мартин и трое других военных атташе, в том числе и Фелчлин, отправились в Хабаровск — город на границе с Китаем, и снова проехали через всю страну. Джен с ними не было.
