Карен Энн Квинлан прожила две жизни. Ее первая жизнь была жизнью обычной девочки среднего класса в Скрантоне, штат Пенсильвания: она плавала, она каталась на лыжах, она встречалась с друзьями и мальчиками, она посещала мессу вместе со своей семьей, она училась в средней школе и работала в местной керамической компании. Однако эта жизнь изменилась после того, как ее уволили с работы. Вскоре после этого она обнаружила, что кочует с работы на работу и все чаще находит утешение в успокаивающих таблетках и алкоголе.
В ночь на 14 апреля 1975 года Карен, которой только что исполнился 21 год, была на вечеринке со своими друзьями в баре рядом с озером Лакаванна. За несколько дней до этого она едва ела или пила, поскольку пыталась втиснуться в платье. В баре она выпила джин, а также взяла несколько транквилизаторов. В какой-то момент она рухнула на пол. Один из ее друзей отвел ее обратно в дом, где она жила с группой друзей. Именно там кто-то заметил, что Карен перестала дышать.
Ее подруга попыталась реанимировать Карен, делала ей искуственное дыхание, но позже выяснилось, что ее мозгу не хватало кислорода в течение как минимум двух 15-минутных периодов. Скорая помощь отвезла ее в местную больницу, где она была подключена к механическому вентилятору. На осмотре врачи обнаружили, что ее зрачки не реагируют на свет. Она также не реагировала на какие-либо болезненные процедуры.
Три дня спустя невролог Роберт Морс осмотрел Карен. В судебных документах он указал, что обнаружил, что Карен находится в коме и имеются доказательства декортикации — это состояние, которое представляет значительный ущерб для отделов головного мозга.
Состояние Карен не улучшилось. Потом стало еще хуже. Когда она впервые приехала в больницу, она весила около 52 кг (115 фунтов). Чтобы кормить ее, была вставлена назогастральная трубка, которая снабжала ее едой и лекарствами. Но, несмотря на это, в течение следующих нескольких месяцев ее вес упал до менее чем 32 кг (70 фунтов). Ее родители оба были католиками. Они боролись с ситуацией, когда она оставалась неизменной в своем коматозном состоянии.
В большинстве случаев такого рода, как правило, семьи и врачи принимают решение между собой, или врачи в одностороннем порядке решат, что нет смысла поддерживать жизнь пациента. Через пять месяцев после того, как Карен впервые приехала в больницу, Джозеф Квинлан попросил врачей отключить его дочь от аппарата искусственного дыхания. Доктора Карена, Роберт Морзе и Аршад Джавед, отказались. Чтобы разрешить опасения врачей о возбуждении против них иска о злоупотреблении служебным положением, родители девушки разработали документ, освобождающий врачей от какой-либо ответственности. Но врачи настаивали на том, что они не хотят этого делать.
Именно здесь, на больничной койке, будучи скелетом, а не прежней здоровой и красивой девушкой, Карен начала вторую жизнь. Ее состояние не было уникальным. На самом деле бесчисленное количество других пациентов находилось в ее состоянии. Но история Карен, несомненно, станет самой громкой. Все врачи, занятые лечением Карен, согласились с тем, что шансов на то, что ее состояние хоть как-то улучшится, практически нет. Даже вероятность того, что она выйдет из комы, равнялась нулю.
Многие врачи в этот момент согласились бы с родителями Карен, но лечащие врачи девушки этого не сделали. Трудно даже представить, что бы вы сделали на их месте. С одной стороны Карен была в состоянии, когда ее качество жизни было почти нечеловеческим. Она зависела от медицинских приборов. Ей нужно искусственное питание. И было ясно, что нет доступных технологий или вмешательств, которые помогли бы ей восстановить какие-либо из ее обычных функций.
Все это происходило в полном этическом и правовом вакууме. Врачи обучены мыслить автономно и управлять пациентами. Несколько раз в день врачи сталкиваются с этическими решениями. Большую часть времени они делают то, что согласуется с их собственным моральным компасом. В этом случае врачи согласились с тем, что шансов на выздоровление у Карен нет, но они также поняли, что у них нет законного права отключать ее от приборов, поддерживающих ее жизнь. Они также опасались последствий, с которыми они могли столкнуться, если бы они пошли на это. Врачи сказали, что их предупредили о том, что прокуроры могут обвинить их в убийстве.
Для родителей Карен решение отключить дочь от жизненноважных аппаратов тоже было непростым. Несколько месяцев они размышляли над ситуацией. Джозеф Квинлан даже получил одобрение своего священника, который также согласился с их решением, учитывая низкую вероятность того, что Карен поправится. Но как только они пришли к тяжелейшему решению, врачи им отказали. Именно тогда они решили подать иск и передать дело в суд.
Дело Карен Энн Квинлан было первым делом, именно оно было положено в основу движения, известного теперь как движение за право умирать. Это был первый случай, когда суды официально проанализировали множество сложностей, возникших при уходе за пациентами в конце его жизни. Квинланы получили тысячи писем и пакетов, в том числе от целителей, многие из которых утверждали, что могут вылечить Карен. 10 ноября 1975 года судья объявил, что Джозеф Квинлан не должен быть опекуном пациента и возлагает бремя принятия решений на врачей, которые заботятся о Карене. Родители Карен оспаривали это решение несколько раз, и вот, наконец, последний судья встал на их сторону и отменил решение предыдущего суда о том, чтобы запретить Джозефу Квинлану быть опекуном Карен. В постановлении также указывалось, что врачей никто не будет преследовать по закону, если они выполнят пожелание родителей девушки.
В то время как случай Карен Квинлан предоставил первый прецедент, еще одна ситуация возникла в апреле 1989 года. Это произошло в детском отделении интенсивной терапии, когда Руди Линарес вытащил нагрудный револьвер Magnum. За восемь месяцев до этого обычный день семейной пары превратился в кошмар. Самюэль, 15-месячный сын Руди, случайно проглотил воздушный шар на день рождения и начал задыхаться. Руди изо всех сил старался оживить своего ребенка. Когда Самюэль начал умирать, Руди поднял его на руки и побежал к ближайшей пожарной станции, крича: «Помоги мне! Помоги мне! Мой ребенок умирает!» Самюэль в конце концов ожил, но его мозг так и не оправился, и он погрузился в стойкое вегетативное состояние.
Спустя месяцы испытаний и ложных надежд Руди попросил врачей отключить Самюэля от поддержки жизни. Они согласились, но адвокат больницы отговорил их, заявив, что они могут столкнуться с возможными уголовными последствиями. Со временем отчаяние Руди перешло в ярость. Когда представители больницы оставили сообщение на голосовой почте Руди, сказав, что они перевели Самюэля в дом престарелых, что-то внутри него сломалось, и он направился в больницу с пистолетом. Когда он вытащил револьвер в отделении интенсивной терапии, он заявил: «Я здесь не для того, чтобы причинить кому-либо боль. Я просто хочу, чтобы мой сын умер».
Руди вытащил трубку из горла сына. Через несколько секунд Самюэль перестал двигаться, но Руди держал его на руках не менее 20 минут. Врач подтвердил, что сердце Самюэля действительно прекратило биться. В конце концов Руди бросил револьвер, был арестован и обвинен в убийстве. По мнению общественности, Руди был героем. Ни больница, ни суды не хотели наказать его, и присяжные оправдали мужчину. И хотя Руди не был идеальным примером и всего через две недели после того, как его объявили невиновным в убийстве сына, он сам едва не погиб от передозировки кокаина и алкоголя, он сделал больше, чем большинство.
Конец 1980-х годов был временем, когда американский народ восстал против аппаратов, искусственно поддерживающих жизнь больных людей. Один врач запечатлел настроение тех времен, когда писал: «Жизнеспособность» становится «продлением смерти»; пациенты не восстанавливаются и не умирают. Вместо этого они становятся узниками техники".
Право людей уйти или отказаться от поддерживающего жизнь лечения снова вернулось в Верховный суд. На этот раз дело касалось еще одной молодой девушки. Первая смерть Нэнси произошла в январе 1983 года, когда она потеряла контроль над своей машиной на пустынной дороге и оказалась лицом вниз в залитой водой канаве. Парамедики прибыли на место происшествия и помогли реанимировать ее. Ее пульс восстановился через 15 минут, но прежня Нэнси уже никогда не вернулась. Четыре года спустя ее родители попросили удалить трубку для кормления, но государство требовало более конкретных доказательств того, что Нэнси действительно фактически мертва. Высший суд штата Миссури заявил, что, хотя Нэнси имела право отказаться от лечения, это решение не могло быть сделано кем-то другим от ее имени.
Кроссаны нашли миллионы сочувствующих, среди которых один из родителей, чья собственная дочь была в коме, женщина написала им: «Ходить в ее комнату — это как войти в похоронную комнату … Может быть, Руди Линарес, который держал медицинский персонал в больнице Чикаго и полиции под дулом пистолета, чтобы он мог „спасти“ своего умирающего младенца от вентилятора, был мудрее, чем наши суды?»
В конце концов, однако, суд признал право родителей решить судьбу дочери. Примерно через две недели после этого Нэнси завершила свою долгую и мучительную смерть, которая продолжалась в течение 8 лет…
Это адаптированный отрывок из «Современной смерти»: как медицина изменила конец жизни Хайдера Джавида Варрайха, опубликованный в Великобритании Дакворттом 27 июля. Как практикующий врач Хайдер Джавед Варрайх был свидетелем множества подобных ситуаций и видел их и с той, и с другой стороны.
Как пишет автор книги, когда древние греки придумали слово «эвтаназия», они попытались ответить на вопрос, с которым мы все еще сталкиваемся: что такое хорошая смерть? Это, пожалуй, самый важный и трудный вопрос. В конце концов, как может самая большая потеря быть хорошей? Но это также один из самых насущных вопросов нашего времени: как пациенты хотели бы, чтобы их жизнь закончилась, и что можно сделать, чтобы помочь им достичь этого. Но, несмотря на весь прогресс, до конца этот вопрос так и не решен.
