Встретиться со скульптором Людвигом Давидяном мы договорились в его мастерской.
– Я приеду за вами. Куда? – спросил меня в телефонную трубку доброжелательный мягкий, как у большинства южан, баритон. Нельзя было даже предположить, что обладателю этого голоса 77 лет.
И вот мы едем в стареньком хетчбеке. Заезжаем в Парк культуры и отдыха, подходим к его первой и самой любимой скульптуре «Юность» (девочка на камне).
– Как моя жена Галина, – грустно замечает Людвиг Карапетович. – Сорок лет прожили вместе, а в 2004 году она от нас ушла. Теперь считаю, что эта работа в память о ней.
Далее едем к Могиле Неизвестного Солдата на площади Ленина. Это самая масштабная работа Давидяна (в соавторстве с Эдуардом Акуловым, Эрнстом Воскресенским и Эдуардом Андреевым). И наконец, подъезжаем к концертному залу консерватории, где сбоку от входа красуется на бронзовой скамейке бронзовый композитор Глазунов, чье имя носит консерватория.
Потом, слегка подтолкнув закапризничавшую машину, отправляемся на улицу Лисицыной. Останавливаемся перед возвышающимся из-за забора двухэтажным кирпичным домом. Заглянув сначала в мастерскую, поднимаемся по красивой деревянной лестнице на второй этаж, и заходим в просторный зал с высокими окнами, где находятся лишь массивный деревянный причудливо резной буфет («Привез из Питера, подобрал, когда его выбросили из Смольного») и рояль с фотографией жены Галины на нем.
– По дороге сюда вы мне сказали, что ощущаете себя счастливым человеком.
– Да. Потому что я сумел выстроить свой мир. Уютный дом, который, кстати, сам спроектировал и своими руками построил. Прекрасная жена Анна, с которой мы живем седьмой год. И трое дочерей – две уже взрослые, наши с Галиной, и четырехлетняя Сара, которую Анна родила, когда мне было 73 года. Наконец, у меня любимая творческая работа, которую выбрал еще в детстве.
Баку – Ленинград – Петрозаводск
– Хоть вы и поставили работу на третье место в перечне ваших жизненных приоритетов, но давайте все-таки начнем с нее. Вы самый плодовитый из всех петрозаводских скульпторов. Наш город украшают почти 30 ваших творений – Могила Неизвестного Солдата, памятники Калинину, Жукову, Зайцеву, лыжнику Терентьеву, ряд мемориальных досок...
– Я трудоголик, не могу без дела, с детства такой. Участвую во всех творческих конкурсах. И частенько побеждаю. Конечно, есть во мне и напористость, а иначе сегодня трудно выжить. Но, наверное, помогают, скорее всего, мои дипломатичность, сговорчивость. Заказчики, в том числе государственные, не всегда могут оплатить работу вовремя и сполна. Например, за памятник Глазунову до сих пор со мной не рассчитались. Памятник Жукову сделал, можно сказать, бесплатно – за 50 тысяч рублей. Это был заказ от ветеранов, и они сразу признались, что денег у них нет. Ну как я мог им отказать?! Сейчас делаю мемориальную доску в память о карельском певце Викторе Каликине. Ее стоимость – 200 тысяч, но больше семидесяти не обещают. Согласился, ведь Виктор был моим другом.
– При этом расходы у скульптора значительно выше, чем у художника?
– Не сравнить. Одни инструменты чего стоят… Алмазный резец – 5 тысяч рублей. А их, знаете, сколько надо! А камень, металл… В миллионы влетает все в итоге.
– Вы сказали, что скульптора в себе почувствовали еще в детстве...
– С малолетства постоянно лепил что-то руками. В 8 лет вылепил деда. Конечно, примитивно. Поэтому, чтобы научиться, пошел во Дворец пионеров в кружок скульптуры. Его руководительница Анна Ивановна Казарцева, петербурженка, выпускница Академии художеств, неисповедимыми революционными путями в начале XX века оказалась в моем родном Баку и всю жизнь возилась с нами, малолетками. Она научила меня не только грамотно лепить, но столько души и умения вложила в мои воспитание и обучение, что по сей день считаю: если б не она, не знаю, как сложилась бы моя жизнь.
– Баку – красивый и очень богатый город, но вам жилось там нелегко.
– Это правда. В 13 лет я уже стал зарабатывать на жизнь, устроился во Дворце пионеров в кочегарку. Отец мой был фотографом, ходил по селам. В Карабахе нашел мою маму, совсем юную, поженились, она родила меня в 16 лет. Жили бедно. А в 1938 году отца выслали в Иран как подданного этой страны. Мама вышла опять замуж и уехала в Грозный. Я туда не захотел, остался в Баку. Один-одинешенек. Родственники только подкармливали меня. Поэтому в 18 лет уехал в Москву, хотел поступить в Академию художеств, не получилось. Приехал в Ленинград. Стал учиться в Художественном училище имени Мухиной. А в Петрозаводске я с 1967 года. Сначала устроился у своего друга по училищу Эдуарда Акулова, тоже скульптора. Делили вместе его жилье, мастерскую. Но он сова, а я жаворонок. В итоге выпросил себе мастерскую в бывшей кочегарке во дворе пр. Ленина, д. 15.
А потом мне дали развалюху на ул. Лисицыной. Когда Союз художников в 90-е годы развалился, предложили эту мастерскую выкупить, что я и сделал. Потом выкупил и землю. Стал строить здесь себе дом. Все деньги вкладывал в него.
Любовь
– А почему вы приехали именно в Петрозаводск?
– После окончания «Мухи» звали в Армению, но приехал в Петрозаводск вслед за женой Галиной – после Ленинградской консерватории она была направлена в местную филармонию.
– Где вы встретились в Ленинграде?
– Я играл на барабане…
– ?!
– Я много чего умею. Даже шить. В годы учебы всех обеспечивал джинсами. Распорол брюки, сделал лекала и шил из плащ-палаток джинсы для всех. Бесплатно. Потом научился шить костюмы и даже платье для Галины сшил. Так вот, я играл в оркестре на барабане (все армянские мальчишки умеют барабанить), и нас пригласили поиграть на встрече выпускников в музыкальном училище (до консерватории Галина училась там). Я сразу обратил на нее внимание, она была такая скромная, даже не танцевала… Предложил проводить домой. Вскоре поженились. В Питере родилась старшая дочь. Сорок лет прожили душа в душу. Она меня многому научила, например, понимать музыку. Мы часто ходили – и в Питере, и здесь – на концерты классической музыки. Мне многие композиторы нравятся, но больше других – Бах. Сейчас в филармонию не хожу, по понятным причинам, мне становится там грустно. Вообще, стал домоседом.
Когда Галина в 2004 году умерла, я пережил сильный душевный кризис. Даже уничтожил многие свои скульптуры в мастерской, чуть ли не все проекты. Не знаю, чем бы все кончилось, спасла меня Анна.
– Ваша вторая жена. Ее вы встретили в Петрозаводске. Где?
– На рынке, торговала овощами. Сразу привлекла меня: армянка, очень добрая, умеет с людьми общаться. Кстати, обратили внимание на один из домиков у меня во дворе со входом с улицы? Это салон красоты «Сара». Руководит им Анна, она настолько общительна и доброжелательна и с работниками, и с клиентами, что все ее просто обожают.
– Сколько ей лет было, когда вы поженились?
– 32. Потом она родила мне дочку. Не побоялась. Ведь мне было уже 73 года.
– Как старшие дочки относятся к вашей новой семье?
– Очень хорошо. Они обе – Сусанна и Светлана – живут в Германии, в Ганновере. Одна работает зубным техником, другая, зная три языка, менеджером в фирме. Мы каждую осень с Анной и Сарой ездим к ним на три месяца. Дочки почти одногодки с Анной и быстро нашли общий язык, а Сару они просто обожают.
– А почему уезжаете именно на три месяца? И именно осенью?
– Я люблю карельскую погоду, но осень, начиная с октября, когда осеннее ненастье, слякоть, грязь, переношу плохо, поэтому время с октября до конца декабря проводим в Германии.
«Когда увидел Онего, дух захватило»
– Вам нравится Петрозаводск?
– Очень. В первую очередь своей несуетливостью. Когда я приехал сюда впервые, было 6 часов утра. Тихо. Чисто. Много зелени. Уютно. Я пошел к озеру по проспекту Ленина, и когда увидел Онего, дух захватило. В душе появилось умиротворение. Какая красотища! Я вообще люблю воду. Даже когда езжу на рыбалку, меня больше привлекает не выловленная рыба, а природа, возможность побыть с ней, полюбоваться.
– Дочки не зовут к себе в Германию?
– Конечно, зовут. И хоть Петрозаводск сильно изменился (впрочем, как и весь мир, когда я сейчас приезжаю в Питер – это уже не тот город), и не во всем в лучшую сторону, я из Петрозаводска никуда не двинусь. Здесь, во-первых, лежит моя Галя, здесь моя семья, да и для города сделано мной уже немало.
– А вообще, вы любите путешествовать?
– Да, поездил. Самое большое впечатление на меня произвела Индия. А не понравилось в Тегеране. Туда я ездил в девяностые годы, на могилу отца. Я ведь его, по сути, и не знал, он был депортирован в Иран, когда мне было 3 года. Но я не смог там пробыть и пяти дней. Грязь. Все в черном, особенно женщины – с ног до головы. Когда собираются вместе, как будто туча какая или стая ворон. Мне все это чуждо, потому что я по натуре европеец. Из всех стран, где я побывал, больше нравится Германия. Красивая, ухоженная. Народ приветливый – обязательно улыбаются, законопослушный и доброжелательный. Однако их улыбки, как подсказывает сердце, похожи все-таки на дежурные, а на деле – каждый озабочен собой. А я настораживаюсь, когда встречаю неискренность.
Больше всего я люблю Россию. Здесь необычная природа. А главное – народ русский. Конечно, есть жестокость, но доброта побеждает.
