Анна Савельевна Осипкова освоила совсем не женскую профессию — занималась резьбой по дереву. За свою жизнь она создала сотни скульптур, большая часть из которые хранится в музеях. Остальные раздарила. К 80 годам не нажила ничего. Из хозяйства у нее только кот Туман да собственные работы. Живет бабушка в бараке, и то не своем, а из дерева давно уже не вырезает — нужен не только талант, но и сила. Сейчас сил Анны Савельевны хватает только на картины. Их она пишет для односельчан совершенно бесплатно. Художница не привыкла брать за свой труд деньги и жаловаться, так воспитана. Говорит: пока ноги держат, никуда с родной земли не уедет. В деревне все знают мастерицу. На вопрос, как найти ее, уверенно отвечают:
— А вот, на горочку поднимитесь, и сразу под школой будет барак кирпичный — там она и живет.
В гости к Анне Савельевне съездили «Имена». Своего жилья у бабушки нет. Старый дом она продала, когда заболел муж. Деньги пошли на его лечение. Пожить в бараке ее пустила сестра. Комната старушки выглядит как картинная галерея. Все стены разрисованы яркими картинами со сказочными героями. Обстановка очень скромная, но в доме ни пылинки.
— Вот тут за дверью все мое богатство, все, что нажила. Пальто тут, а белье — на печке.
Анна Савельевна ходит по дому в верхней одежде — в стареньком бараке холодно, он давно требует ремонта, на который нет денег. Окна забиты полиэтиленом, чтобы не дуло. Этот дом построили более 50 лет назад вместе со школой, как жилье для учителей. Анна Савельевна охотнее рассказывает о своих картинах, чем о бытовых проблемах.
— Это Купалье. Незамужние девушки бросают в воду веночки. Если они не плывут, подталкивают их ножкой. Я уже плохо слышу, говорите мне как можно громче. Это мой автопортрет. А эта композиция называется «Странник», на ней я нарисовала своего дедушку — таким, каким запомнила. Это деревенька моя, хуторок Млын, где я раньше жила. Детки деревенские — пастушок и пастушка. Влюбленные у колодца — теперь уже и таких свиданий романтических нет, и колодцев таких. А это глухонемая девочка, с которой мы дружили. Она очень любила животных — я ее так и изобразила в лесу. Это, можно сказать, последние мои работы.
Родилась художница в большой крестьянской семье. У нее было пятеро сестер и один брат. Во время войны выжило только трое из семи детей. Остальные умерли от голода. Когда пришли немцы, Анне было четыре года, но первую встречу с солдатом нацистской Германии она запомнила всю жизнь.
— Помню, как в нашу хату приходил немец с собакой. Протянул мне руку, чтобы поздороваться, а я обе спрятала за спину. Он и говорит: «Не дашь руку, собака тебя съест». Я насупилась и молчала. Немец удивился: «Ну и партизанка!»
После войны пришлось нелегко. Отец погиб, мать одна поднимала ребятишек. Они и сами с детства работали — пасли свиней, в колхозе давали за это протухшее зерно. В голод были рады и такому. А еще траву варили, щавель.
— Как мы жили — не дай Бог никому! Собирали весной по полю гнилую бульбу, толкли ее в ступке, а потом мама пекла из нее лепешки. Хоть трудно было, но выжили.
Маленькая Аня была болезненной, поэтому бабушка и дедушка забрали ее к себе. Дед был мастером по дереву, делал лодки и домашнюю утварь. Он и научил девочку ремеслу.
— Можно сказать, что дедушка — это мой университет, — с теплотой вспоминает Анна Савельевна.
Она с детства увлекалась творчеством. Мечтала научиться рисовать, но в деревне учителя не было. Снова помог дедушка, дал дельный совет: «Рисуй, как видишь». А когда стало видно, что у девочки получается, сказал, что нужно учиться дальше. Выбрали художественно-графическое училище в Витебске.
— Для поступления нужно было представить свои работы. А у меня ни красок, ни бумаги не было. Рисовала на обоях, на плакатах с обратной стороны. Сажей рисовала. Так и сделала несколько композиций. Приемная комиссия немножко посмеялась, но меня приняли.
И снова пришлось нелегко. Стипендия крошечная, а родным нечего послать в помощь.
— Голодно было. Стипендию получала на первом курсе 14 рублей. Потом на каждом курсе повышали на 4 рубля. Ну, представьте, что на них купишь? А из дома помощи никакой. Жили в комнате с девочкой из детдома. Пойдем с ней, бутылок насобираем, помоем, сдадим, потом капусты, морковки купим, супа наварим. Туфельки мне дедушка брезентовые купил. Я в них и зимой, и летом ходила. Было не до гуляний, сидела на лекциях до обеда, потом идешь — аж сводит от голода.
В Витебске Анна познакомилась с будущим супругом. Он окончил Пинский индустриально-педагогический институт. Пара поженилась и отправилась осваивать целину. Работали на Кавказе, потом в Казахстане. Там в 1963 году родился сын Игорь. Мальчику не подошел климат, и пришлось думать, куда переезжать.
— Мы были такие отчаянные! Ничего не было, только два чемодана и сын. Решили писать запрос. Куда? Посмотрели на карту, выбрали станцию «Зима» на Байкало-Амурской магистрали. Но нам ответили, что такие специалисты там не требуются. И мы вернулись в Беларусь.
Поселились в деревушке Млын Чашникского района. На работу Анна Савельевна устроилась учительницей рисования в школу в Краснолуках. Село находилось в 15 километрах от их дома. Зарплата была небольшая, 75 рублей. Выручало свое хозяйство: и коровы были, и лошадь, и свиньи, и куры. К урокам Анна Савельевна подходила творчески. Признается, сейчас за такое могли бы и уволить.
— У меня были свои уроки, нестандартные. Не такие, как в школе. Самовольничала, сейчас бы меня за такое уволили. Вела учеников в лес и говорила: «Вот наша территория, наша деревня. Они сами разбивались по домам-семьям. Пеньки — столики, мох — кровати. Тут мы и рисовали, и изучали этикет: как правильно зайти в дом, как поздороваться, как накрыть стол. Зимой говорила директору, что у нас лепка скульптуры по программе, и мы шли на поле. И крепости, и разные фигурки из снега лепили. И я за это ставила им оценки. Могла быть и групповая оценка. Три девочки слепили хорошо — всем по пятерке.
Дома художница продолжала работать с деревом. Своей мастерской не было — приходилось творить под навесом сарая. Сама затаскивала туда трехметровую колоду, а в процессе работы просила мужа ее ворочать: «Геночка, ну пожалуйста, помоги мне». «Ой, надоела ты мне со своими корчами», — ворчал муж, но шел помогать.
Более 60 скульптур Анна Савельевна отдала в Чашникский исторический музей. Самые любимые из них «Одуванчик» — ее внучка сидит с цветком, «Я сам» — маленький мальчик пробует надеть ботиночек, а собака тянет за шнурок, композицию «Рыбак», на которой изображен мальчик в закатанных штанишках, вытащивший из реки щуку чуть ли не с себя ростом. Много работ раздарила.
Много сделала работ за свою жизнь. Но все это расползлось, расплылось, сама не знаю, куда. То попросят, то сама подарю, — рассказывает художница. — Работы очень часто забирали на выставки: и областные, и по культурному обмену. Потом сообщали: эту работу забрали в Боливию, во Францию, в Германию. В Ливадийском дворце в Ялте есть моя скульптура. Я ни разу не ездила на эти выставки. Отдавала работы без расписки. Что-то привозили назад, что-то нет. Никогда не зарабатывала на этом — ни на картинах, ни на дереве. Делала их не ради денег, не ради славы, просто мне так хотелось. Часто приезжали люди, говорили: «А подарите мне эту работу». Мне неудобно отказать.
Пять лет назад мужа не стало. С тех пор Анна Савельевна живет одна с котом Туманом. В доме нет холодильника, поэтому мясо летом покупает так, чтобы за день съесть, а зимой хранит его на кухне — здесь так холодно, что ничего не портится. Несмотря на возраст, Анна Савельевна до сих пор сама занимается хозяйством. Говорит, что надо заставлять себя работать — чтобы быть здоровой. Бабушка встает в пять утра. Делает зарядку, потом затапливает печку, приводит себя в порядок. После обязательно читает молитву «Отче наш». Кормить прежде кота, потом готовит себя. Затем идет на прогулку. На всякий случай говорит соседке куда. Мало ли в пути плохо станет.
— Никто мне по хозяйству не помогает. Все сама: дрова покупаю, огород сажу — лук, картошку, огурцы, помидоры. В магазин сама хожу. За день могу 8—10 километров сделать пешком. У меня здоровья нет, поэтому нужно ходить. Этим летом водила детей соседских на карьер купаться — недалеко, километров шесть от дома. Потом попросили меня на озеро их сводить, так мы за день 12 километров проходили. Им же хочется покупаться. Леса не боюсь абсолютно, могу ночевать там. Даже в незнакомые места иду одна. Лес — как дом родной. Там же отдыхает человек. Я разговариваю с деревьями, глажу их. И поплачу на пенечке, и порадуюсь.
