Новый год. Вот уже месяц люди, встречаясь, первым делом спрашивают: "Ну как? Есть у тебя новогоднее настроение?" – и многие сами же добавляют: "Ах, у меня никакого". Может, кокетничают. А может, и правда примеряют свое настроение к детским воспоминаниям и чуют, что что-то не так.
Ну не так как-то было в детстве. Тогда елки были выше, деды старше и морозы крепче. Тогда были шоколадные зайцы да медальки, ириски да мандаринки, обязательно пачка вафелек, и все это так сказочно шелестело в целлофане. И родители отправляли нас на какие-то елки от их предприятия, и постепенно нам становилось там неуютно, так как на фоне 6-летних "снежинок" и "зайчиков" мы, 12-летние, чувствовали себя переростками. Но дома было однозначно хорошо. И весь день проходил в ожидании, и непременно падал обязательно пушистый снег, и подарок появлялся внезапно, сколько бы мы ни подглядывали. Да и по телевизору все как-то было иначе. Ну правда же.
С возрастом и молодежь становится гаже, и оливье хуже, и даже горка во дворе уменьшается на глазах. Ведь мы же катались с нее на фанерке, мы долго мчались по ледяной дорожке и наконец летели в сугроб. Потом мучительно карабкались вверх, соскальзывая и пытаясь зацепиться несуществующим ребром валенка за трещинку во льду. Дома мама выдавала нам веник и заставляла сбивать с себя снег на лестнице, а все мокрые и тяжелющие шмутки вывешивались сушиться на трубе в ванной. Сейчас-то, конечно, не так. Мы этой горки просто не видим. Ее нет. Она сравнялась с прочим ландшафтом. И снега нет. И вместо елок по городу раскиданы какие-то чудеса конструкторского минимализма.
Приятель, крепкий человек с мышцами, как канаты, и спиной, как биллиардный стол, позвонил внезапно и сказал, что больше так не может. Окна, говорит, у него выходят прям на площадь имени первого советского космонавта. А там на площади стоит такое! То ли остов ракеты, сгоревшей в плотных слоях атмосферы, то ли рентгеновский снимок Терминатора, то ли Рыбаков с набережной разобрали, перенесли к вокзалу и не смогли сложить по-старому. А потому сложили, как могли, и назвали елкой. Край карельский, край лесной, где ты? В какую даль умчался на мощных своих лосях? Но молчит край, не дает ответа. Остроконечные елей ресницы, кажется, остались в каком-то далеком детском тумане. Две последние зимы на нашем изумительном Севере в Новый год не было снега, а теперь снег есть, но зато вместо елки – палка. Причем металлическая. По идее, такую штуковину можно было бы установить в Гватемале, в Гондурасе или на Гавайях. Гондурасовцы бы обязательно радовались и водили вокруг хороводы, напевая про свой гондурасовский каравай. Но нам-то это за что?
Впрочем, может, мне все это кажется. Ведь раньше и горки были больше, и деды старше, и морозы крепче. Мы растем и меняется наше восприятие мира. Может, простите за бред, мы просто так стали воспринимать все. Снег видится нам лужей, а ель – железякой? Может, это все наши цинизм и разочарование? А может, наоборот, в детстве все тоже было не настоящее, а мы придумывали себе всякую фигню. Снегурочку, вечную любовь, коммунизм, снеговика и елочку. А на самом деле есть только соседка на заработках, секс, коррупция, лужи и пирамидка из конструктора ростом с жирафа?
Я не знаю. Но, кажется, снег на этот раз все-таки есть, мандарины продаются и огоньки горят. Дома в тазике у меня поселилась худенькая и, по-моему, настоящая елочка… Надо только закрыть глаза и остановиться. Потрогать снег и постараться вспомнить. И шоколадного зайца, и шелест подарка, и скрип под ногами. И никуда не бежать. Хотя бы минуту. С Новым годом!
