Антонине Михайловне Пепитаевой 3 марта исполнилось 90 лет. Эта бодрая и улыбчивая бабушка родилась в городе Валдай Новгородской области, там же прошли ее детство и военная юность, которая, что предсказуемо, была совсем не сладкой. Впрочем, и после переживаний хватало – недаром сама Антонина Михайловна на вопрос, оптимист ли она, смеется и отрицательно качает головой. «Когда размышляла о том, сколько проживу, даже думать не могла, что отпраздную 90-летний юбилей, – смеется она. – А тут гляди-ка». Как надо жить, мыслить и чем питаться, чтобы дожить до столь солидной даты – об этом юбилярша, пожалуй, расскажет сама.
У нас в семье было четыре сестры: одна из них погибла во время немецкой бомбежки. В тот момент дома были мама и она: маму выбросило из окна взрывной волной, и она осталась жива. А сестра не спаслась: я до сих пор помню ее окровавленный живот.
На выпускном в школе нас тоже начали бомбить: учителя называют наши фамилии – а мы слышим только, как взрываются бомбы.
Никогда не думала, что буду жить так долго. Думала, что максимум доживу до 80-ти, а до 70-ти буду работать… ну это в лучшем случае. До 70-ти я и работала, последние годы – в Петрозаводске, на телецентре. Вот уже давно на пенсии, а все еще живу.
Образования я никакого не получила. Сразу после школы меня взяли ученицей на радиоузел в Валдае, потом на телецентр – старшим механиком. В войну я даже диктором на радиостанции работала, сообщала о военной тревоге. После одного из эфиров и познакомилась со своим будущим мужем. Когда моя фамилия – дежурной по аппарату – прозвучала в эфире, он был вместе с сослуживцами. Ну и то ли они там поспорили, то ли просто нечем заняться было... В общем, написал он мне письмо. Правда, фотографию вложил не свою, а друга – симпатичного, не то, что он.
Мы четыре года и переписывались. Пока не встретились. А когда встретились, я даже испугалась: смотрю, совсем другой человек стоит, батюшки! И так он мне не понравился, словами не передать. Спрашиваю: что же это за шуточки такие, фотография-то ведь не твоя! А он смеется только.
Ну а что дальше... дурочкой-то показаться не хочется. Хочешь – не хочешь – а лицо держать умей! В общем, позвал он меня, 21-летнюю девчонку, в Петрозаводск. А пока я вещи собирала да готовилась, он загулял. Приехала в Петрозаводск – а он меня даже не встретил. И женщины будто у него какие-то появились – слухи пошли. Расстроилась, собралась обратно ехать... да тут свекровь будущая вмешалась, отговорила. Так я и осталась в Петрозаводске. Совсем одна... да с мужем. Впрочем, мы с ним только спустя два года и расписались. Я фамилию его брать сначала не хотела, но он сказал, что его родственники иначе обидятся. Вот так я и стала Пепитаевой.
Свекровь поначалу меня проверяла. Уйдет в церковь, оставит мне жбан теста – делай ватрушки, говорит. А я-то не умею! Тем более печки тогда были такие огромные, круглые... страшные. Возилась-возилась, а тесто все не кончается. В итоге половину его в газету завернула и выбросила на улицу. До сих пор ума не приложу, как тогда меня не «рассекретили».
Жили мы как все. Работали, детей рожали. 63 года вместе прожили, пока муж в 89 лет не помер. Какой же секрет супружеского долголетия? Редко видеться! Он часто по командировкам мотался, мне на работе путевки за границу стали давать... Что? Любила ли я его? Конечно, любила!
Я никогда особо не жаловалась на здоровье. Да, были проблемы с ногами – болели, думала, может, к старости мне ногу отрежут. Или язва желудка – мне даже операцию делали, после которой от желудка осталась только треть: думала, ну если и будут проблемы со здоровьем, то точно по этой части. И подумать не могла, что у меня случится инсульт! А он случился. В 87 лет. Помню, как зашла на кухню, собираясь включить газовую плиту – слава богу, что не включила – и тут в глазах потемнело, дурно стало. Хорошо, что внук в тот момент был в квартире: прибежал на кухню, увидел меня, вызвал «скорую»...
В больнице я посмотрела на других пациентов с инсультом и решила: я так не хочу. Запретила себе помогать. Все сама старалась делать. В общую палату меня перевели уже на второй день после приступа. Парализовало мне левую сторону, но я потихоньку старалась двигаться. Попросила повесить над кроватью палку: я тянулась и трогала ее. Сначала кончиками пальцев, потом уже и обхватывать стало получаться. С кровати слезу, поползаю, потом обратно на койку заберусь… в общем, сама себя и тренировала. Врачи меня хвалили, в пример другим ставили.
Когда прошел инсульт, поняла: настала старость. До тех пор, ей-богу, некогда было – бегала туда-сюда, ни минуты свободной не было. Лестница у железнодорожного вокзала – каждое утро по пути на работу по ней взбегала, все ступеньки помню! Мне ведь еще и внуков насыпали: сначала дочь внучку «подарила», теперь внучка – правнука. Он и сейчас со мной живет. Вообще, внуков и правнуков у меня много, иногда даже приходится вспоминать, кого как зовут. Так что в одиночестве я не останусь. Хотя никогда его и не боялась.
Страха смерти у меня нет. Лет в 60 у тебя еще есть какие-то планы, мысли вроде «вот это и то надо еще успеть сделать»... А в 90 лет о чем уже беспокоиться? Не о чем. Все и так есть.
Вредных привычек у меня никогда в жизни не было. Ни разу не пробовала курить – на дух не переношу сигаретный дым. Алкоголь тоже рано невзлюбила: бывало, выпью водки на каком-нибудь застолье… А толку-то, противно только. Да потом, когда операция на желудке у меня случилась, мне как-то не до питья стало.
Сейчас бы я, конечно, совсем по-другому бы жила. Детей, когда не надо, не жалела бы. Иной раз и по заднице бы лишний раз дала, чтобы толк был.
Я очень благодарна людям за то, что они мне помогают. Бывает, выйдешь во двор – тебе и дверь откроют, и на скамейку усадят, и разговор поддержат. Соседи смеются, говорят: «Глядите-ка, Антонина Михайловна опять совещания во дворе собирает, все – рядом с ней». А что, кто-то радостью поделится, кто-то – проблемами. А я потом прихожу домой и все это перевариваю. Благо думать я еще не разучилась.
