Бывшая глава администрации Прионежского района Светлана Всеволодовна Чечиль вот уже три недели находится в СИЗО: 27 апреля Петрозаводский городской суд огласил приговор, назначив наказание в виде лишения свободы сроком на 1,5 года. Мы уже писали о том, что при оглашении приговора звучали факты, не соответствующие действительности. Казалось бы, грубейшее нарушение. Но судья решил пойти еще дальше: после оглашения приговора некоторые его части были подкорректированы. В печатном варианте решения нет того, что звучало в зале в суда. Там указаны другие факты!
Напомним: Светлану Чечиль осудили за то, что в декабре 2012 года она якобы умышленно превысила должностные полномочия и подписала постановление об изменении вида разрешенного использования двух участков земли. Частных, не муниципальных! На землях, ранее предназначавшихся исключительно для сельскохозяйственного производства, стало возможно ведение дачного хозяйства, за счет чего в тысячи раз выросли налоги в местный бюджет, а у заброшенных полей появилась перспектива превратиться в облагороженный дачный поселок. На сегодняшний день указанное постановление отменено, земли в полном порядке, никакого строительства на них не было и нет.
Не сумев обнаружить в действиях Светланы Чечиль личной заинтересованности, следствие обвинило ее в том, что она действовала в интересах своего двоюродного брата политика Василия Попова, который якобы является истинным владельцем указанных участков земли. Целый год государственный обвинитель упорно пытался доказать именно этот мотив. Однако ни за два года следствия, ни за год судебного разбирательства доказательств причастности Попова найти не удалось. И судья, естественно, исключил из обвинения упоминание о политике. Зато включил утверждение о том, что Чечиль действовала в интересах знакомых – настоящих собственников земельных участков: предпринимателя Чеслава Скрипина и бывшего директора торгового дома «Ленторг» Александры Корниловой.
В приговоре суда, оглашенном 27 апреля 2016 года в здании Петрозаводского городского суда, было указано, что, оценивая взаимоотношения Чечиль и Скрипина, суд принял во внимание показания подсудимой о том, что Скрипин мог принять участие в ее личной жизни, когда у нее были проблемы со здоровьем. Сторона защиты и журналисты были в шоке. Потому что все, кто слушал показания Светланы Чечиль, слышали совершенно другое: что она максимум могла поздороваться со Скрипиным, и приписывание ей личных отношений с этим человеком вообще воспринимает как оскорбление. Про помощь при проблемах со здоровьем подсудимая говорила, когда рассказывала о своем брате.
Однако на этом сюрпризы не закончились. Текст приговора чудесным образом изменился. В документе, выданном на руки осужденной, ни слова о помощи ей Скрипина уже нет (хотя в провозглашенном приговоре об этом упоминалось дважды). Теперь там указание на телефонные соединения. К слову, Светлана Чечиль неоднократно просила суд запросить в УСФБ РФ по Карелии распечатку этих телефонных разговоров со Скрипиным, чтобы суд мог убедиться в том, что ни к каким земельным участкам и изменению их категории эти звонки отношения не имели. Судья отказал.
В приговоре указано, что «цели восстановления социальной справедливости, исправления Чечиль и предупреждения совершения ею новых преступлений могут быть достигнуты лишь в условиях изоляции ее от общества». О какой социальной справедливости может идти речь, когда части приговора после его оглашения переписываются? Это может свидетельствовать, что мотивы принятия решения далеки от юридических. Не зря дело Чечиль называют политическим.
Ошибка в документе
За то время, пока Светлана Всеволодовна находится за решеткой, нам удалось разобраться и в истории с документом, из-за которого ее взяли под стражу в зале суда.
Так как местом отбывания наказания Петрозаводский городской суд определил Чечиль колонию-поселение, то до вступления приговора в законную силу (то есть до решения апелляционной инстанции, а она еще может и изменить приговор) Светлана Всеволодовна должна была находиться на свободе. Однако суду чем-то не угодила медицинская справка, которая была предоставлена подсудимой после пропуска одного из заседаний суда, и меру пресечения с подписки о невыезде председательствующий изменил на арест. В момент предоставления справки из медучреждения у суда не было вопросов. Все устраивало! О наличии претензий к документу судья без пояснений сообщил подсудимой во время оглашения приговора.
– Принимается во внимание, что подсудимой была предоставлена «медицинская справка» (в печатном варианте приговора это словосочетание указано именно в кавычках. – Прим.авт.), противоречащая официальному ответу на запрос суда из ГБУЗ Городская поликлиника №3), – зачитал председательствующий и поверг в шок подсудимую, защитника, журналистов…
Так уж сложилось, что именно в тот день, когда Чечиль заболела, мы звонили ей для того, чтобы уточнить время начала заседания суда. Светлана Всеволодовна сообщила, что заседание, скорее всего, отменяет, так как она плохо себя чувствует, а потому находится дома и ждет врача из поликлиники. Насколько нам было известно, врач пришел, а после очередного визита в поликлинику терапевт выдала Чечиль справку, которая 20 апреля благополучно на наших глазах была предоставлена суду.
Что это был за запрос суда? Каково его содержание? Почти две недели родственники и защитник осужденной ломали над этим голову! Зачем председательствующему вообще понадобилось перепроверять информацию, указанную в справке? На документе, предоставленном Светланой Чечиль в суд, помимо подписи лечащего врача, имеется три печати: одна – терапевта и две – поликлиники. Для того чтобы, не болея, предоставить такую справку, Светлане Всеволодовне нужно было либо вступить в преступный сговор с терапевтом, либо подделать подпись врача и изготовить три поддельные печати. И то, и другое выглядит как минимум нелепо, потому как – а зачем? Это было абсолютно рядовое заседание суда, которое при необходимости Светлана Всеволодовна и так могла попросить суд перенести. Судебное следствие к тому моменту было уже закончено. Шли прения сторон. И 15 апреля в прениях должна была выступать сама Чечиль. По собственной инициативе, т.к. у подсудимой нет обязанности выступать в прениях. Она могла попросить суд дать ей чуть больше времени на подготовку к этим прениям, и суд наверняка бы его дал, назначив заседание на 16-е, 20-е или какое-то другое число, но Светлану Чечиль устроило 15 апреля. У нее не было ни единой причины для того, чтобы пытаться это заседание отсрочить, да еще таким изощренным способом.
В поликлинику №3 города Петрозаводска (а именно к ней приписана Светлана Чечиль), мы шли со смешанными чувствами. В голове вертелось: «Это же врачи. Они должны помогать людям, а не калечить судьбы». Что могло заставить главного врача медицинского учреждения выдать документ, не соответствующий действительности (у нас, в отличие от суда, не было в этом никаких сомнений)? Как, зная, что от этого зависит, возьмут человека под стражу или нет, можно было поставить свою подпись? Совесть же жить потом спокойно не даст.
– Как вы спите? – собиралась поинтересоваться мы, выкладывая перед главным врачом поликлиники фотографии противоречащих друг другу документов. Однако, окинув взглядом бумаги, Сергей Шостак-Крицкий предупредил вопрос фразой:
– Все очень просто. Когда готовится ответ, информация смотрится по системе. Ну вы представьте, у нас 40 тысяч человек. Каждого искать – невозможно. У нас есть информационно-медицинская система, куда заносятся все данные. Если по какой-либо причине медицинский сотрудник не внес эти данные своевременно… А это возможно, и мы неоднократно сталкивались с такими ситуациями. Приходит запрос. Да, человек фактически находится у нас на лечении, но информации об этом нет. Искать, кто он, у кого он – это очень долго, на самом деле… Это связано с технической погрешностью. Если Светлана Всеволодовна действительно находится у нас на лечении, то мы можем дать совершенно обоснованный ответ, что она находится на лечении, но информации об этом не было….
– Она, к сожалению, уже не находится у вас на лечении. Из-за того, что вы предоставили недостоверный ответ, Светлану Всеволодовну взяли под стражу. Сочли, что она «уклонилась от суда» (именно такая формулировка использована в приговоре. – Прим.авт.) Поэтому ей изменили меру пресечения с подписки о невыезде на арест, – сообщили мы главврачу.
Сергей Сергеевич был неприятно удивлен.
– Здесь речь не идет о невнимательности. Запросов десятки ежедневно. Смотрятся они по нашей «замечательной» системе, – ответил Сергей Сергеевич и, заглянув в нее, тут же сообщил: – Теперь все данные в системе есть. Справка, выданная Светлане Всеволодовне, соответствует действительности. Это не фальшивка. Я прямо сейчас дам указание подготовить документ, что наш ответ суду содержит недостоверные данные.
Сергей Сергеевич тут же, в нашем присутствии, дал секретарю поручение. Уже через три минуты бумага была готова. Главврач при нас ее подписал и позвонил курьеру, которого попросил как можно быстрее доставить документ в суд.
За 18 минут нашего разговора Сергей Сергеевич, тоже заметно переживающий, несколько раз спросил:
– Она в СИЗО уже больше двух недель. Почему вы пришли только сейчас?
На самом деле мы пришли сразу, как только узнали, чем именно председательствующего не устроила справка, предоставленная Светланой Всеволодовной в суд. Как только увидели ответ поликлиники. К сожалению, адвокату удалось выбить этот ответ только спустя 14 дней. Впрочем, для положения, в котором оказалась Светлана Чечиль, это большого значения не имеет. Даже если бы мы раздобыли документ, опровергающий имеющийся в деле ответ поликлиники, через пять минут после оглашения приговора, на мере пресечения осужденной это бы уже не отразилось. Даже если бы главный врач лично, а не курьером доставил в суд правильную бумагу… До заседания суда апелляционной инстанции (а состоится оно не ранее конца июня) Светлана Чечиль останется за решеткой.
– Если увидите Светлану Всеволодовну, передайте ей мои извинения, – попросил под конец беседы Сергей Сергеевич. – Я обязательно разберусь, почему так произошло.
Уже на выходе из поликлиники мы вновь столкнулись с руководителем медучреждения.
– Я выяснил причину, – сообщил Сергей Шостак-Крицкий. – Это пресловутый человеческий фактор.
Сергей Сергеевич рассказал, что терапевт внесла в систему данные о здоровье Светланы Чечиль 20 апреля в 9.50, примерно через час после того, как был отправлен ответ на запрос суда.
Не хотелось бы искать виноватых среди врачей. В конце концов, ошибочный ответ в силу технических или человеческих причин в процессе судебного разбирательства в ответ на запрос судьи, прокурора или защитника мог прийти из любой организации. Прийти-то он мог. А вот стать сюрпризом во время оглашения приговора – нет! Законодателем установлено, что приговор должен быть основан лишь на тех доказательствах, которые были непосредственно исследованы в судебном заседании. Документ, на который сослался суд, обосновывая взятие Чечиль под стражу, в судебных заседаниях не исследовался. О его существовании сторона защиты даже не знала, хотя, судя по проставленной в нем дате, на момент последнего заседания ответ поликлиники в деле уже имелся. Что мешало судье сообщить о наличии документа, исследовать его и дать возможность Светлане Чечиль доказать обратное? На то, чтобы найти доказательства недостоверности этой бумаги, у нас, журналистов, ушло около часа. Адвокату, наверное, понадобилось бы меньше. А суду и вовсе бы хватило пяти минут – всего один контрольный звонок главврачу с вопросом: «Вы уверены? У нас в деле есть справка, говорящая об обратном». Но зачем? Ведь в ответе поликлиники пусть и совершенно абсурдная, но дискредитирующая подсудимую информация. Именная такая информация и была нужна. Иначе невозможно объяснить то, почему судья даже не сообщил сторонам о наличии такого документа. Нужна была причина, чтобы взять Чечиль под стражу, и ее нашли.
Пикеты
В понедельник в Петрозаводске прошли одиночные пикеты в поддержку Светланы Чечиль и за отставку главы Карелии Александра Худилайнена.
– Иду на пикет, потому что, во-первых, понимаю, что судебное решение несправедливо, необоснованно жестоко и продиктовано принадлежностью Светланы Чечиль к оппозиции. Во-вторых, потому что это необходимо лично мне, для того чтобы быть честным перед самим собой. Легко критиковать власть на кухне или негодовать в Фейсбуке. Другое дело – совершить реальный поступок, – сказал накануне актер и режиссер Олег Липовецкий.
И таких, как он, уставших негодовать на кухне, оказалось 60 человек. В пять часов вечера в накидках с надписью «Свободу Светлане Чечиль. Худилайнена в отставку» вышли родственники и друзья осужденной, депутаты Законодательного Собрания Карелии (Анастасия Кравчук, Александра Спиридонова, Светлана Логинова), бывший мэр города Галина Ширшина, руководитель «Ассоциации Зеленых Карелии» Дмитрий Рыбаков, председатель Российской объединённой демократической партии «Яблоко» Эмилия Слабунова, журналисты «Карельской Губернiи» и других изданий… Среди пикетчиков были люди разных профессий и возрастов. Не все из них лично знакомы со Светланой Чечиль. Но все они устали от правового беспредела, который творится в городе.
Форма – одиночные пикеты – была выбрана неслучайно: по закону, на такие акции протеста не требуется согласование властей. Главное требование: чтобы расстояние между пикетчиками было не менее 40 метров. Участники пикетов четко следовали букве закона, а потому едва уместились на проспекте Ленина. В течение часа они раздавали информационные листы и отвечали на вопросы жителей города.
Листовок было не очень много. Всего пикетчики раздали их около 2500.
– Там была основная информация по уголовному делу Светланы Чечиль. Мы хотели, чтобы люди с ней ознакомились, – пояснила идейный вдохновитель акций протеста Анастасия Кравчук. – Кроме того, на листовке также были приведены цитаты некоторых участников пикетов: они объясняли, что побудило их выйти в накидках на центральную улицу города. Мы подходили к жителям города со словами: «Прочитайте, пожалуйста! Это важно!»
И то, что это было действительно важно, лишний раз доказывает реакция властей: в Петрозаводске все типографии разом отказались печатать листовки в поддержку Светланы Чечиль. Их пришлось заказывать в Москве.
– Я понимаю, что, как свободная личность могу себе это позволить, – заявила Галина Ширшина, вручая листовку очередному прохожему. – Я могу открыто заявить о том, что происходит у нас в Карелии и с чем я не согласна... Светлану Чечиль демонстративно и по-хамски закрыли, по ошибочному аргументу – это просто несправедливо. Поэтому я в команде тех людей, которые готовы свободно выйти на улицы своего города и сказать: такого быть не должно, чтобы кто-то там сидел и выдумывал силовые решения в отношении оппозиционеров.
Похоже, пока длились пикеты, преступность в городе замерла: путешествуя от одного участника пикета к другому, наряды полиции кропотливо переписывали их фамилии и еще зачем-то запрашивали подмогу.
– Зачем заносите всех в блокнот? – спрашиваем.
– С нас требуют список, – честно признался страж порядка.
К Анастасии Кравчук, например, сотрудники полиции за час подошли целых семь раз.
В тот же самый день и в то же самое время свою акцию протеста провел и депутат Законодательного Собрания Карелии Виктор Позерн. Впрочем, отличалась она только внешне: Виктор Владимирович стоял с двумя самодельными плакатами, на которых было написано «Сколько стоит свобода убеждений?», а на другом (на фоне изображения Светланы Чечиль) – «Кто следующий?».
– Мы все вместе провели отличную акцию протеста! Спасибо всем за смелость! Спасибо, что поддержали нас и вышли на одиночные пикеты! Очень важно понимать, что ты не один! Я получила очень мощный заряд энергии, а сил на борьбу стало еще больше, – поделилась своими эмоциями по окончании пикетов дочь Светланы Чечиль – Анастасия Тимошенко. Дети Светланы Всеволодовны проводили свои акции около СИЗО. Именно там сейчас находится их мама.
Прогульщики
Власти не смогли помешать участникам одиночных пикетов напечатать листовки и не нашли оснований, по которым можно было бы пресечь эти акции протеста, поэтому не придумали ничего умнее, как провести свои пикеты, такие же по форме, с тем же количеством человек, на той же улице, только несколькими часами раньше и, разумеется, другими призывами. Сложно сказать, какого результата от данного действа ожидали его организаторы, но относительно внятно объяснить, зачем вышел на улицу, смог только один человек – общественник Дмитрий Данильев:
– Мы считаем, что территория Республики Карелия – это территория без коррупции. И что все коррупционеры, независимо от того, к каким партиям они принадлежат, должны сидеть в тюрьме. Поэтому мы считаем, что если партия «Яблоко» будет и дальше раскачивать лодку, то мы будем выходить снова и снова и показывать, кто есть кто на самом деле.
В этот момент в руках у Дмитрия был плакат с фотографиями депутата Законодательного Собрания Карелии Анастасии Кравчук, депутата Петросовета Ольги Залецкой, бывшего заместителя мэра города Евгении Сухоруковой, лидера карельских «яблочников» Василия Попова, ну и самой Светланы Чечиль, акции в поддержку которой, похоже, и спровоцировали выход в город Дмитрия Данильева. Молодой человек так бодро называл всех, кто был на его плакате, коррупционерами, что мы решили поинтересоваться, знает ли он суть возбужденных в отношении этих людей уголовных дел.
– Они присвоили землю сельхозназначения и передали ее под дачное строительство, – удивил Дмитрий.
– Это кто присвоил землю?
– Сухорукова и Чечиль, – уточнил пикетчик.
– Вот прям себе присвоили?
– Нет. Они передали ее коммерческим предприятиям.
Дальнейший разговор, конечно, не имел никакого смысла. До подобных обвинений, к счастью, не додумались даже правоохранительные органы.
С остальными мальчиками и девочками, в смысле знаний о тех людях, чьи портреты они держали в руках, и вовсе была беда. После каждого вопроса они растерянно переворачивали свои плакаты и пожирали их глазами в надежде найти ответы, но их там не было, поэтому приходилось сочинять.
– Что сделала эта девушка? – поинтересовались мы у Степана Лаврукова – молодого человека с фотографией Евгении Сухоруковой и подписью «Нанесла ущерб в 57,8 миллиона рублей».
– Она? – завис Степан. – Не знаю. Я просто нашел в Интернете информацию, что ее обвиняют в коррупции… ее обвиняют в том, что нанесла такой ущерб.
– А ее судили? Может быть, какой-то приговор вынесли?
– Я не знаю.
На вопрос, зачем он вышел на пикет, если ничего не знает о том человеке, против которого протестует, парнишка пояснил:
– Ну, после того, как в «Губернiи» опубликовали статью о том, что надо защитить людей, которых несправедливо обвинители в коррупции…
– А вы не согласны?
– Ну, если несправедливо, то согласен.
– А вы не допускаете мысли, что вот Евгению Сухорукову обвинили в преступлении несправедливо?
– Допускаю.
Когда мы дошли до следующего пикетчика с портретом Евгении Сухоруковой, выяснилось, что она, и причем совершенно недавно, «продала» кому-то здание «Петропита».
Пока Евгении Александровне не приписали еще и чье-нибудь убийство, мы поспешили к человеку, который держал в руках портрет Ольги Залецкой с подписью «Махинации с муниципальным имуществом». Парень представился Андреем Ниловым.
– Что конкретно она сделала? – уточняем у Андрея.
– Деньги себе загребала.
– А сколько загребла?
– Неизвестно.
– А вы вообще хоть что-нибудь знаете о ее уголовном деле?
– На нее нет уголовного дела.
И так про всех. Ребята перепутали суть всех уголовных дел, про которые, по всей видимости, в большой спешке им пытались рассказать. Во время расспросов их было искренне жаль.
Пикетчики уверяли, что на проспекте Ленина их около пятидесяти. Мы насчитали чуть больше десятка. Но что примечательно: пока они стояли в пикетах (некоторые на расстоянии пяти метров друг от друга), сотрудников полиции на центральной улице города не было вообще. Никакого желания составить список или хотя бы проверить документы. Может быть, потому, что прекрасно знали, что в акции используют несовершеннолетних? Все участники пикетов уверяли, что им есть 18 лет (по закону, принимать участие в подобных протестных акциях могут только те, кто достиг этого возраста), однако как только их фотографии попали в Интернет, «активную молодежь города» начали узнавать их одноклассники. Например, Артему Егорецкому сейчас всего 17 лет. Для того чтобы участвовать в акции, направленной против людей, которых и про которых они ничего не знают, Артем и его одноклассник Степан – учащиеся 11-го класса Университетского лицея – прогуляли уроки за две недели до ЕГЭ.
