Истории «Лучше пуля в спину, чем газовая камера». Как заключенные «лагеря смерти» Собибор спланировали побег, единственный в истории нацистских концлагерей

7 060

В мае 2018 года в России состоится премьера фильма «Собибор», посвященного знаменитому побегу заключенных из польского лагеря смерти в 1943 году. Режиссером фильма, как и актером, исполнившим главную роль, стал Константин Хабенский. Он сыграл в картине пленного лейтенанта Александра Печерского, который был главным организатором побега.

Несмотря на исключительность этого события, о единственном в истории удачном побеге из нацистского концлагеря до сих пор знают немногие.

Нацисты создали Собибор в марте 1942 года. Территорию лагеря обнесли проволокой и установили минное поле. По углам поставили вышки с пулеметами. Лагерь был разделен на три сектора, один из которых составляли так называемые бани — газовые камеры, в которых за историю Собибора умертвили около 250 тысяч евреев. Одну партию заключенных, прибывшую в 33 железнодорожных вагонах, обычно убивали за три-четыре часа. Большинство отправляли в газовые камеры сразу же после прибытия в лагерь. Часть оставляли в живых для хозяйственных работ: заключенные свозили трупы в специальный ров для захоронения, разбирали личные вещи убитых, занимались хозяйственными работами. При этом те, кого в бани еще не отправили, знали: их очередь тоже рано или поздно настанет.

— Когда эшелоны — как правило, большинство из них приходило ночью, но иногда и в дневное время тоже, — так вот, когда мы слышали свисток коменданта лагеря, это означало, что приближается очередной эшелон и персоналу нужно приготовиться выгружать людей; и когда ты слышал этот свисток, казалось, будто кто-то вырывает из тебя все внутренности, — вспоминает Эстер Рааб, бывшая заключенная лагеря. — Ты знал, что там внутри другие люди, дети, старики, взрослые, которые не совершили ничего дурного за свою жизнь, и вот сейчас они погибнут, а ты не можешь сказать ни слова, не можешь помешать этому, ничего не можешь, только внутри все копится, вся эта жажда мести, негодование, гнев, боль… Вы понимаете, что творилось в душе каждого из нас… и вот иногда эти эшелоны приходили днем, иногда их приходило так много, что они не успевали управляться с ними, и тогда они выстраивали тех людей за колючей проволокой, которая нас огораживала, и приказывали нам просто ходить назад и вперед, вперед и назад, чтобы то, что они говорили им — будто бы им предстоит работать здесь, — звучало похоже на правду, и это было тяжело, очень тяжело. Ты проходил мимо, смотрел человеку в лицо, понимал, что спустя полчаса его уже не будет в живых, и даже не мог предупредить его.

Советский офицер Александр Печерский тоже был в числе заключенных. В армию его призвали в первый день войны из Ростова-на-Дону, в октябре 1941 года Печерский попал в окружение под Вязьмой. Два года провел в рабочих лагерях. Оттуда уже опытного заключенного Печерского и отправили в лагерь уничтожения в Польше. Он входил в первую партию советских военнопленных, прибывших в Собибор 23 сентября 1943 года. Из 600 человек около 520 сразу казнили. 80 человек оставили для хозяйственных работ — в том числе и Печерского.

Печерский не питал иллюзий насчет своей судьбы, и предоставленную отсрочку решил использовать для того, чтобы попытаться дать фашистам последний бой. Среди заключенных лагеря оказался раввин Леон Фельдгендлер, бывший глава юденрата в Золкиеве, давно помышлявший о побеге. Вскоре раввин и советский офицер стали работать вместе. Как вспоминал Печерский, изначально они думали о том, чтобы бежать небольшой группой. Однако затем возник более дерзкий план — восстать и бежать всем лагерем.

Как написал Лев Симкин, автор книги «Полтора часа возмездия», восстание заключенных готовилось постепенно. Эда Лихтман свидетельствует: «Женщинам, которые работали в прачечной, было поручено добыть как можно больше патронов из домов, где жили эсэсовцы. Мы находили патроны в карманах их мундиров, в ящиках столов и шкафов». Были и другие женщины, которые в четвертом лагере (зоне) занимались разборкой трофейного оружия, им поручили принести ручные гранаты…", наконец, как решали, кому и что делать, когда придет «час икс».

— Все эти планы гроша ломаного не стоили, во всяком случае поначалу, но мы обсуждали их, мы видели в мечтах, как мы выходим на свободу, а все нацисты погибают, и это давало нам силы жить, — вспоминает узница Эстер Рааб. — Мы стали искать способ, начали строить планы, тайком ходить на собрания, хотя их было всего несколько, потому что нам нужно было соблюдать осторожность, и когда ты возвращался оттуда, ты чувствовал, будто что-то делаешь, что-то планируешь, пытаешься что-то предпринять. Если получится, это будет прекрасно. Если нет, ты получишь пулю в спину — а это лучше, чем отправиться в газовую камеру. Я дала себе слово, что ни за что не пойду в газовую камеру, что брошусь бежать, стану драться — и им придется потратить на меня пулю.

По плану, заключенные собирались уничтожить немцев-охранников в мастерских, куда предстояло зазвать каждого поодиночке под разными предлогами. Так и случилось. 14 октября 1943 года эсэсовцу Йозефу Вольфу узники сказали, что среди вещей новоприбывших обнаружили отличное кожаное пальто, которое явно ему подойдет. Он прибежал смотреть обновку, и его убили. Заместитель начальника лагеря унтерштурмфюрер Йоганн Нойман приехал, чтобы примерить костюм — его постигла та же участь. Начальник лагерной охраны обершарфюрер Зигфрид Грейтшус позарился на новое зимнее пальто. Пока одни убивали фрицев, другие перерезали связь с помещением охраны. Впоследствии планировалось прорваться через ограждение лагеря.

Конечно, в планы были посвящены лишь немногие — это увеличивало шансы на успешный исход дела. За несколько дней до «дня икс» в мастерских изготовили, а затем спрятали холодное оружие. По некоторым данным, существенную помощь заключенным оказали два надзирателя лагеря: они также были заключенными, но выполняли некоторые административные функции и имели относительную свободу передвижения.

Покончив с эсэсовцами, истощенные и безоружные узники похватали оружие, перерезали провода и отключили телефонную связь в лагере, обесточив заодно и колючую проволоку ограды. Начальник караула был убит, но план удался лишь частично — охранники, оставшиеся в живых, открыли огонь по бегущим по минному полю заключенным. Кто-то, увы, был убит. Но нескольким десяткам человек удалось прорваться и убежать в лес.

Из почти 550 заключенных рабочего лагеря 130 не приняли участие в восстании, оставшись в лагере. Однако разъяренные немцы, узнав о побеге, убили их. Впрочем, как и тех, кого удалось найти в лесах в результате широкомасштабных поисков. В итоге 80 человек погибли при побеге, еще 170 были пойманы немцами после. До конца войны дожили лишь 53 участника восстания.

Изнуренная побегом группа Печерского примкнула к партизанам. Вскоре он стал подрывником в отряде, вместе с боевой группой пустил под откос два немецких эшелона. Однако спустя какое-то время Печерского арестовали и отправили в штурмовой стрелковый батальон — разновидность штрафбата — искупать вину за плен. Несмотря на это, он дослужился до капитана, а также был тяжело ранен в бою. 20 августа 1944 года получил справку: «Дана технику-интенданту 2-го ранга Печерскому А. А. в том, что он на основании директивы Генерального штаба Красной Армии от 14.06.44 г. за № 12/309 593 свою вину перед Родиной искупил кровью. Справка выдана для прохождения дальнейшей службы».

После четырех месяцев тяжелейшего лечения в госпиталях Печерский вернулся в Ростов. Кстати, в госпитале Печерский познакомился со своей будущей женой — Ольгой Котовой, родившей ему дочь.

История уничтожения лагеря Собибор вошла в архивы обвинительных документов на Нюрнбергском процессе. Международный трибунал просил Печерского приехать на суд в качестве свидетеля, однако советские власти не выпустили его в Германию.

В 1948 году во время политической кампании преследования так называемых безродных космополитов (иначе говоря, отдельной прослойки советской интеллигенции, которую подозревали в прозападных настроениях) Печерский потерял работу. После этого он пять лет не мог устроиться хоть на какую-нибудь службу и жил на иждивении жены.

Внучка героя, Наталья Ладыченко, рассказывает, что Печерского не выпускали за границу, да и вообще, не очень-то чествовали:

— В 1987 году дедушке не разрешили поехать в Америку на премьеру голливудского фильма «Побег из Собибора», — делится воспоминаниями она. — Сразу после войны ростовское издательство «Молот» выпустило в свет тонкую книжицу «Восстание в Собибуровском лагере», написанную им. Он начал писать ее еще в госпитале, а сестра была знакома с редактором, показала ему заметки брата. Один из первых экземпляров книги хранится в нашей семье, несколько лет назад ее впервые переиздали. В том же 1945 году о подвиге деда рассказала «Комсомольская правда». К своему архиву он не подпускал никого, даже жену — мою бабушку. У него все было аккуратно разложено по хронологии и географии. Потому что писем приходило много и отовсюду. Он хранил все до единого. Зачем? С единственной целью — чтобы о «Собиборе» не забыли.

Наград у Печерского было немного: еще в 1949 году он был представлен к награждению орденом Отечественной войны II степени, однако ростовский облвоенком генерал-майор Сафонов изменил награду на медаль «За боевые заслуги». Никаких наград конкретно за подвиг в Собиборе Печерский так и не получил при жизни. Известно, что супруга Александра Ароновича долго уговаривала его уехать жить в Израиль — куда его, наверняка, выпустили бы — ведь бывший военнопленный считался и считается до сих пор в этой стране народным героем. Однако Печерский не хотел покидать родную страну. Он умер 19 января 1990 года в возрасте 80 лет и похоронен на Северном кладбище Ростова-на-Дону. На доме, где он жил, установлена доска памяти.

Кстати, один из участников восстания в Собиборе, уроженец Украины Семен Розенфельд, еще жив. Ему 95 лет, он еще в 1990 году эмигрировал в Израиль и с тех пор живет в Тель-Авиве. Семен Моисеевич дружил с Печерским: герои Собибора не теряли связь до последних дней жизни Александра Ароновича.

16 октября 2012 года там был открыт памятник Александру Печерскому, а также посажено именное дерево. Памятник поставлен на территории комплекса социального жилья, где проживает сейчас Семен Розенфельд.

youtube.com