Агафья родилась в семье староверов. Они ушли от людей и власти в тайгу в 1938 году. Их семья была многодетной: глава семейства Карп, его жена Акулина, сын Савин и дочь Наталья, Дмитрий и Агафья. Их жилище расположилосm рядом с реками Еринат и Абакан.
Агафье было всего 17 лет, когда семья стала голодать.
— На постном мама не вынесла. К рыбалке нельзя стало — вода большая. Не позаботились, чтобы скотина была, охотиться не смогли. Баданный корень толкли, на рябиновом листу жили.
В 80-х годах умерли все родственники, и женщина осталась абсолютно одна. Ей неоднократно предлагали поселиться ближе к людям, но она всегда отказывалась.
— Как страшно вы живете в городах, — сказала Агафья корреспонденту «РИА Новости».
Сейчас старушка держит коз, выращивает овощи и собирает шишки сосны. До ближайшего населенного пункта большее 200 километров. Экспедиторам и геологам тяжело добраться до жилища Агафьи: река не замерзла, а дорого плохая. Ей помогают люди, например, недавно забросили с воздуха тюк сена для коз. Старушка понимает, что без помощи людей ей не выжить.
На заимке Лыковых построено несколько домов. Ближе к реке жил бывший геолог Ерофей Седов, а выше соединены два дома, там живет Агафья и помощник Гурий. Оказалось, что на протяжении нескольких лет старообрядческая церковь отправляет к старушке помощников.
В 2015 году умер геолог Ерофей Седов. Он участвовал в экспедиции, обнаружившей семью отшельников. После выхода на пенсию Седов поселился неподалеку от заимки Лыковой.
— Подошел как-то к нам и говорит: «Вы крещеные, я крещеный». И помогать нам стал. Посылки на него все приходили. Когда умерли братья и сестра, он помогал. Более 30 лет были мы знакомы. Тятя умер, Ерофей на похоронах был, — вспомнила Агафья.
40 лет назад, когда Лыковых обнаружили, семья была перепугана.
— Да всем известно, что сороковой год, как нас нашли. Когда люди пришли, мне 34-й год шел. Так-то люди-то хорошие были. Первое-то напугались, как пришли. Мы уж знали, что с вертолета люди увидели пашню, недели две как прошло, и они пришли, — вспомнила женщина. — Соболь это или не соболь? Что-то незнакомое, а это были собаки. Не видала я их. Тятя бы сразу узнал. Консервы и хлеб принесли, но мы-то от этого отказались. Утром на другой день пришли, принесли рыболовные крючки, соль поваренну — мы исть-то не стали, — вспомнила Агафья.
Оказавшись на десятилетия оторванными от современности по воле главы семьи и обстоятельств, Лыковы наконец начали приобщаться к прогрессу. Сперва они приняли от геологов только соль, которой в их рационе не было все 40 лет жизни в тайге. Постепенно согласились взять вилки, ножи, крючки, зерно, ручку, бумагу и электрический фонарик. Каждое новшество они принимали нехотя, но телевизор — «греховное дело», с которым они столкнулись в лагере геологов, — оказался для них непреодолимым соблазном. Журналист Василий Песков, которому удалось много времени провести рядом с Лыковыми, вспоминал, как семейство тянуло к экрану во время их редких посещений лагеря: «Карп Осипович садится прямо перед экраном. Агафья смотрит, высунув голову из-за двери. Прегрешенье она стремится замаливать сразу — пошепчет, покрестится и снова высунет голову. Старик же молится после, усердно и за все разом».
После знакомства с геологами Лыковы проходили 16 километров, чтобы зайти в гости.
— Всей семьей с ночевыми ходили, палатку нам поставят с печкой железной. Молились мы в открытую. Мы им картошку, орехи принесем, а они нам лопатки, топоры, гвозди, материал — красный сатин. Рубахи мы из него сшили, сарафаны, красиво было.
Когда приехали экспедиторы вместе с корреспондентом, Агафья угостила гостей хлебом, а помощник Гурий алтайским медом.
— Сажали мы с семьей много: ячменя два сорта, рожь, репу, редьку, брюкву. Ежедневно ячмень в ступе толкли. Всякую траву запасали. На питье я и сейчас собираю: мать-и-мацеху, сныть, богородскую траву. Да чего тут рассказывать?
Женщина живет одна в темной и нетопленной избе, но несмотря на это она ни в какую не соглашается переехать поближе к людям.
— Температура под сорок была в январе. Вся изба застыла. Дрова сыры, пець не топлена, я с кошками под одеялом грелась. Встану, а пець остыла, огонь снова добуду. Кошек всех-то до семи у мене, — рассказала старушка. — Лето было дождливое и холодное. Когда рыбачу, то в балагане (шалаш из тонких деревьев и веток. — Прим. ред.) ночую. Рыбу сушу, а которая позже, на зиму — солю. Далеко в тайгу сейчас не ухожу, той осенью с помощником Георгием шишки собирали, паданки было много. Этот-то год не было. Красну кислицу начали объедать бурундуки да птицки, я прозеленью сколь собрала. С медведем я встречалась дважды. Гляжу, на самой дороге зверь. Закричала Иисусову молитву, он развернулся от меня, метнулся в кусты. Я постояла у кромочки и великому мученику Георгию стала молиться.
Агафья Лыкова неоднократно видела медведей. Каждый раз, когда ей становилось страшно, она начинала молиться, и беда обходила ее стороной.
— Было днем по старому стилю 31 июля. В протоке сетка стояла, иду и вижу следы медвежьи. Надо было мене вернуться домой. А я за рыбой решила сходить. Две рыбки нашла, топорик был с собой. Оглядываюсь, где бы медведя не было тут. А вот он в ложбинке заворочался. Вылетел и на меня попер. Я тогда только стала молиться, вижу — все уж мене. Он развернулся, круг дал и побежал. Взяла в руки камесек с топориком и домой тихонько пошла.
В мире Агафьи идет 7526 год от сотворения мира. Когда в избе становится темно и тихо, то время застывает. Нет ни времени суток, ни новостей, ни чужих людей.
Ранее мы рассказывали: отец Агафьи Карп Лыков был старовером, членом фундаменталистской православной общины, отправляющей религиозные обряды в том виде, в котором они существовали до XVII века. Когда власть оказалась в руках Советов, разрозненные общины староверов, бежавшие в свое время в Сибирь от преследований, начавшихся еще при Петре I, стали уходить все дальше от цивилизации. Во время репрессий 1930-х годов, когда нападкам подвергалось само христианство, на окраине староверской деревни советский патруль на глазах у Лыкова застрелил его брата. После этого у Карпа не осталось сомнений в том, что нужно бежать. В 1936 году, собрав пожитки и взяв с собой немного семян, Карп с женой Акулиной и двумя детьми — девятилетним Савином и двухлетней Натальей — ушли в леса, строя хижину за хижиной, пока не обосновались там, где семью нашли геологи. В 1940-м, уже в тайге, родился Дмитрий, в 1943-м — Агафья. Все, что дети знали о внешнем мире, странах, городах, животных, других людях, они черпали из рассказов взрослых и библейских историй.
Но жизнь в тайге тоже давалась нелегко. На многие километры вокруг не было ни души, и Лыковы десятилетиями учились обходиться тем, что было в их распоряжении: вместо обуви шили галоши из бересты; латали одежду, пока она не истлевала от старости, а новую шили из конопляной мешковины. То немногое, что семья взяла с собой во время побега, — примитивная прялка, детали ткацкого станка, два чайника, со временем приходило в негодность. Когда оба чайника заржавели, их заменили сосудом из бересты, и готовить стало еще сложнее. К моменту встречи с геологами диета семейства состояла в основном из картофельных лепешек с молотой рожью и семенами конопли.
Ученых поражала любознательность и способности людей, так долго находившихся в информационной изоляции. Из-за того что младшая в семье, Агафья, говорила нараспев и растягивала простые слова в многосложные, некоторые гости Лыковых сперва решили, что она умственно отсталая, — и сильно ошиблись. В семье, где не существовало календарей и часов, она отвечала за одну из самых сложных задач — на протяжении многих лет вела учет времени. По словам самой женщины, через месяц ей исполнится 73 года.
Старик Карп в свои 80 лет с интересом реагировал на все технические новинки: он с энтузиазмом воспринял новость о запуске спутников, рассказав, что заметил перемену еще в 1950-х, когда «звезды стали скоро по небу ходить», и был в восторге от прозрачной целлофановой упаковки: «Господи, что измыслили: стекло, а мнется!»
Но самым прогрессивным членом семьи и любимцем геологов оказался Дмитрий, знаток тайги, сумевший соорудить в хижине печь и сплести берестяные коробы, в которых семья хранила еду. Многие годы, изо дня в день самостоятельно строгая доски из бревен, он подолгу с интересом наблюдал за быстрой работой циркулярной пилы и токарного станка, которые увидел в лагере геологов.
