Верховный суд Карелии рассмотрел апелляционную жалобу бывшего заместителя руководителя регионального исполнительного комитета партии «Единая Россия» Сергея Кучина. Подсудимому казалось, что приговор, который вынесен ему судом первой инстанции, слишком суровый и наказание можно было бы снизить. Напомним, что Кучин получил 2 года и 9 месяцев колонии-поселения за то, что в пьяном виде устроил ДТП, в котором погиб его товарищ Дмитрий Котовский.
Осужденный очень просил, чтобы судья посмотрел видеозапись, которая якобы доказывает его виновность.
– Принимая во внимание всю совокупность факторов по нашему делу, я не могу сказать однозначно, кто сидел за рулем в тот момент, – пояснил Кучин. – Это действительно так. Я могу поклясться своей жизнью.
В зале раздался недоверчивый гул.
– Вы можете считать, как угодно, – отреагировал осужденный. – Но я на протяжении всего дела говорил только правду.
Судью больше интересовало другое: в приговоре в качестве смягчающего обстоятельства учтено признание вины. Но судя по тому, что Кучин говорил, виновным он себя признает только отчасти.
– Я не отрицаю своей вины, но я не могу на 100 процентов сказать, кто был за рулем, – повторил Кучин. – Я допускаю, что за рулем был я. Но также я допускаю, что за рулем мог быть не я.
Жалобы
Сергей Кучин упорно отсылал всех к видеозаписи, которая была сделана на телефон Дмитрия Котовского. Напомним, что незадолго до своей смерти погибший запечатлел, как Сергей Кучин, находясь за рулем машины, на которой они все и попали в ДТП, таранит автомобиль своей бывшей супруги.
– Не один десяток раз пересмотрев данную видеозапись, я попросил своего технического директора разобрать ее по кадрам и сказать, кто был за рулем: я или Михаил Ландграф (это владелец автомобиля, который, по версии следствия, в момент аварии находился на пассажирском сиденье. – Прим.авт.). И наш технический директор тоже не смог однозначно сказать, – привел какой-то странный довод в пользу своей возможной невиновности Кучин. – Я допускаю, что мы могли не пересаживаться.
По словам осужденного, в пользу того, что на водительском сиденье мог быть не он, говорит тот факт, что машина двигалась в сторону набережной Варкауса, а не в сторону его дома, который находится в районе железнодорожного вокзала. Это во-первых.
– Во-вторых, я никогда не привлекался, не гонял, в аварии не попадал, – продолжал Кучин. – В третьих, как бы Горушнева (представитель потерпевших. – Прим.авт.) не заявляла, что Кучин не пострадал, вот, Наталья Антоновна, посмотрите сюда.
Осужденный принялся было демонстрировать Наталье Горушневой свое тело со следами аварии, но судья его остановил.
– Моя апелляционная жалоба – это попытка еще раз заявить, что мы не обманываем суд, на чем выстроила свое выступление адвокат потерпевших, – не мог остановиться осужденный.
Помимо жалобы Кучина на приговор, было подано еще две: одна – представителем прокуратуры, другая – родственниками погибшего. Стражи порядка, как и осужденный, на удивление, просили смягчить ему приговор. Правда, всего на один месяц. Свою просьбу они обосновывали тем, что суд первой инстанции якобы не учел в качестве смягчающего обстоятельства то, что Кучин после аварии пытался помочь Дмитрию Котовскому и вызвал «скорую». Перед началом процесса государственный обвинитель отозвал жалобу своих коллег, сославшись на то, что в деле нет информации о том, что это осужденный вызвал врачей: согласно материалам дела, звонок в медицинское учреждение поступил от других людей.
Другая апелляционная жалоба была подана потерпевшими, которым вынесенный Кучину приговор показался уж больно мягким.
Мог быть, а мог и не быть
Потерпевшие и их представитель были против того, чтобы суд апелляционной инстанции смотрел видео.
– Эту видеозапись очень подробно изучали в суде первой инстанции, со стоп-кадрами, – пояснила Наталья Горушнева, отметив, что только слепой мог не увидеть, что за рулем машины находился именно Сергей Кучин.
Но осужденный, как заговоренный, продолжал повторять:
– Я отчетливо понимаю, что в тот момент за рулем мог быть я. Но мог ведь и не быть. И все имеющиеся доказательства лично меня не привели к какой-то однозначной позиции. Михаил Ландграф, который признан свидетелем по делу, как бы не пытались нас сейчас представить врагами, через 4 часа после приговора приехал ко мне домой и сказал: «Серега, ну как бы так… Да, случилось. Тебя осудили». Но когда ты сам для себя не понимаешь, за себя ли ты пойдешь отбывать наказание, уже немного странно.
– Почему тогда признал вину? – Кучин сам задал себе вопрос и сам же на него ответил: – Когда следователь вызвал меня к себе в кабинет и предъявил обвинение, вслед за предъявлением обвинения не последовало абсолютно никаких доказательств. То есть было сказано: «Сергей Николаевич, мы считаем вас виновным». Михаил Ландграф рассказал мне о том, что у него есть аудиозапись разговора со следователем, который принуждал его дать показания в отношении меня. Его вынуждали сказать, что за рулем был Кучин, мотивируя это тем, что «иначе Кучин вспомнит, что за рулем был ты». Я не понимаю, почему всю вину и все наказание решили взвалить на меня. Я готов отбыть свою половину честно и безропотно. Собственно, о чем и пришел просить.
Видимо, вторую часть назначенного наказания, с точки зрения Кучина, отбывать должен Ландграф.
Не все грамоты посчитали
– Кучин подтвердил, что свою вину он фактически не признает. Не признавал он ее и при рассмотрении дела в суде первой инстанции. И между тем, он заявлял о своем желании рассматривать дело в особом порядке, – напомнила Наталья Горушнева. – Все его поведение, эти две противоположные позиции: с одной стороны – я не признаю свою вину, а с другой стороны – хочу рассмотреть дело в особом порядке (если дело рассматривается в особом порядке, верхний предел наказания снижается, – Прим.авт.), говорит только о его желании получить правовые бонусы, которые существуют. Кучин использует любые способы и меры для того, чтобы уйти от ответственности, получив снисхождение.
Наталья Горушнева искренне недоумевала, какие такие смягчающие обстоятельства, по мнению осужденного, суд еще не учел, назначив ему и без того небольшой срок.
– Суд учел гораздо больше, чем надо было учитывать, – пояснила представитель потерпевших, напомнив, что основная задача наказания – социальная справедливость, соответствие наказания тем последствиям, которые наступили. – Вот давайте мы сейчас поставим знак равенства: жизнь молодого человека и 2 года и 9 месяцев в колонии-поселении. Есть здесь социальная справедливость? Я ее не вижу.
В своем последнем слове Кучин вновь упомянул про видеозапись, про свои заслуги перед отечеством и подтвердил невнятную позицию по признанию вины:
– Я ни разу не привлекался. Всю свою рабочую деятельность вел на благо и России, и Республики Карелия. Имею двух престарелых родителей. Являюсь директором развивающейся фирмы, которая тогда, в принципе, останется без головы. Поэтому прошу не отменить, а именно сократить наказание. Я считаю, что у меня есть на это право. Потому что я не знаю, за себя ли я буду сидеть.
А далее произошло то, чего подсудимый, кажется, не ожидал совсем: суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что осужденному действительно стоит изменить наказание, но не сократить его, а увеличить – до 4 лет!
