Верховный суд Карелии рассмотрел апелляционную жалобу Девлетхана Алиханова на решение Петрозаводского городского суда о продлении ему меры пресечения в виде ареста.
Надо сказать, что держится Девлетхан Медетханович великолепно. Похоже, за полгода нахождения в камере он основательно подтянул свои знания в области юриспруденции, а потому легко обращается к статьям Гражданского и Уголовного кодексов, уверенно и обстоятельно аргументирует свою позицию.
По словам обвиняемого, он до сих пор так и не понял, за что его арестовали.
– В чем меня обвиняют? В том, что я через неустановленное лицо воздействовал на неустановленных сотрудников, чтобы они при выставлении на аукцион приватизированных объектов выставили их с учетом обременения, – говорит Алиханов.
Напомним, что Девлетхану Алиханову вменяют 10 незаконных пересечений границы (говорят, ездил в другие страны по аннулированному дипломатическому паспорту) и мошенничество в особо крупном размере. Последнее, по версии следствия, Алиханов совершил в 2007-2008 годах, когда город продавал частнику 15 помещений, в которых находились сберкассы. Покупал помещения не Алиханов, но следователи уверены, что депутат руководил сделкой, в результате которой администрация Петрозаводска, будучи введенной в заблуждение, продала указанные объекты на 12 миллионов рублей дешевле их рыночной стоимости.
Алиханов неоднократно повторял в суде, что ему непонятно, почему исследуются только материалы, представляемые следствием, а материалы, представляемые стороной защиты, не исследуются. Поэтому у него было всего два ходатайства: чтобы заседание проходило в открытом режиме и чтобы при вынесении решения судья указала не только доводы прокурора, но и доводы обвиняемого и его адвокатов.
– Вы удивляетесь, почему прокуратура поддерживает продление ареста? Потому что один из заказчиков этого дела – прокурор, который приехал, – пояснил Алиханов. – Приехала целая бригада прокуроров, человек пятнадцать. Цель была: найти что-нибудь на Алиханова, чтобы убрать его с политической сцены, потому что мне создали такой имидж, что я чуть ли ни враг народа. В том, что сейчас такая экономическая ситуация, в том, что мы сейчас в тупике находимся, оказывается, виновником являюсь я.
Простое дело
Обвиняемый долго и подробно пытался доказать судье абсурдность предъявляемых ему обвинений:
– Дело очень простое. Три участника: мэр, который принял решение о приватизации, оценщик и КУМИ, которое провело аукцион… Если оценщик ошибся, это проблема оценщика. При чем здесь Алиханов? Разве в деле есть хоть один пункт, подтверждающий, что в приватизации участвовал Алиханов? Когда суд принимает решение, он же должен это посмотреть. Может быть, есть распечатки, подтверждающие мои разговоры с оценщиком или Виктором Николаевичем Масляковым, когда бы я просил его подешевле продать. Ничего же нет. Это же абсурд. И я могу полностью разложить этот абсурд. Но адвокаты мне говорят: здесь это не обсуждается. Надо говорить, что я хороший, положительный, что не убегу… Бред какой-то.
Девлетхан Медетханович многое объяснял на примерах. Вот так, с юмором он пояснил судье, почему не может не касаться сути дела и разговаривать только о мере пресечения:
– Вот я с соседом пошел на рыбалку. Закончили мы рыбу ловить, и я пришел домой, а сосед нет. Через неделю жена соседа пишет заявление, что я его якобы утопил. Следствие возбуждает уголовное дело, и меня закрывают. Проходит полгода. Его не могут найти. И вот заседание по продлению меры пресечения. Адвокаты приводят в суд соседа, живого. Жена соседа подтверждает, что это он. А прокурор говорит: «Мы сейчас не доказательства по делу ищем, а о продлении меры пресечения говорим. Решаем, убежит или не убежит». Так, что ли?
Обвиняемый напомнил суду, что администрация города, чье имущество, собственно, и было приватизировано, как считает следствие, по заниженной цене, потерпевшей себя признать отказалась. И что произошло? Потерпевшим признали карельское правительство. С точки зрения обвиняемого, совершенно незаконно.
Ухудшилось здоровье
Доказывая судье незаконность своего ареста, Алиханов заявил:
– Если примут изменения в законодательство, что побои не будут являться уголовной статьей, я прокурора на площади высеку. Прямо по одному мягкому месту высеку за такие дела.
Обвиняемый рассказал, что за полгода нахождения в СИЗО у него сильно ухудшилось здоровье: начались проблемы с желудком, печенью, мучают головные боли.
– Я что теперь должен инвалидом отсюда выйти, что ли? – недоумевает Девлетхан Медетханович.
Алиханов совершенно не понимает, какая необходимость держать его за решеткой:
– У следствия какая опасность? 13 миллионов на счету арестовано. Следствие практически закончено. Длится оно с 2012 года. Допрашивать некого. Влияния у меня ни на Маслякова, ни на оценщика, ни на КУМИ нет. Самого события нет. Самого состава нет. Какой смысл мне убегать? На кого давление оказывать? Говорят, на Журавлева и Копнина. А что, я им не могу через адвоката передать, что мне нужно? Говорят, у меня связи с силовыми структурами, связи с властными структурами. А если бы они у меня были, меня разве бы посадили? Какие связи? Если следствие хочет изолировать меня, то есть же домашний арест. Адвокат может предоставить техпаспорт моего дома: забор, как у СИЗО, высокий забор. Индивидуальный дом. Соседей нет. Я могу с внуками, с внучками заниматься. Они же не участники этого уголовного дела. И супруга – не участница.
Обвиняемый высказал недоумение по поводу того, что именно его решили «закрыть».
– В городе есть товарищ предприниматель, который при приватизации муниципального имущества нанес ущерб в 40 миллионов рублей, – напомнил Алиханов. – Но он на подписке о невыезде. Семья у него за границей. У нас сажают, что ли, по национальному признаку? Потому что лезгин?
Остатки паспорта
Выступление адвокатов Алиханова было не менее эмоциональным. Защитник Шогин озвучил, что в период с 2006 по 2014 годы в Петрозаводске по таким же обстоятельствам, о которых идет речь в деле Алиханова, было приватизировано 177 объектов муниципального имущества. Есть официальный ответ администрации города, подтверждающий эти слова.
С точки зрения защитников, у следствия не было никаких оснований возбуждать уголовное дело, а у суда нет оснований оставлять Алиханова за решеткой.
– За 20 лет на Древлянке стало жить лучше. В то время как во всем Петрозаводске стало жить намного хуже. Меня останавливают простые жители Петрозаводска, которые проживают в данном микрорайоне, и все высказывают слова поддержки данному человеку, – рассказал Михаил Шогин. – Один этот факт говорит о том, что мы должны взять на себя мужество и этому человеку меру пресечения изменить. Тем более что уголовное дело возбуждено в 2012 году. И всех людей, которых я в Петрозаводске знаю, следователь уже допросил неоднократно.
С точки зрения адвоката, сейчас фактически происходит убийство.
– Что мы делаем? Мы просто человека убиваем. Не более того, – заявил Михаил Шогин. – Я раз в неделю с этим человеком встречаюсь и вижу, что состояние его существенно ухудшается.
Защитник напомнил, что Алиханову 57 лет, что он никогда не привлекался к уголовной ответственности и что ему реально тяжело находиться в изоляции, и при всем при этом следователь поместил его в одиночную камеру.
– А что такое одиночная камера? Это не следственный изолятор. Это тюрьма, – уверен Михаил Шогин. – На сегодняшний день Алиханов Девлетхан Медетханович содержится в условиях тюрьмы. А тюрьма в качестве наказания применятся лишь в исключительных случаях. Если человек совершил квалифицированное убийство, его в тюрьму не помещают. Для чего это делается? Для того чтобы человека уничтожить.
Защитники просили отпустить Алиханова под залог в 13 миллионов рублей или изменить ему меру пресечения на домашний арест. В качестве доказательства того, что обвиняемый не собирается бежать за границу, один из адвокатов передал судье действующий, но изрезанный ножницами загранпаспорт Алиханова.
– Если суд примет решение: домашний арест или залог, я не подведу, – пообещал обвиняемый.
Однако суд решил оставить Алиханова за решеткой.
