Во время последнего судебного заседания по делу Алиханова подсудимый отметил, что в тюрьме он поправил здоровье, чему способствовали 8-часовой сон и диетическое питание, но все же добавил, что ему не хотелось бы продолжать оставаться под стражей.
Он попросил сделать запросы в ряд городов России по поводу того, не продавали ли там имущество, арендованное Сбербанком, и учитывался ли при этом фактор обременения. Кроме того, он просил проверить любую похожую сделку в Карелии.
– Ваша честь, – сказал он, – сотни объектов были проданы. И если хоть в одном из них не была учтена аренда, я признаю себя виновным и заплачу 35 миллионов заказчику.
Он попросил дать ему возможность изложить свою позицию по поводу выдвинутых против него обвинений и проверить его на детекторе лжи.
– Хочу дать показания на полиграфе, – сказал Алиханов. – И если я говорю правду, то прошу изменить мне меру пресечения – перестать держать меня в камере. Тогда это по закону будет.
И когда суд отказался на текущем заседании решать вопрос по поводу изменения меры пресечения, добавил:
– Если я ноги себе отрежу, вы все равно скажете, что я убегу.
Однако же слово Алиханову предоставили, и истосковавшийся по общению человек, не прерываясь, говорил без малого три часа, пока всем не захотелось на обед. Здесь мы приведем основные выдержки из его речи.
Добрый друг
История вопроса. Сбербанк хотел выкупить помещения, которые городская администрация сдавала ему в аренду. Напрямую Сбербанк этого сделать не мог, так как большая часть его акций принадлежит государству. Нужно было найти частное лицо, которое выкупило бы помещения у города и перепродало за те же деньги Сбербанку. По версии следствия, Алиханов, будучи одним из акционеров «Сбербанка», пользуясь своим влиянием и знакомством с заведующей карельскими отделениями Сбербанка Еленой Палкиной, пообещал помочь ей в этом вопросе. И в итоге он купил 15 городских помещений по заниженной цене через подставных лиц – через мать своего знакомого бизнесмена (будущего вице-мэра Петрозаводска, а ныне осужденного) Журавлева и через своего родственника, также впоследствии осужденного, Копнина.
Так считает следствие. А вот как эта история выглядит в изложении Алиханова:
– В 2007 году, осенью ко мне обратились из Сбербанка. Сказали, что со мной хочет встретиться Палкина. Я пришел, и это была наша с ней первая встреча. Палкина рассказала, что вышло распоряжение выкупать арендуемые здания, но сам Сбербанк в силу большой доли государственных акций не может напрямую выкупать у государства недвижимость. Можно бы было это сделать через посредников, но Военно-страховая компания, на которую они рассчитывали, отказалась. Сам я выкупом маленьких помещений не занимался. Там ни парковок, ничего хорошего. Больше возни. Для меня они не привлекательны. А вот Журавлева могли заинтересовать. Он самодостаточный предприниматель, обладающий хорошим ресурсом. У них семейный бизнес: родители, брат и он. И он как раз говорил мне, что так как он занимается оптовой торговлей, ему нужны постоянные кредиты. А если кредитором будет банк, арендующий у тебя помещения, так это же хорошо. Палкина спросила, можно ли договориться с Журавлевым. Я обещал помочь. Объяснил Журавлеву, что со Сбербанком лучше дружить. И все. Ни с Масляковым, ни с КУМИ я никогда не общался и на торги влиять не мог. Аукцион был открытый, и участвовать в нем мог кто угодно. В итоге участвовали мать Журавлева и двоюродный брат моей жены Копнин.
Враги
История вопроса. Следствие полагает, что Алиханов ввел Палкину в заблуждение относительно своих истинных намерений, а та уже невольно ввела в заблуждение Виктора Маслякова, занимавшего в те годы пост мэра. Палкина убедила его в добрых намерениях Алиханова, и Масляков, будучи человеком доверчивым и бескорыстным, ей поверил, причем фамилия «Алиханов» его ничуть не смутила. Помещения были выставлены на аукцион по цене ниже рыночной, и в итоге городская казна недосчиталась миллионов рублей.
Вот что говорит по этому поводу Алиханов:
– В 2002 году я стал депутатом Законодательного Собрания и начал заниматься общественной деятельностью. Создал на Древлянке Попечительский совет. Узнав, какие есть проблемы в городе, попросил помощника Маслякова, который был тогда мэром, организовать мне с ним встречу. Прошел месяц – встречи нет. Я написал Маслякову письмо с просьбой о встрече. Прошел еще месяц – никакого ответа. Но при этом мне передали слова Маслякова, что, мол, Алиханова в его кабинете никогда не будет. Пришлось добиваться этой встречи через суд. Суд обязал мэра встретиться со мной как с депутатом – на всю страну резонанс был. Я ему сказал, что не в гости к нему напрашивался, что хочу проблемы решать, готов бассейн за свои деньги построить. А он не разрешил. Это я к тому, что отношения между нами были напряженные, и не мог я на него как-то влиять.
Кроме того, в 2005 году вышел закон, который обязывал государственные организации избавляться от непрофильных объектов недвижимости. Таких, например, как Сбербанк. Их следовало приватизировать. Но вместо этого наши руководители начали сдавать эти объекты в долгосрочную аренду. А обремененные арендой помещения становятся дешевле при приватизации. Их цена падает. То есть государству наносится ущерб. По моим подсчетам, эта деятельность карельских и петрозаводских властей привела к 5-6-миллиардным потерям. Я выступал по поводу этого, даже обращался в прокуратуру. Так что дружеских отношений у меня с властями не было и никакого сговора не могло быть.
Закон, что дышло
История вопроса. Следствие уверяет, что сам факт покупки арендуемых Сбербанком помещений был противозаконен. Свою позицию следствие подкрепляет мнением ревизора КРУ Бобылева, который заключил, что долгосрочная аренда не является обременением.
Вот позиция Алиханова на этот счет:
– Катанандов боялся конкурентов и чистку вел. Поэтому он с Масляковым как с конкурентом боролся и наслал на мэрию проверку КРУ по поводу приватизации сдаваемых в аренду помещений. В том числе это касалось и тех помещений, которые арендовал Сбербанк. Посланный губернатором ревизор КРУ Бобылев сделал заключение, что долгосрочная аренда не является обременением, и, значит, помещения должны приватизироваться по их рыночной цене. Но юридическая команда мэрии доказала, что ревизор Бобылев был не прав. И больше это уже никто не оспаривал. Сотни и сотни зданий в России, сданные в долгосрочную аренду, были проданы дешевле их рыночной стоимости. То же касается и Карелии. В те же самые годы у нас было приватизировано более 150 объектов недвижимости, обремененных долгосрочной арендой. Все они были оценены дешевле их рыночной стоимости.
На три буквы
История вопроса. По версии следствия, Алиханов умышленно не сдержал данного Палкиной обещания. Он с самого начала не собирался возвращать ей купленные здания.
У Алиханова есть на этот счет свое объяснение:
– Через пару месяцев после сделки позвонила Палкина и спросила, как продвигаются дела. Мол, вы же обещали помочь. Я встретился с Журавлевым. Он говорит: «У меня проблема. Оказалось, что два приобретенных им у города объекта не являлись собственностью города. Они принадлежали Росимуществу. И теперь надо ждать, пока сделка по этим двум помещениям будет аннулирована. Я объяснил это Палкиной. К маю вопрос решился. Но с момента предыдущей оценки рыночной стоимости этих зданий прошло более полугода, и поэтому нужно было произвести новую оценку. Я объяснил это Палкиной, а она запаниковала. Ты, говорит, обещал. Она на страхе сидела, что цена больше окажется. Расстроилась. Через какое-то время в Петрозаводск приехал заместитель заведующего Северо-Западным отделением Сбербанка Воскобойников. Позвали меня на беседу с ним в центральный офис. Он спросил: «Вы продадите или нет?» Я вежливо ответил: «Я не являюсь собственником. Оценить надо сначала». Он стал ругаться, угрожать. Я тогда ответил: «В Карелии карелов оскорблять нельзя». Послал его на три буквы и дверью хлопнул. Обидно. Я зданий этих не покупал, помогал только, а распустили слух и делают виноватым меня.
Новая цена
История вопроса. Через некоторое время новая оценка помещений была произведена. Осуществила ее некая ярославская компания, найденная еще одним знакомым Алиханова, будущим председателем Петросовета, впоследствии судимым Олегом Фокиным. В то время как первоначальная оценка этих помещений составляла порядка 30 миллионов рублей, ярославские специалисты оценили их более чем в 500 миллионов. По мнению следствия, реальным инициатором привлечения этой оценочной компании был Алиханов.
Сам Алиханов уверяет, что это не так:
– По поводу той оценки помещений, арендуемых Сбербанком, которую Фокин и друг его Ханукаев заказали у ярославской компании, то это полное безумие. Я понимаю, что расхождение в оценках у разных компаний может, максимум, отличаться на 10-15 процентов. А тут больше чем в 10 раз. Такая оценка – это уголовное преступление. Сейчас мне пытаются вменить, что это по моему указанию такая завышенная оценка была произведена. Но это не так. Зачем мне какая-то ярославская компания. В Ярославле у Фокина с Ханукаевым совместный бизнес. Мне Фокин как политик был интересен, а бизнес-проекты у него всегда провальные были. Ханукаева я вообще видел всего два раза в жизни. Один раз на свадьбе: он столько выпил, что стоять не мог. И еще раз в 2010 году – опять пьяным. Я такому человеку никогда ничего не доверю. Их предприятия – банкроты, и они такой оценкой какие-то свои проблемы решить пытались. А Фокин, сидя в тюрьме, меня оклеветал ради свободы. Его в разведку брать нельзя. Вот таких людей надо через детектор лжи пропускать.
Другие деньги
История вопроса. Журавлев так и не продал эти помещения Сбербанку, но продал их другому компаньону Алиханова – Быданову. Известно, что Сбербанк, взяв эти помещения в долгосрочную аренду, заплатил городу аренду вперед на 10 лет. По информации следствия, Алиханов обещал Палкиной, а та обещала Маслякову, что новые владельцы зданий не потребуют у города денег за недоарендованные Сбербанком годы. Однако Быданов обратился в суд и деньги эти отсудил. А вскоре на счет Алиханова от Быданова пришел перевод, примерно равный отсуженной сумме. По версии следствия, на самом деле за всей этой сделкой стоял Алиханов.
Сам Алиханов утверждает, что это не так:
– В середине 2008 года в Сбербанк пришла установка, что их помещения должны быть 350-360 квадратных метров, а от мелких помещений надо отказываться. Так что те помещения, которые он арендовал, стали ему больше не нужны, и Сбербанк начал досрочно отказываться от аренды. Журавлевы продали их моему компаньону Быданову и оформили на его жену Шутихину. Мне пытаются вменить, что якобы один мой подконтрольный человек продал здания моему другому подконтрольному человеку. Но они оба – самодостаточные бизнесмены. А деньги, которые Быданов мне перечислил, не имеют к Сбербанку никакого отношения. На самом деле я ему передавал деньги на приобретение земельного участка в Суйсари. В 2009 году у меня были живые деньги. Я их собирался потратить на выборы, но снялся с выборов мэра, а деньги остались. Я ему передал 20 миллионов рублей и 190 тысяч евро. Наличными. Чтобы легче было расплачиваться за строительные работы. Но оформление застопорилось. Два года тянулось, я к тому времени уже купил дом на Лососинском шоссе и решил от участка в Суйсари отказаться. Вот эти деньги он мне и вернул.
Очень опасный тип
Алиханов уверен, что в основе инициированного против него процесса лежит политика. Так власть пытается отделаться от неудобного ей человека.
– В 2009 году я был активным депутатом. Создавал проблемы главам. Был инициатором обращений в прокуратуру по поводу того, что Масляков нанес ущерб государственному имуществу, обременяя муниципальные помещения арендой. Силой выбивал разрешения на строительство социальных объектов. Древлянковские объекты получали в разы большее финансирование от меня, чем все остальные городские объекты от власти. И вот в 2009 году я баллотировался в мэры. По всем опросам я лидировал и имел реальные шансы. Но, к сожалению, приехали из Москвы и объяснили, что мэром должен быть Левин. Потому что порядок должен быть от Калининграда до Камчатки. Иначе резонанс будет по всей стране, а это нехорошо. В общем, надо сняться. А за это пообещали, что я смогу претворить в жизнь все начатые мной процессы по социальным объектам, и предложили стать членом Совета Федерации вместо Нелидова. Это все тянулось полгода, меня все не назначали сенатором, некоторые уже говорили, что тебя, мол, обманули. А я отвечал: «Нет. Такие люди не могут обманывать». И в конце концов сенатором стал.
Я стал ходить в администрацию президента. Приходил и говорил, что меня считают предателем, а вы, мол, обещали материальную помощь для Петрозаводска. Например, на ремонт дворовых территорий. И впервые адресно на Петрозаводск выделили 450 миллионов рублей на ремонт дворов и дорог. И тут на социально ориентированного губернатора Катанандова помутнение нашло. Вместо того чтобы бутылку мне поставить, он начал со мной бороться. И его сняли.
Назначили криминального губернатора Нелидова, и меня – к нему в помощники. А он затаил на меня злобу за то, что меня вместо него назначили членом Совета Федерации. Стал меня подкалывать, унижать, ну я его и послал, как Воскобойникова. Написал заявление об уходе. А он вызвал Левина и сказал: мол, ты уходишь, а вместо тебя будет сити-менеджер из Питера. Тогда я создал Координационный совет, чтобы этому воспрепятствовать. Нелидов жалобу написал, будто я ему угрожаю. Стал меня демонизировать. В федеральных СМИ начали появляться статьи, будто я – ночной губернатор и чуть ли ни возглавляю мафиозные структуры. Друг Нелидова Клебанов обращался в Следком. Но наш местный Следственный комитет не согласился. И тогда решили снять Нелидова. Он своим ресурсом на выборах в Законодательное Собрание помогал справедливоросске Петеляевой и коммунистке Васильевой, только чтобы я не прошел. А победил все равно я. Вот его и сняли.
Замену Нелидову нашли в лице Худилайнена. Тот, естественно, решил узнать, что собой представляет регион, в который его назначают. Посмотрел Интернет, а там я – мафиозник. Тогда Худилайнен спрашивает у социально ориентированного губернатора Катанандова: «Кто такой Алиханов?» А тот отвечает: «Очень опасный тип». И криминальный губернатор Нелидов так же отвечает. Худилайнен видит, что я двух губернаторов свалил. Значит, опасен. Он созывает своих людей, стали думать, как от меня избавиться. Отправили прокурорскую бригаду – ничего не нашли. И тогда в Петрозаводск прислали лучшего следователя страны Грибова. Но и он ничего не находит. Палкину в ФСБ допрашивали. Ничего. И тогда пошли на беспредел. Задержали Фокина и заставили в обмен на свободу дать ложные показания против меня. Мне потом следователь эти показания показывает, а я говорю: «Засунь эти показания в одно место». Это следователь, ваша честь, закон нарушает. Он мошенник и на моем месте должен сидеть.
