Город Припять расположен на берегу одноименной реки, всего в двух километрах от Чернобыльской АЭС. В девяти километрах на север — граница Белоруссии. В ста километрах на юг — Киев. Некогда это был молодой, цветущий город-спутник, но его жизнь трагически оборвалась, когда ему не было еще и семнадцати. На следующий день после взрыва четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС — 27 апреля 1986 года — в городе была объявлена эвакуация. С тех пор время застыло здесь навсегда. Теперь это город-призрак, город-покойник, который медленно погружается в пучину времени, зарастая кустарником и деревьями.
Когда-то здесь действительно кипела жизнь и звучали звонкие голоса молодых людей, приехавших развивать один из самых перспективных атомных проектов в СССР. Но еще раньше, в 1970 году, на место будущей Припяти съехались комсомольцы-передовики, чтобы на пустом месте отстроить новый город-сад.
Строительство вели ударными темпами. Одно за другим вырастали административные здания, появлялись кинотеатры и торговые центры, строились школы и детские сады, воздвигались новые микрорайоны. Год за годом город приобретал оригинальные очертания, собственное лицо, становился узнаваемым. Оригинальную планировку Припять получила благодаря радиальной композиции микрорайонов — они размещались радиусами вокруг городского центра. Световая реклама и неоновые вывески зажигались по вечерам, освещая городские улицы и создавая вечерний уют. Броские панно, цветастая мозаика и декоративная керамика придавали городу яркий характер и подчеркивали его юный возраст.
Словом, Припять была образцово-показательным городом, сочетающим уникальную планировку и последние достижения советской архитектуры. Все это было призвано было создать ощущение простора и легкости, сделать город функциональным и комфортным для проживания.
Советскую идиллию нарушила авария на Чернобыльской АЭС, произошедшая в ночь на 26 апреля 1986 года. Взрыв полностью разрушил атомный реактор четвертого энергоблока, мощный выброс радиоактивных веществ поставил под угрозу жизни свыше 115 тысяч человек в тридцатикилометровом радиусе. Впрочем, в первые часы после взрыва обычные жители не заметили ничего из ряда вон выходящего.
— Утро 26 апреля 1986 года началось как обычно: я повела детей в школу и отправилась на работу, — вспоминает Вера Охрименко, учитель истории. — Прихожу в школу, на крыльце лежали мокрые одеяла, стояли ученики в повязках. Всем говорили: «Хорошенько вытирайте ноги и идите в медпункт». А я так на них посмотрела, засмеялась и говорю: «О, у нас в школе новые порядки, что-то новенькое». Они мне ничего не ответили, я повернулась и пошла в медпункт.
В медпункте давали таблетки. Вера Охрименко поинтересовалась: «Что-то случилось, что за таблетки?» Врачи ответили: «Йод. А вы ничего не знаете?» Так учительница узнала, что на Чернобыльской АЭС произошла авария.
— Я зашла в учительскую, паники не было, но все были такие сосредоточенные, как прибитые что ли этим событием, — делится воспоминаниями Охрименко. — Я взяла журнал и пошла в свой класс. Захожу, уже окна были завешены одеялами. Дети взъерошенные, многих детей не было. Потом сказали, что мы должны быть в классе, никуда не выходить. Детей держали до самого вечера. Директор нас собрал на минутку и сказал: «Не паникуйте, там уже все нормально, и чтоб завтра на 9 все пришли на марафон». Мы пришли на второй день, ничего не сообщалось. Улицы, правда, мыли каким-то желтым раствором пенящимся, а вообще по улицам гуляли люди с детьми, с колясками.
Объявление об эвакуации из Припяти прозвучало на следующий день. Автобусы к каждому дому были поданы в срочном порядке. Город требовалось покинуть незамедлительно. С собой — только самое необходимое, включая документы.
— Взять с собой документы. Потом переодеться. На три дня одежду легкую. Ложку, кружку, — вспоминает Вера Охрименко. — Паники не было. Подходили автобусы потихоньку, все гуськом входили, садились по местам и затем выезжали. Все мы думали, что через три дня мы вернемся домой. В автобусе шутили, детки веселились, даже пели песни.
Тогда, в первые дни после взрыва, многие горожане еще не знали, что на АЭС разворачивается настоящая битва с последствиями аварии, которая с каждым часом приобретает все более трагические черты. Вот как описывает первые часы после катастрофы Светлана Алексиевич в романе «Чернобыльская молитва»:
«В десять утра умер оператор Шишенок… Он умер первым… В первый день… Мы узнали, что под развалинами остался второй — Валера Ходемчук. Так его и не достали. Забетонировали. Но мы еще не знали, что они все — первые».
Действительно, в первые месяцы после катастрофы от лучевой болезни погибнут 28 человек из числа работников электростанции. Только в день аварии 600 сотрудников получат огромные дозы облучения.
Теперь Припять — мертвый город. Время здесь и вправду остановилось навсегда. Застыло. Многоэтажки с советскими лозунгами. Здания горисполкома и милиции с гербами СССР. Дом культуры с выбитыми окнами. Учреждения с обвалившейся плиткой. Столбы с погнутыми серпами и молотами. Проржавелые аппараты питьевой воды. В детсаду — плакат, рассказывающий о соцсоревновании между ясельными группами. В милиции — карточки на задержанных. Одна из них сообщает: «Бесцельно шатался по общежитию № 17, чем оскорблял человеческое достоинство».
Жизнь здесь действительно оборвалась внезапно. В парке культуры и отдыха возвышается колесо обозрения. Оно так и не прокатило жителей города — запустить его готовились на майские праздники. А в ДК «Энергетик» так и остались сваленными в кучу транспаранты и портреты вождей. Работники культуры готовились к Дню трудящихся. Жители города — к первомайской демонстрации.
Находиться здесь до сих пор опасно. Город засыпан радиоактивными осадками из долгоживущих радиоактивных элементов. Радиоактивная пыль собирается в канавах и углублениях, притягивается металлическими конструкциями и бетонными сооружениями. Она прочно въелась в грунт, деревья, дома. Так называемый рыжий лес, срубленный в ходе дезактивации Припяти, растет и впитывает радиацию из земли.
Дожди, ветра и время постепенно разрушают пустующие здания. Самые старые приходят в негодность быстрее всех. Время от времени происходят обрушения. К примеру, здание первой школы обвалилось в 2005 году, потом— в 2013-м.
Иногда город накрывают волны мародеров и вандалов. Первые охотники поживиться появились здесь еще в конце 80-х. Они выдирали содержимое электрощитков, вытаскивали железные витражи, выламывали окна. Из квартир тащили мебель, у лифтов спиливали тросы. Большую часть домашней бытовой техники — холодильники и телевизоры — вывезли ликвидаторы. Электроприборы притягивали радиацию и представляли угрозу. Автомобили были раскатаны бульдозерами и захоронены вокруг города в вырытых траншеях. Как и бытовая техника, они несли большую опасность.
Вопреки распространенному мнению, Чернобыльская АЭС не прекратила работу. К декабрю 1987 года заработали три энергоблока атомной электростанции, но в середине 90-х было принято решение закрыть АЭС к 2000 году. Поворотом ключа аварийной защиты реактор третьего энергоблока был остановлен навсегда. Станция прекратила генерировать электроэнергию. Решение о строительстве саркофага было принято спустя четыре года, но огромное изоляционное сооружение из бетона и металла до сих пор не достроено. В городе работают три объекта. Насосная станция подает на АЭС питьевую воду из скважины, машины из спецгаража вывозят радиоактивные отходы, а в прачечной стирают одежду работников зоны. Дозиметры показывают от 20 до 100 микрозивертов в час. Сравнительно немного. Первого мая в Киеве уровень достигал 400.
Вообще, процесс вывода АЭС из эксплуатации рассчитан до 2065 года. Эхо чернобыльской катастрофы будет слышно еще не одному поколению россиян, белорусов и украинцев.
Есть ли будущее у Припяти? Вернется ли когда-нибудь сюда жизнь? Или городу будет суждено сгинуть окончательно? Ответа нет. Трансурановые радионуклиды, которым заражено все в округе, имеют очень длинную цепочку распада. Для тридцатикилометровой зоны нужно 200 лет, чтобы радиационный фон снизился до безопасного уровня. Радиус же в десять километров останется зоной отчуждения навсегда.
