О том, что сейчас происходит в ДНР, рассказала бывшая жительница Донбасса. Ирина Дубровская уехала в Россию в 2015 году, она далека от политики и журналистики. Спустя два года женщина съездила на родину. Ее исповедь опубликовала «Лента». Составить ей компанию в поездке отказались все знакомые.
— Как и прежде, звала с собой людей из Москвы, умных и имеющих свое мнение, но им «Богородица не велела ехать на оккупированную территорию». Автобус был, как и в прошлый раз, более чем наполовину пуст. День был солнечный, дорога гладкая, и мы довольно скоро домчались до границы.
Водитель забрал паспорта, двое из них были российскими. Пассажиры принялись обсуждать тему родины. Сошлись во мнении, что беженцев из Донецка в приграничном Краснодаре не любят.
— Я думал, что Родина там, где заднице теплее, но во время этой войны я сильно пересмотрел свои взгляды. А вообще донецких нигде не любят.
— Да, я был в Краснодаре, там и правда донецких не любят.
— А кого вообще в Краснодаре любят?
Автобус простоял на границе около часа и двинулся дальше. Напоминаний о войне стало меньше. За окном привычный пейзаж с небольшими изменениями, вроде памятника гуманитарной помощи от Российской Федерации. Ирина сошла в родной Макеевке. За два года город стал оживленнее.
— Она мне показалась более оживленной, чем в 2015-м, но менее освещенной. Улицы чисто выметены, вернулись ступеньки в подземном переходе, украденные еще при Ющенко. В магазинах продукты местные: хлеб, молоко, куры, яйца, картофель. В доме тепло, есть свет, газ и теплая вода. У дома на трубах теплотрассы дружно греются собаки и кошки.
Тут, на территории МакНИИ, в доме моих бабушки и дедушки прошло мое детство. С одной стороны, даже хорошо, что они не дожили до 2013 года — увидев, во что превратилась за годы независимой от себя самой Украины территория когда-то процветавшего научно-исследовательского института, что стало с научными отделами и лабораториями, они бы умерли еще раз.
С утра женщина отправилась в Донецк, чтобы посетить Национальный технический университет (раньше он назывался Донецким политехническим институтом). Студентов стало больше, чем в прошлом году. Образование здесь бесплатное для всех.
— В этом году их стало в полтора раза больше, чем в прошлом. Образование в ДНР бесплатное, что вполне соответствует идеологии народной республики. Говорят, что с Украины тоже приезжают учиться. На бегу один студент вручил мне приглашение на выставку студенческих изобретений.
Доктор технических наук Александр Петрович Ковалев вспоминает, что во время бомбежки его спасла икона. Когда взрывной волной вынесло стекло, оно аккуратно осело рядом, не причинив вреда никому.
— Я ее потом домой отнес, — объяснил Александр Петрович.
На работу люди, не уехавшие из города, ходили бесплатно, но сейчас они получают зарплату, им выплатили постепенно задолженности. Люди устали от войны, это читается на их лицах.
— Разглядывала людей. В автобусе, трамвае, на улицах. Хорошие лица, много красивых. Но усталость заметна, и неудивительно. 50 тысяч вооруженных мужиков с одной стороны стоят против 100 тысяч с другой уже четыре года. И это очень-очень близко. Снарядов друг в друга выпущено немерено, мины в полях лежат, люди гибнут.
Местная жительница высказывает то, о чем думают многие:
— Мы устали, мы никому не нужны. Первое время Захарченко выступал, говорил по телевизору: «Братья, земляки, вы потерпите, мы все сделаем, чтобы ваша жизнь стала полегче». А теперь что-то молчит. И машина у него ой какая дорогая, и у Пушилина тоже. Я-то терплю, и народ у нас такой терпеливый и работящий, но вот что обидно — время-то идет! А может, эти четыре года были бы самыми счастливыми в моей жизни…
Жизнь на Донбассе непростая. Крошечных пенсий не хватает даже на еду. Люди выживают как могут.
— Я приехала всего на неделю пожить жизнью дончан, и она трудна. Трудно все. Минимальная пенсия — 2600 рублей. Хочется кричать: правительство народной республики, поднимите пенсии немедленно! Это же наша родня — мамы, бабушки, они настрадались!
Я видела, как пожилые люди едут с окраин в немыслимую рань, чтобы продать у вокзала то, что вырастили на своих огородах, и при свете фонариков торгуют до открытия рынка, потому что им дорого за место заплатить. Многие их огороды-«виноградники» до сих пор под обстрелом. Но они не жалуются, стойкость и оптимизм людей Донбасса восхищает.
— Холодно тебе? Ты попрыгай, — говорит один дед другому.
— Не, пусть ОНИ прыгают, — смеется тот.
Горе не обошло стороной никого. В каждой семье есть своя страшная история. Вот одна из них:
— Было две сестры. Когда-то давным-давно одна, окончив институт, уехала в Ужгород, другая осталась в Донецке. В конце 2014-го западноукраинская позвонила дончанке. Поздравив племянницу с днем рождения, говорит: «А Коля-то мой в АТО пошел. Ну что, домики у вас хоть нормальные еще остались?» А слухи зловещие ходят, что в полях у Дебальцево до сих пор такие Коли лежат неубранные…
О чем бы ни говорили, все возвращается к разговору о войне. Обстрелы жилых кварталов объясняют так:
— Им платят за использованные снаряды. Если по позициям стрелять, то моментально придет ответный удар, и установка, откуда стреляли, будет уничтожена, а так — безнаказанно.
Удивительным образом в Донбассе это жесткое время сделало людей мягче. Местные помогают друг другу. Бездомные животные бегают с чипами на ушах — их кормят, лечат, везут в большие города, пристраивают. Дети Донбасса пишут письма Деду Морозу, и в них не просьбы об iPhone, а пожелания, чтобы каждая собачка обрела свой дом.
Где-то вдалеке до сих пор слышен свист снарядов.
— По полутемным улицам ходить стало неопасно, все хулиганы роют окопы по закону военного времени, однако ночью опять что-то свистело вдали. В сводке прочла, что обстреливали Докучаевск.
На обратном пути Ирина разговорилась с добровольцем, воевавшим на стороне ополчения. Он больше не воюет. Все изменилось сейчас, ему это не нравится. Кто-то пошел в правительство — «костюмчик, холка выбрита, окрас ровный», а семьи погибших бедствуют. Несмотря на все, через что им пришлось пройти, люди стараются держаться.
— Быть добру! —прощальные слова разговорчивого попутчика.
