Тема номера Милосердное убийство

Ася Зимина
№5 (767) 02.02.2011

В последние дни всюду обсуждается беспрецедентный случай – 72-летний петрозаводчанин помог уйти из жизни своей тяжелобольной 70-летней супруге, от которой, по его словам, отказались врачи. Теперь, согласно российскому законодательству, пожилого человека будут судить за убийство. Происшедшее уже назвали первым случаем эвтаназии (или эйтаназии) в Карелии. С этой формулировкой соглашаются лучшие врачи республики. О чем это говорит? Только о том, что вопрос о легком, нестрашном, безмятежном и достойном уходе из жизни волнует многих. Если не всех.

«Мы прожили вместе 40 лет…»

– Мы жили, как и все, – рассказывает обвиняемый в убийстве Вячеслав Алексеевич (или, как его зовут соседи – деда Слава). – Познакомились на танцах в общежитии, мне было 30, а она на два года моложе. Как-то быстро отношения сложились, сыграли свадьбу. Я был слесарем в экспериментальном цехе станкостроительного завода, она сначала работала в ОТК, а потом ушла в «малярку». Ухаживал, конечно, цветы дарил – а как же? Ходили и на танцы, и в кино, но когда уже за сорок стукнуло, то какие уж тут танцы. Я больше в лесу пропадал, на охоте да рыбалке, ну и жену частенько брал с собой. Она, правда, не научилась охотиться и рыбачить – все больше по грибы ходила и ягоды собирала. Так вот и жили – как обычно живут люди, воспитывали сына. Я за всю жизнь ни разу ее пальцем не тронул, хоть, бывало, и ссорились – это в каждой семье случается.

Вячеслав Алексеевич рассказывает, что супруга его заболела лет шесть-семь назад – память стала терять. Отойдет от мужа метров на десять, и, считай, потерялась. Но он не жаловался тогда и не жалуется теперь, говорит, мол, не печаль это была – даже если потеряется, то отыщешь ее, приведешь домой, и вся забота.

– Он же ее все время за руку держал, – рассказывает соседка Нина Карачевская. – У нас во дворе среди зелени камень большой есть, так он картонку на камень постелет и усадит жену, а сам не отходит. И в магазин, и на рынок вместе ходили, и всегда он ее крепко за руку держал. Хорошие соседи, спокойные, вежливые. А к причудам бабы Лиды все мы привыкли – она же не ругалась, не шумела, а просто забывала, где находится. Жалко только ее было – она ведь когда в себя приходила, все говорила: «Хоть бы умереть, чтобы все это закончилось». И деда Славу жалко – характер у него ангельский, и терпение его, если честно, поражает. Лично я не выдержала бы… Днем-то он за ней следил, но она ж и ночью уходила, когда он спал, – встанет у чужой двери и стоит босиком и в ночной рубашке, потом к другой двери пойдет. А если сумеет открыть дверь в подъезд, то и на улицу выходила.

– Может быть, смерть сестры и гибель сына так на ней сказались – не знаю, – делится предположениями Вячеслав Алексеевич. – Любил ли я ее? А вы как думаете – мы 40 лет вместе прожили… Все было бы ничего, вытерпел и ухудшение в ее состоянии, случившееся года два назад, когда она уже совсем редко стала понимать реальность. Но когда она сломала ногу... Мы вместе возвращались домой с прогулки, она поскользнулась, упала и сломала шейку бедра. Накануне нового года ее выписали из больницы домой. Сказали, что операцию не выдержит и держать ее здесь нет смысла. В общем, вышвырнули на улицу, как собаку… У нас же в стране если ты старик, да еще нездоров, то на тебе сразу ставят крест. В дом престарелых ее отдать – это значит лишиться квартиры… Я же тоже немолодой, у меня диабет, два года назад нога была сломана – еле хожу до сих пор, и спина надорвана – ухаживать дома за женой было очень тяжело. Мне ее ни поднять, ни повернуть. Да и вообще последние года два… В общем, не дай бог никому такое пережить, врагу не пожелаю.

Суров закон, но это закон

– Подследственный сам вызвал милицию, – рассказывает старший следователь СО по г. Петрозаводску СУ СК РФ по РК Андрей Хорин. – Как он рассказал на допросе, супруга неоднократно просила его завершить ее и его мучения, помочь ей уйти из жизни. Он не собирался этого делать намеренно, но 5 января проснулся и обнаружил жену на полу возле кровати со шнурком в руках. Как все именно произошло, не помнит, говорит, что у него случился один из приступов, которые он связывает с сахарным диабетом. (Соседка, со слов деда Славы, рассказала, что во время приступа у него все вокруг становится темным, будто свет выключается, и все звуки пропадают. – Прим. автора.) Только придя в себя, он понял, что случилось, и сразу же вызвал милицию. Заведено уголовное дело по части первой статьи 105 УК РФ – убийство. Учитывая, что подследственный не представляет общественной опасности, а также в силу возраста и состояния здоровья он не был арестован, а оставлен под подпиской о невыезде. Уже проведена психиатрическая экспертиза – ее результаты будут известны примерно через две недели.

Российское законодательство рассматривает эвтаназию исключительно как убийство и предусматривает наказание от 6 до 15 лет лишения свободы. Правда, суд может учесть смягчающее обстоятельство, согласно пункту «д» части 1 статьи 61 УК РФ: «Совершение преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств либо по мотиву сострадания». Но все хорошо понимают, что в столь почтенном возрасте и с учетом состояния здоровья обвиняемого любой реальный срок лишения свободы равносилен смертному приговору.

Общество не готово?

Дискуссии об эвтаназии дошли до нашей страны не так уж давно – с открытием так называемого железного занавеса. Между тем вопрос, есть ли у человека право на сохранение достоинства в последние часы жизни и на легкую безмятежную смерть, широко обсуждается во всем мире. В Нидерландах, Бельгии, Австралии эвтаназия легализована. Что же касается России, то, по мнению наших собеседников, общество еще не готово ни к широкому обсуждению этой проблемы, ни, тем более, к законодательным шагам.

Заведующий кафедрой анестезиологии и реаниматологии ПетрГУ, заслуженный деятель науки России, народный врач республики, председатель этического комитета при Республиканской больнице им. Баранова, профессор Анатолий Зильбер:

– Я категорически против широкого обсуждения в прессе проблемы эйтаназии, поскольку мировая практика показывает, что каждое такое обсуждение рождает всплеск самоубийств. Поэтому от комментариев отказываюсь, но вы можете обратиться к моей книге «Трактат об эйтаназии». Я готов подписаться под каждым словом, опубликованным в этой книге.

Мы последовали совету Анатолия Петровича. Книга была написана в далеком 1974 году, а свет увидела только четверть века спустя – в 1998-м. И тогда, 13 лет назад, автор сомневался в своевременности публикации. Коротко пересказать содержание книги невозможно, но вот несколько цитат из резюме авторской позиции.

«Неуклонно увеличивающееся число самоубийств требует безусловного осуждения: здоровые люди ни при каких обстоятельствах не должны себя убивать. Легализация эйтаназии, дающая людям уверенность в легкой и безмятежной смерти, когда придет ее естественный срок, может снизить число самоубийств и здоровых, и больных людей».

«Законодатели должны работать над проблемой легализации эйтаназии в том числе и потому, что она применяется нелегально, чаще всего исходя из гуманных побуждений. Стихийное, нерегламентированное применение эйтаназии еще хуже, чем ее запрет, и поэтому в регламентации эйтаназии должны быть заинтересованы все – больные, врачи, медицина, общество».

«Обычная смерть человека часто бывает столь мучительной, что выглядит, как незаслуженная кара за добропорядочную жизнь, поэтому эйтаназию следовало бы предпочесть».

– Я отрицательно отношусь к эвтаназии, – возражает главный врач Республиканского психоневрологического диспансера Лариса Лупандина. – Каждый человек должен верить в бога и думать, что его ждет там, куда он придет после смерти. Мы не знаем, что такое смерть, потому что мы живы. Нельзя рассуждать и оценивать то, чего не знаешь. Я считаю, что человеку дано, то он и должен испытать. Вы спрашиваете, как поступать людям, к которым обращается близкий и тяжелобольной человек с просьбой избавить его от мучений… Ни один врач не ответит на этот вопрос и не станет давать рекомендаций. Это личное дело каждого.

Заслуженный врач Карелии, врач-реаниматолог, заведующий операционным блоком Республиканской больницы им. Баранова

Эдуард Белковский:

– Это серьезная и глубинная проблема, безусловно, требующая решения. Лично я за эвтаназию. Я всю жизнь, более 40 лет, проработал в реанимации и видел столько страданий и мук безнадежных больных, которым медицина не в силах помочь, что не дай бог никому пережить подобное. Неужели человек не заслужил достойного ухода из жизни, без маски страдания на лице? Надо уже приходить к созданию комфортных условий для умирания. Но наше общество пока не готово к решению этой проблемы. Представьте, что у нас в стране разрешили эвтаназию – начнется что-то страшное. Это все равно что всем разрешить носить оружие.

Уполномоченный по правам человека в РК Валентин Шмыков:

– Да, в последнее время, особенно за рубежом, идет широкая дискуссия по проблеме эвтаназии. Большинство не поддерживает легализацию эвтаназии, и я тоже, потому что под это можно подвести все что угодно. Понять тяжелобольных людей, которые просят прекратить их мучения, можно, но пока наше общество не готово к этому.

Главный врач Республиканского онкологического диспансера Семен Нильва:

– В цивилизованном обществе у человека должно быть право уйти достойно, а не корчась от мук. Я более 30 лет нахожусь рядом с тяжелобольными и неизлечимо больными людьми. Поверьте: здоровый человек не способен понять, что испытывает человек, обреченный на мучительную смерть. Конечно, от моих пациентов я неоднократно слышал не просто просьбы, а крики о помощи в избавлении от мучений… Почему когда мы видим страдания животного, например собаки, попавшей под машину и получившей несовместимые с жизнью травмы, то сердце наше разрывается и мы избавляем собаку от смерти в муках? Неужели у человека нет такого права?

Еще один шаг в создании комфортных условий для умирания – создание хосписов. Тогда бы не было таких смертей, когда измученные родственники идут на преступление, чтобы избавить от страданий безнадежно больных любимых людей. В Минздраве Карелии уже создана рабочая группа для обоснования и создания в республике хосписа на 30 коек.