Успешный бизнесмен Игорь Владимиров в советские годы служил на Камчатке и Кольском полуострове на подводном флоте, был на Кубе и во Вьетнаме в «горячих точках» и стал капитаном атомной субмарины. На его счету — работа у бывшего мэра Москвы Юрия Лужкова, строительство торговых точек в переходах метро. Строительство стало его бизнесом, и много денег Владимиров вложил в недвижимость — приобрел у олигарха Бориса Березовского трехэтажный коттедж с лифтом и люксовым интерьером.
Единственное, что не хватало Игорю Николаевичу и его жене Раисе Федоровне, это ребенка: женщина не могла иметь детей по состоянию здоровья. Они усыновили грудного младенца и назвали Игорем-младшим. В ребенке родители души не чаяли. Когда супруги были уже немолоды, Раиса Федоровна убедила часть имущества оформить на Игоря-младшего, чтобы сыну не пришлось после их смерти заниматься наследственными хлопотами. В 2011 году Владимиров переписал на него всю недвижимость. В итоге во владение сына перешел коттедж стоимостью около 130 млн рублей, таунхаус за 15 млн, две московские квартиры общей стоимостью около 15 млн, 200 тысяч долларов на счету в Греции и 50% доли в фирме, занимающейся сдачей в аренду торговых площадей в переходах метро с ежемесячной прибылью в 250 тысяч рублей. Также Владимиров договорился с сыном, что тот обязуется выплачивать ему содержание в размере 190 тысяч рублей в месяц из доходов с аренды недвижимости и прибыли фирмы, а также то, что отец останется жить в коттедже.
— Я тогда чувствовал себя очень одиноко, и мне мучительно захотелось продемонстрировать сыну свои любовь и доверие, — объясняет Владимиров.
Пять лет все шло по договору, однако как только вышел срок обжалования дарственной, в жизни Игоря Николаевича началась неразбериха. Подробности рассказывает «Московский Комсомолец».
Игорь-младший не появлялся у отца дома два года, и вдруг в 2016 году явился с предложением разместить его в клинике — у Игоря Николаевича начались проблемы с ногами.
— Я согласился лечь на обследование, и меня сразу же повезли на скорой в данное учреждение. Единственное, меня сразу насторожило, что вместе с санитарами около дома стоял наш участковый; судя по всему, он тогда и подтвердил, что я пьяница и больной на всю голову. В результате таким вот обманным путем я был доставлен сначала в частную клинику для принудительного лечения алкоголизма, которого у меня отродясь не было. В знак протеста я объявил голодовку, поэтому через 5 дней меня вынуждены были выписать из данной конторы. После выписки оттуда меня вновь забрал Игорь, ему удалось и во второй раз запудрить мне мозги — путем обещания на этот раз наконец отвезти в лучшую больницу Москвы широкого профиля № 1. В результате самая лучшая клиника оказалась психушкой. Ведь даже в приемном покое я и представить себе не мог, что ГБУЗ ПКБ № 1 им. Н. А. Алексеева — это широко известная в народе Кащенко, — рассказывает Владимиров.
Он добавляет, что его обманным путем лишили свободы — согласие на госпитализацию подписал его сын, и Игорь Николаевич мог остаться в психушке навечно. Мужчина похудел на 20 килограммов и приобрел еще два заболевания. Психически здоровый человек три месяца провел среди буйных пациентов, и врачебная комиссия не нашла никаких оснований удерживать его далее. Однако выписки за этим не последовало — Владимирова просто перевели в другое отделение, где другие врачи признали его душевно больным.
— Как я узнал позже, на основании решения данной комиссии сын подал в суд для получения опеки надо мной, — рассказывает Игорь Николаевич. — К счастью, через некоторое время после моего исчезновения мои друзья, ветераны-подводники, стали бить тревогу и разыскивать меня с помощью полиции. Через них мне удалось передать из больницы свое заявление в прокуратуру. После ее вмешательства я был поспешно выписан в тот же день прямо в больничной пижаме и тапочках, положенную по закону одежду выдать мне никто не удосужился. Хорошо, на дворе стояло лето. При этом в выписке напротив диагноза был прочерк, то есть это доказывает, что держали меня там незаконно. К тому же всех пациентов психиатрических клиник ставят на учет в психдиспансере, со мной этого тоже не произошло, ввиду отсутствия доказательств моего психиатрического диагноза. Также впоследствии выяснилось, что основанием для моей госпитализации стало липовое направление, полученное якобы накануне помещения меня в психушку, в тот день, когда я находился «на лечении алкоголизма» в частной организации. Эта бумажка представляет собой якобы официальное назначение опять же из частной клиники, без подписи врачей и печатей, где написано, что после осмотра психиатра мне рекомендована госпитализация в клинику для душевнобольных.
После выписки мужчина в тапках и пижаме отправился в свой коттедж, где жил до госпитализации. Как оказалось, там уже живут другие люди. У Владимирова была банковская карточка на всякий случай, но и она оказалась заблокирована. Мужчине пришлось спать несколько дней в подвалах и незапертых подъездах, пока его не приютили друзья-подводники и не помогли собрать деньги на временное проживание в частном приюте для престарелых. К нему приехала подруга Евгения, которая младше Владимирова на 52 года, — они познакомились, когда у покойной жены Раисы развился невроз, и Игорь Николаевич ушел от нее. Он подарил Евгении квартиру, в 2016 году они расписались. Но это не единственная женщина, с кем был знаком Владимиров, — три года у него гражданской женой была парикмахерша по имени Шаха, которой он тоже подарил квартиру.
Евгения Владимирова считает, что таким образом Игорь-младший мстит отцу за то, что тот вел разгульный образ жизни, пока его приемная мать умирала.
— Когда Игорь пропал, я несколько раз звонила его сыну, с которым была знакома, чтобы выяснить, что случилось. Игорь-младший говорил мне, что отец находится в санатории, он в депрессии, не хочет никого видеть и слышать. Лишь после того, как весь этот кошмар закончился, Игорь Николаевич позвонил мне из приюта, я сразу же прилетела к нему. Мой муж очень гордый человек, поэтому не соглашался переезжать в подаренную мне квартиру в Троицке. Он всеми силами, в том числе и в суде, пытался заставить сына исполнять свои обязательства: разрешить вернуться в коттедж и возобновить положенные выплаты. Все вещи, в том числе одежда, лекарства, инвалидное кресло остались там, — рассказывает Евгения.
Пытаясь выгородить себя перед судом, Игорь-младший позволил отцу вселиться в самую дешевую из своих квартир площадью 40 кв. м, однако денежные выплаты Владимирову до сих пор не поступают. Приемный сын уклоняется от общения и не отвечает на звонки.
— Конечно, вся эта ситуация обернулась для меня настоящей трагедией, — говорит Владимиров-старший. — Мы брали сына из дома малютки, когда ему было всего 3 дня… Пока я лежал в психушке, сын подал в суд на лишение меня дееспособности. Он, наверное, считал, что оттуда я уже не выйду и стану вечным узником, как Монте-Кристо. На заседании он рассказывал, что я бегаю голым по двору, вожу проституток и беспробудно пью. При этом я даже толком сам передвигаться по квартире не могу, мне 86 лет, на фоне всего этого кошмара появилась куча новых заболеваний. Но я, подобно герою Дюма, сбежал из плена и явился на суд. Когда судья увидела меня, еле двигающегося на ходунках по залу, то поняла, что все рассказанное — бред. К тому же на вопросы я отвечал абсолютно адекватно, поэтому в лишении меня дееспособности было отказано. Но и на этом сынок не угомонился. Выяснилось, что он каким-то образом вывел меня из учредителей моей же коммерческой фирмы, теперь он ее единственный владелец. У нас на руках есть экспертиза, что моя подпись поддельная, но на это всем наплевать. Кроме того, я не дарил сыну дорогостоящую мебель и предметы интерьера, оставшиеся в коттедже, таунхаусе и квартирах, получается, что он это захватил незаконно.
Но и в квартире Игорю Николаевичу с женой Евгенией не удалось спокойно пожить — то у машины во дворе ночью прокалывали колеса, то оказалось, что в двушке стоят жучки. Теперь уже в квартире выломана дверь, и любой желающий может проникнуть в помещение.
— Еще пока мы были в приюте, мужу по телефону стал названивать участковый по месту его прописки с угрозами. Мы писали заявление на эту тему в полицию, но адекватной реакции не последовало. Дальше начались новые проблемы. Уже был случай, когда Игорь-младший пытался вселить к нам в квартиру стороннего жильца, боюсь, эта история может повториться. Я бы с удовольствием увезла Игоря Николаевича к себе во Владивосток или хотя бы в троицкую квартиру, но он хочет продолжать борьбу: наказать психиатрическую клинику, где его незаконно удерживали, и призвать к ответу приемного сына. Правда, на все жалобы мужа в различные инстанции на действия врачей больницы им. Алексеева приходят отписки.
Несмотря на издевательства со стороны приемного сына, Игорь Владимиров в душе надеется, что тот одумается и перестанет издеваться над отцом. К сожалению, все письма к сыну о досудебном примирении и взывания к совести остаются без ответа.
