Пенсионерка Любовь Мореходова живет на отдаленном хуторе Халы на берегу Байкала. Транспорт туда не ходит, зимой дороги заносит снегом. Если пожилой женщине нужно куда-то добраться, она надевает коньки и едет по льду Байкала. Коньки почти ровесники старушки, но такие же крепкие, как она сама. О них Любовь говорит с гордостью — умели раньше делать. Об удивительной бабушке рассказывает издание «Настоящее время (НКО или СМИ, выполняющая функции иностранного агента)».
— Фамилия моя девичья Маркова, по мужу Мореходова. Я родилась в мае 1941 года. Еще до войны. Живу в местности Халы. А коньки мои выпущены в 1943 году. Но они представляете, как дюжат? Хорошо тогда делали! Они у меня «норвеги», их еще называют беговыми.
Любовь привыкла так жить. Она с детства ездит на коньках по Байкалу. Всего, по ее подсчетам, выходит 8 километров.
— Туда четыре километра и обратно, всего восемь километров. Мы с малолетства привыкли: до школы тоже четыре километра было. Мы с первого класса бегали зимой до нее все на коньках, а весной и летом — уже пешком.
Расстояние немалое, учитывая возраст конькобежки. Но его Любовь преодолевает легко. Признается, что на бегу забывает о болезнях.
— Вот спина у меня болит, а на коньках бегу — и вроде не болит. Хорошо, когда ветер еще попутный, тогда я просто лечу. Пальтишко раскрою — так вообще, как парус, несешься. Но и боишься тоже, потому что если конек в щелку попадет, то кранты: вся морда будет разбита.
Семья Любови жила в старом Уланхане. Но в 50-е годы в окрестностях начали строить Иркутскую ГЭС, и семье пришлось переехать.
— Отцу сказали, что вас здесь затопит. Поэтому вот вам восемь тысяч рублей и переезжайте, куда хотите. Он нашел это местечко и переехал, это было начало 50-х годов. Мы с тех пор здесь живем. Отец у меня был всегда старого образца, дореволюционного, он колошматил маму ни за что. А мама у меня была безграмотной, но очень доброй и хорошей женщиной.
Повзрослев, Люба переехала в Иркутск. С конца 50-х по 2002 год она работала на заводе. Сначала окончила техникум, а потом получила и высшее образование.
— Сначала была штамповщицей: мы делали кровати с панцирной сеткой. Потом я стала сварщицей, поступила в техникум, а потом стала токарем. А потом я поступила в политех на технологию машиностроения и стала инженером-технологом.
Любовь вышла замуж, родила четверых детей, а на пенсии решила вернуться в родительский дом. В 2011 году она перебралась в Халы вместе с мужем.
— Когда муж вышел на пенсию, мы переехали сюда, купили корову, завели хозяйство. Тут даже света не было! Мы только в 2011 году все-таки сами столб поставили и свет провели. Я не знаю людей, кто бы жил здесь один. Но вот я здесь живу одна и ничего не боюсь.
После смерти любимого подумывала все бросить, но взяла себя в руки. Не хотелось оставлять дом, построенный отцом, ведь родители вложили в него столько трудов.
— Я бы, наверное, могла это все бросить после смерти мужа. Но я этого не смогла сделать. Я знала, что здесь очень тяжело жить, ведь я с малолетства тут живу. Но это все отцовское, и мне его жалко. Отец трудился тут с мамой, ну как это бросить?
Любовь сама занимается хозяйством. Ей по плечу самая тяжелая работа.
— Утром в полшестого встала, печку затопила, поела, чего-то сварила себе и собакам. Потом дожидаюсь, чтобы печка протопилась, чтобы ее закрыть. Потом ухожу в хлев, убираю навоз, сено раскладываю. Утром и вечером коровам сено даю, потом навоз вытаскиваю. Зимой прорубь долблю, телят пою. Летом просто из Байкала воду берем и пьем ее.
Она до сих пор сама колет дрова. К труду ее с детства приучили родители. Тому же она учила и своих детей.
— Сама колю дрова все время, даже большие чурки. Я с малолетства колю очень хорошо и всех ребятишек научила колоть. И сети ставить всех научила. Сама одна ставила раньше, а теперь рыбки нету, и сама не хожу в море. И вообще-то запрет у нас, нельзя ставить сети!
Но годы берут свое, порой Любовь сильно устает, да и здоровье подводит.
— Позвоночник-то не держит, и, видимо, на сердце иногда тахикардия. Она у меня давно, смолоду. И глухая стала: ничего не слышу. Боюсь, чтоб не простыли уши — тогда совсем оглохну.
Несмотря на все трудности, переезжать в город пенсионерка не хочет. Байкал пленил ее своей красотой.
— Он суровый, Байкал. И он меняет свою окраску. Смотришь на него — то он совсем как зеркало стоит. А то рябь, и все. Сижу одна на кухне, смотрю — и прямо радость какая-то! Настроение хорошее. И всегда думаю: вот бы кто-нибудь рядом был и смотрел бы, какая красота неимоверная.
Любовь сожалеет о том, что не все способны увидеть красоту Байкала. Туристы относятся к озеру, как потребители. Приезжают отдохнуть, оставляют после себя мусор, который загрязняет воду. Иногда забывают потушить костер — так и до пожара недалеко, сокрушается Любовь.
— Летом, когда много людей приезжает, я иногда иду и говорю им: «Подбирайте за собой, не оставляйте мусор, ведь все это в Байкал идет!» Неужели нельзя сжечь мусор или его собрать и увезти? Но они всегда все оставят, разбросают, а все это летит в Байкал. И меня это угнетает, я сержусь, злюсь. Меня это безобразие бесит. Я иногда тушу костры. Бывает, что уехал, костер оставил, а ветер подул, и все сгорело. Ну как так можно?
