Вот уже 60 лет на пустынном белорусском хуторе с молодым названием «Студентка» почти никто не живет. Почти. Единственная обитательница живописного местечка — одинокая старушка. Что она делает здесь совсем одна? Вопрос, который сам собой приходит в голову.
Массовое «исчезновение» всех местных жителей связано с прекращением работы единственного на хуторе кормильца — смоляного завода. Дома уже давно сровнялись с землей, никаких следов прежней жизни не осталось. Уже 45 лет по соседству с густым лесом, грибами и дикими животными живет только одна пожилая женщина.
У белорусской бабушки нет никаких привычных удобств: газа, света, телефона, водопровода. Конечно, женщина жалеет о том, как сложились обстоятельства, но сдаваться и бросать свой родной дом она не собирается.
Хутор располагается на западе страны. После долгого пути по песчаной дороге журналисты портала Onliner. by увидели шлагбаум. С помощью ключа майор открыл путь через границу. Окружает репортеров только лес и болото. Вдруг среди этой дикой природы показался фасад дома, это здание можно назвать самым последним, а может, и первым домом страны.
Хозяйку этой лесной сказки зовут Станислава Ивановна Мелють. Уже завтра она будет праздновать свои 82 года. Журналистов бабушка встретила словами удивления:
— Матка боска! У меня гости, что ли? Не стойте в пороге, проходите! — женщина совсем не испугалась пригласить в дом неизвестных.
Сразу видно, что в маленьком доме следят за порядком, повсюду разглаженные салфетки, старые портреты, свежие цветы, накрахмаленная занавеска. С таким отношением к быту совсем не бросается в глаза то, как обветшал старый дом. Видно, что хозяйка любит свое гнездышко.
Бабушка совсем не отчаялась, шутит и добродушно улыбается: «Как живу? Да как все люди: совсем одна, в глуши, посреди леса».
— Мы тоже переехать хотели, как и все, но не всегда получается так, как хочешь, — очень внятно и без всякого волнения говорит бабушка. — Хотели перенести дом в другую деревню, но я быстро осталась одна: муж скоропостижно умер, вместе и десяти лет не успели прожить. Сыну тогда было 5, дочке — 9. Помощи нам ждать было неоткуда, приходилось выкручиваться самим.
Сложновато было одной детей растить. Каждое утро отвозила их в деревенскую школу, вставать приходилось очень рано. Но что поделать, надо.
В одиночку я перебраться не смогла. День за день — и старость пришла.
Старушка признается, что в городе не была уже лет 30, в соседних Калетах — примерно 20. После 60 лет, говорит Станислава Ивановна, стало худо с ногами, тяжело ходить.
— В последний раз в Гродно была еще до того, как границу начали строить. Раньше я могла просто так взять и поехать к детям в город, переночевать там, в магазин сходить, в костел. Сейчас уже не получается, — немного смутившись, говорит старушка.
Мама и бабушка с любовью рассказывает о своих любимых. Говорит, что дети всегда помогают, хоть и добираться сюда тяжело.
— После восьмого класса дочка поступила в гродненский колледж, потом пошла работать швеей на прядильную фабрику. Сын на сварщика отучился и тоже в Гродно остался. Здесь им делать нечего. Не со мной же сидеть. В городе работа, в городе жизнь. А здесь только старики могут жить. Они еще когда детьми были, здесь им занятия не было. Приходили домой — и все, только вдвоем. Потом, правда, начали ездить в деревню на танцы, с друзьями общаться. В этом плохого ничего нет. В моей молодости мы тоже веселились.
— Сейчас они приезжают по возможности, но у них своих дел много. Бывает, и каждую неделю кто-то приедет, а бывает, что и по три недели здесь одна. Но если б не они…
— Много помогают пограничники. Попрошу их, бывает, воды принести из речушки или хлеба в городе купить — они никогда не отказывают. А недавно пожарный извещатель мне установили на всякий случай. Только мне поговорить хочется, а они все в делах. Заскочат на минутку — и убегают сразу. Я понимаю, что надо службу нести, но мне иногда так скучно бывает, хоть волком вой… Но я привыкла. Вас закрой в болотах, вы тоже привыкнете.
О том, каково это — жить с водопроводом, телефоном, газом и электричеством, Станислава Ивановна не знает. Ничего подобного на хуторе не было никогда. Но одно новшество бабушке все же преподнесли — «вертушку». Так называется средство связи с военными. Старушке достаточно поднять трубку, и пограничники выходят с ней на связь.
Бабушку пограничники любят, говорят, что очень к ней привыкли.
— Здесь она никому не мешает, даже наоборот, может помочь в случае проникновения посторонних в пограничную полосу. Такие бабушки работают не хуже новейшего оборудования, — шутит пограничник. — Мы даже выделяем небольшой бюджет для поощрения активного населения: раз в квартал жители деревень могут получить небольшую премию за проявленную активность. И нам хорошо, и им приятно.
Но вниманием военных Станислава Ивановна злоупотреблять не любит, обращается только при острой необходимости.
— Я их по пустякам не беспокою. Я из ума еще не выжила, понимаю, что у них есть дела поважней, чем меня развлекать. Правда, хотела попросить их подыскать мне какую-нибудь собачку на заставе, а то без моего Звоночка совсем тоскливо. Я по нему как по человеку скучаю.
— У меня была маленькая собачка, ласковая такая, умная, но, видать, волки потащили. Два года ей было. Я сяду — и она рядом, а когда играть нет сил, я ей так и говорю — она понимает, ложится на кровать и просто отдыхает. Мы с ней так друг к другу привыкли… А как не привыкнуть, когда мы вдвоем тут? Никого ж больше нет! — с улыбкой рассказывает бабушка. — И вот бегала она, бегала по улице, а потом глядь — нет ее. И не приходит. И следов никаких. Звери сюда часто приходят. В прошлом году кабаны картошку выкопали — всю до единой сожрали. А до этого олень яблоньку рогами сломал.
Для сильной белорусской старушки такие спартанские испытания совсем не страшны. Она и волков не боится, как оказалось.
— Раньше волки часто приходили, но в последний год не видела. Сначала страшно было, а потом привыкла, даже внимания не обращаю. Майор, а найдете мне собачку какую на заставе? У вас же там много. Может, неудалый какой-нибудь найдется.
Военный тут же пообещал бабушке непременно найти собачку. «Только не таксу! Не нравятся они мне», — снова иронизирует старушка.
— Когда здесь граница появилась, бандитов я тоже перестала бояться: сюда лишний человек не пройдет, только проверенный. Правда, и почтальоны сюда тоже не доезжают, и в выборах я не участвую… Выходит, президента ни разу и не выбирала. Ко мне только ксендз раз в год, на Рождество, приходит, когда по всем деревням ездит.
Главные развлечения жительницы леса — книги и радио на батарейках. Раньше женщина отлично вязала, в доме много собственноручно созданных элементов одежды. Но в последнее время здоровье подводит и пришлось отложить это хобби.
— Что принесут, то и читаю, мне все интересно. По радио тоже все слушаю. Может, подумаете, что старуха с ума сошла, но я до сих пор музыку люблю. И пьесы слушаю, и книги, начитанные актерами… Новости тоже слушаю, чтобы не сдуреть, но всерьез не воспринимаю: это все временное, да и не шибко я понимаю в политике да экономике…
— Я человек послевоенный, училась в сельской школе. Ну, а какая там школа была… Садились в такой же хате на пол, рядом ксендз усаживался — и читать учились. Когда коров надо было пасти, в школу никто не ходил, а по осени все на картошку уезжали. Когда школа нормальной стала, мне уже зарабатывать надо было идти. Пошла в колхоз, там за три дня работы буханку хлеба давали. Потом в лесу работала: чистка, посадка… И так всю жизнь: где работа есть, там и работала. В деревне тогда грамотных мало было: родители читать и считать научили — и все на этом.
— Я и примерно не знаю, что сейчас сколько стоит. Я детям пенсию отдаю, а они мне продукты привозят. Кто ж мне правду скажет, сколько они действительно тратят? Добавляют тихонько и везут.
Станислава Ивановна явно не ощущает себя на 82. Женщина самостоятельно топит печь дровами. Еду готовит на дровяной плите, возится в земле: выращивает овощи и сажает цветы. Материально бабушку обеспечивают любимые дети, от пенсии в 220 рублей старушка, к счастью, не зависит. Несмотря на все тяжелые условия, бабушка чувствует себя спокойно и комфортно.
— Я без мужа 47 лет живу, без детей чуть меньше — любой бы привык. Конечно, мне сложно, но что поделать? Если только об этом и думать, вообще жизни никакой не будет. Надо настраивать себя по-другому и жить так, как получается. Вот так вот вышло — что ж мне теперь, плакать?
На все вопросы о том, что можно изменить жизнь, старушка отвечает отрицательно. Она давно привыкла к своему маленькому миру с короткими прогулками за грибами. Позитиву Станиславы Ивановны можно только позавидовать.
