В начала марта СМИ облетела новость о том, что 32-летняя дочь певицы Маши Распутиной Лидия внезапно пропала. Ее искали родственники для того, чтобы определиться с наследством. После смерти отца Лидии и бывшего мужа Маши Распутиной Владимира Ермакова осталась четырехкомнатная квартира в Москве, часть прав на которую принадлежит Лидии. Кроме того, ей перейдет в наследство часть накоплений мужчины. Подруга покойного Виктора Ольга Мюнхгаузен говорит, что от Лидии нет вестей уже очень дано.
— Мне позвонил Алексей Ермаков (единокровный брат Лидии, сын Владимира от первого брака. — Прим. ред.) и сказал,что открыл у нотариуса наследственное дело, а сестру найти не может. Прописана в развалюхе в Сергиевом Посаде, но там ее нет. Что говорить, если последние полгода до смерти ее не мог найти даже родной отец. Телефон она отключила и нигде не появлялась. Брат переживает за судьбу сестры. Он считает, что Лида должна вступить в наследство, прописаться в четырехкомнатной квартире и зажить нормальной жизнью, — рассказывала Ольга.
Как удалось выяснить, все это время Лида находилась у мамы, Маши Распутиной. Только певица почему-то предпочла сразу об этом не рассказывать. Об этом родственникам Лидии поведал ее муж Виктор.
— Виктор Евстафьевич сказал, что она у мамы. Мы все успокоились. А брат просто по‑человечески беспокоился, потому что она не подала заявление, — рассказала Мюнхгаузен. Известно, что проблемы со здоровьем у дочери Распутиной начались после того, как ее родители развелись. Из-за сильнейшего стресса она оказалась в психиатрической лечебнице. Сразу после умер педагог по вокалу, к которому Лидия была очень привязана, — это тоже повлияло на ее самочувствие.
В октябре прошлого года Лидия обратилась к артистке в программе Бориса Корчевникова «Судьба человека». Она поблагодарила маму за поддержку и понимание и рассказала, что теперь часто общается с семьей мамы и очень им благодарна:
— Они меня простили, когда я покаялась на всю страну, приняли в свою семью. Мама, Виктор Евстафьевич, их дети, я им очень благодарна, я их очень люблю, — сказала она.
