Судебное следствие по делу заместителя мэра Петрозаводска Евгении Сухоруковой продолжается. Основные свидетели уже допрошены. И показания большей части из них говорят, скорее, о том, что в Карелии полный бардак в области учета мелиорированных (а следовательно, особо ценных) земель и контроля за их использованием, нежели о виновности Сухоруковой во вменяемом ей преступлении.
Напомним: Евгению Александровну обвиняют в превышении должностных полномочий (преступлении, за которое грозит до 10 лет лишения свободы). По версии следствия, она незаконно подписала постановление об изменении вида разрешенного использования земель, принадлежащих компании «Ерошкина сельга». Мол, земли особо ценные, так как мелиорированные, и дачное строительство на них запрещено.
Не следили и не ухаживали
По делу Евгении Сухоруковой в суде был допрошен директор ООО «Маяк» Игорь Клопот. Свидетель рассказал, что компания «Перче-Поле» (позже переименованная в «Ерошкину сельгу») – далеко не единственный покупатель земель совхоза, поэтому он даже стоимость этого конкретного участка не помнит, ну а до того, что там сейчас, ему и вовсе нет никакого дела.
– До продажи мы сдавали этот участок населению в аренду – сено косить, – пояснил Игорь Клопот.
Скот, по словам свидетеля, тоже пасся на этих землях, но бесхозно, так как население отказалось платить за выгул, и совхоз был вынужден расторгнуть договоры.
– Этот участок сухой? – поинтересовались у директора «Маяка» в суде.
– Ну как… Естественный… Мы не ухаживали за участком.
– Так он сухой был или заболоченный? – все-таки попробовали добиться от него конкретного ответа гособвинители. – Проводилась ли мелиорация?
– При мне никаких работ не проводилось (а работает Игорь Клопот в совхозе уже не один десяток лет. – Прим.авт.).
Свидетель подтвердил, что открытая система мелиорации на участке есть. Правда, заросшая.
– Можно ли сказать, что участок был осушенным благодаря этой системе? – снова попытались получить нужный ответ прокуроры.
– Не скажу… – задумчиво пробормотал свидетель.
Не смог Игорь Клопот ответить и на вопрос, почему участок, на котором находится часть мелиорационной системы (по словам директора, она общая на все их земли), продавался без нее и почему она не была нигде учтена: в договоре, в акте приема-передачи земли и в акте инвентаризации про нее нет ни слова.
– Вы говорили новому собственнику, что участок имеет мелиорационную систему? – поинтересовались у свидетеля.
Игорь Клопот ответил, что нет, никто ни о какой системе «Перче-Поле» не предупреждал.
Болото
Не менее интересным получился и допрос и.о. директора «Карелмелиоводхоза» – той самой организации, чей ответ члены комиссии, рассматривающие вопрос о возможности изменения вида разрешенного использования земель, принадлежащих «Ерошкиной сельге», не приняли во внимание. А в ответе том, как известно, говорилось о наличии на указанном участке мелиоративной системы. Напомним: члены комиссии не случайно с недоверием отнеслись к документу из «Карелмелиоводхоза»: у них на руках имелся ответ Росреестра (органа, уполномоченного давать такого рода ответы), сообщавший, что мелиорационной системы на землях «Ерошкиной сельги» нет.
Тем не менее ответ «Карелмелиоводхоза» фигурирует в деле как одно из доказательств того, что земли, которые постановлением Сухоруковой были переведены под дачное строительство, действительно являются особо ценными (ценность, напомним, им придает их осушенность).
– Откуда взялась информация, что эти земли осушенные? – поинтересовались у и.о. директора «Карелмелиоводхоза» Георгия Лебедева гособвинители.
– Такой вывод был сделан на основании инвентаризации 1987 года, на основании архивных документов, – пояснил свидетель. – По картографическим материалам.
Проверить, соответствуют ли эти документы действительности, специалисты организации не сочли нужным. Никто из них даже не видел земли, о которых идет речь.
Георгий Лебедев признал, что мелиорация – это не просто наличие каких-то канав. Это целый комплекс мероприятий, в частности, технические работы по расчистке земель от древесной и кустарниковой растительности, вспашка земель, пескование, профилирование, нанесение минеральных, органических удобрений и т.д., и т.п. Ничего из этого, как известно, совхоз «Маяк» за последние пару десятков лет не делал! Исходя из этого, государственные обвинители поинтересовались у свидетеля: могла ли лишенная всяческого обслуживания система выйти из строя?
– Нет, – заявил Георгий Лебедев. – Потому что собственник должен ее содержать в надлежащем состоянии. Если он ее не содержит в надлежащем состоянии, встает вопрос об изъятии этой земли. Есть компетентные органы, которые должны за этим следить.
– Допустим, не следят, не изымают, пользователь не содержит… Испортиться она может? – попробовал еще раз получить ответ на свой вопрос прокурор.
– Нет. В случае, если бы она испортилась, мы бы имели болото, то есть первозданный вид. Вот и все! – ответил Лебедев.
А вот это новость.
– То есть до 1991 года этот участок был болотом? – уточнил у свидетеля адвокат подсудимой.
– Почему? – несколько смутился Лебедев. Оказывается, он точно не знает, что там было изначально, но подозревает, что именно болото.
К слову, когда-то на землях, принадлежащих «Ерошкиной сельге», был населенный пункт. Его-то и хотели возродить новые собственники.
Тот, кто знает все
Самым интересным, пожалуй, оказался допрос главы Деревянского сельского поселения Олега Дякина.
– Что вам известно о ситуации с «Ерошкиной сельгой»? – поинтересовались у свидетеля гособвинители.
– Все известно! – заявил Дякин и начал свой рассказ с 2005 года, когда совхоз «Маяк» получил в собственность тысячу гектаров земли, принадлежащей предприятию на праве бессрочного пользования. Потом чиновник перешел к 2007 году. Говорил, что прекрасно помнит, как в селе появились объявления о продаже части этих земель («Маяку» на развитие нужны были деньги, и получить их совхоз решил путем продажи того, чем давно не пользовался). Дякин заявил, что изначально понимал, кто будет покупателем. И уж так нелестно в течение всего своего допроса чиновник отзывался об этом человеке, что было очевидно: это какая-то личная война, не имеющая отношения к заботе о родном селе.
Олег Дякин рассказал, как появилось название «Перче-Поле» и почему потом предприятие переименовали в «Ерошкину сельгу». По словам чиновника, он пытался отговорить владельца этой компании от покупки земель совхоза «Маяк», ведь он неравнодушный человек, который много лет борется за сохранение сельскохозяйственных земель в родном Прионежье. Выудить у Олега Дякина информацию, которая была полезна для судебного следствия, участникам процесса было непросто. В течение почти 2,5 часа, пока длился его допрос, этот человек упивался возможностью рассказать о себе. В какой-то момент сложилось впечатление, что он забыл, где находится, забыл, что перед ним судья, а не потенциальные избиратели.
И гособвинители и адвокат подсудимой пытались достучаться до свидетеля и объяснить ему, что суд интересует только конкретный факт, что не нужно рассказывать обо всех землях Прионежского района, своей любви к родине и значимости сельского хозяйства. Свидетель словно не слышал. Размахивая руками, он громко вещал о том, о чем ему хотелось поговорить. Сторонам процесса даже не всегда удавалось вклинивать свои вопросы в бесконечный монолог Олега Дякина с ключевыми фразами: «У нас позиция», «Я всегда», «Я уверен», «Мы отстаивали»…
Соврал на следствии… Или в суде?
Олег Дякин уверял суд, что прекрасно знал о ценности земель, которые покупала «Ерошкина сельга» и просила потом перевести под дачное строительство. Более того – он лично относил в администрацию Прионежского района копии ответов «Карелмелиоводхоза» о том, что на указанных землях действует система мелиорации. На вопрос, кому именно он носил эти копии, Дякин как-то не очень уверенно ответил:
– Ну, давайте я назову три фамилии: Чечиль, Сухорукова, Захаренкова.
– Вы уверены, что ходили именно к Сухоруковой? – уточнил адвокат подсудимой.
Дякин был уверен. И ходил, и носил, и разговаривал. Подтвердить свои слова, правда, ничем не может, потому как, оказывается, почему-то не регистрировал якобы приносимые им документы.
Сама Сухорукова очень удивилась заявлениям главы Деревянского сельского поселения. Он и в самом деле неоднократно приходил к ней на прием, часто – по личным вопросам. Но чтобы по вопросу «Ерошкиной сельги»… Евгения Сухорукова еще раз уточнила у Олега Олеговича, точно ли он помнит, что обсуждал с ней эту тему? Дякин подтвердил – точно.
Даже удивительно, что обладатель такой хорошей памяти совершенно запамятовал о конфликтах с Сухоруковой, которая неоднократно (и надо сказать, на законных основаниях) отказывала ему в выделении земли на территории Прионежского района. Впрочем, забыл Олег Олегович, похоже, не только это. Оказывается, на следствии чиновник давал совершенно другие показания. В частности, на вопрос о том, говорил ли он когда-нибудь с Сухоруковой на тему «Ерошкиной сельги», чиновник уверенно отвечал: «Нет»! И суд, разумеется, ему об этом напомнил.
Явно разнервничавшись, свидетель, мягко говоря, по-дурацки объяснил причину, по которой следователю говорил одно, а суду другое.
– Меня вообще никогда не допрашивали по делу Сухоруковой, – удивил присутствующих Дякин. А когда ему показали его подпись под показаниями, заявил, что это допрос не из дела Сухоруковой, и «нет» на вопрос, обсуждал ли он с ней тему «Ерошкиной сельги», он ответил потому, что в тот момент просто не хотел разговаривать со следователями про Евгению Александровну.
Когда Олег Дякин закончил вещать про то, как он всей душой болел за земли совхоза «Маяк», некогда проданные ООО «Ерошкина сельга», и про, что он всегда знал об их особой ценности, Евгения Сухорукова поинтересовалась у чиновника, знает ли он о том, что кадастровая стоимость этих земель всего 9 копеек за метр?
– Почему вы не оспаривали кадастровую стоимость? – продолжала она обращаться к главе поселения. – Если они были ценными, то и стоить должны были больше, чтобы в местный бюджет поступало больше налогов.
Олег Олегович сказал, что к тому моменту, когда он стал главой Деревянского сельского поселения, Сухорукова уже подписала постановление об изменении вида разрешенного использования этих земель. Непонятно, кто мешал Дякину отстаивать интересы поселения в статусе депутата и главы фермерского хозяйства, да это уже и неважно. Сейчас-то не мешает никто. Подсудимая напомнила чиновнику, что подписанное ею постановление уже давно отменено, а кадастровая стоимость особо ценных земель в размере 9 копеек за метр так никого и не смущает.
