Эта квартира на Васильевском острове Санкт-Петербурга вполне могла бы удовлетворить жилищные потребности взыскательного олигарха: 1248 кв. м и 80 больших и маленьких помещений. Здесь могли бы разместиться и бассейн, и спортзал, и бильярдная, и бассейн. Есть только одно но. Это коммунальная квартира. Правда, совсем не рядовая, потому что это самая большая коммуналка в стране. О ней рассказал «Московский комсомолец».
Эта квартира занимает весь первый этаж пятиэтажки. На втором, третьем, четвертом этого самого обычного дома живут обладатели пусть не самых роскошных, но отдельных квартир. На первом же этаже процветает коммунальный «рай», в котором живут, а точнее, прописаны 40 человек. Еще несколько лет назад их было вдвое больше — 10 семей все же расселили отсюда. Но сколько людей проживает здесь фактически, установить сложно. Некоторые собственники, не выдержав сурового быта, решили снимать отдельную жилплощадь. Комнату же сдают и сколько в ней находится человек, никто из соседей точно не знает.
Парадная выводит в коридор, длинный и темный, будто вход в гробницу. 94 метра от одного конца до другого, 127 шагов. Здесь вполне можно бегать трусцой. Но пока ежевечерне жильцы проходят квест — как, проходя по полутемному коридору, не переломать ноги. Татьяна Лобунова, которая живет здесь уже семь лет, рассказывает, что в квартире хронические проблемы с проводкой, поэтому менять лампочки бесполезно — все равно через день-два погаснут. В тех частях коридора, где свет все же есть, из стен выступают клубки проводов и проплешины от обвалившейся штукатурки. Пахнет сыростью, будто в подвале. Жилец Айдер вспомнил историю, как однажды года три назад его соседка шла вечером — и на бомжа наткнулась. Он в коридоре около ванной спал. На входной двери здесь нет замков — заходи кто хочет. Один бездомный так и отошел в мир иной в коридорах этой огромной квартиры.
— Скончался — и бог с ним, но у того бомжа была открытая форма туберкулеза. Пришлось потом вызывать санэпиднадзор, чтобы они обработали все помещения.
Между комнатами нет ни одной капитальной стены, поэтому слышимость здесь невероятная. По сути, это бывшая поликлиника, и для жилья она никогда приспособлена не была.
В квартире две кухни, в которых обстановка сохранилась еще с середины 80‑х. Все покрыто толстым слоем пыли. В углу гниют сброшенные кем-то штаны. Рядом с рыжей нечищеной раковиной стоит калошница. Она здесь вместо табурета. Покрытый газетами стол служит одновременно почтой (почтовых ящиков в квартире нет) и публичной библиотекой. Письма в основном из двух инстанций — военкомата и банка. В первых требуют от обитателей коммуналки отдать долг родине, во вторых — кредит. На стене самоклеящаяся пленка с натюрмортом. Это единственные продукты на этой кухне — ни еду, ни тем более холодильники и бытовую технику здесь отродясь не оставляли. Полностью рабочую плиту уже украли, осталось две — у первой духовка функционирует, а у другой — одна конфорка. Но готовят на этой кухне крайне редко — у всех в комнатах установлены электроплитки.
Идею установить замок на входной двери жильцы не принимают.
— Только на моей памяти запоров двадцать поменялось. Просто некоторым нашим жильцам, если вдруг они ключи забыли, проще замок выломать, чем дождаться, пока кто-то придет и откроет. Нужно железную дверь ставить, но на нее никто скидываться не хочет.
В душевой на полу постоянно стоит вода, потому что при капитальном ремонте забыли сделать уклон пола в этом помещении. Чтобы пройти к крану, через лужу брошена доска. Сложно поверить, но в 2015 году в этой квартире сделали капитальный ремонт. По крайней мере, так выходит по бумагам. Как память после этого «обновления» в душевой на стенах остались следы отбитой плитки, а туалет украсил унитаз с черными разводами на фаянсе. К слову, сам туалет закрыт на ключ. Один из жильцов поставил в нем собственный унитаз, взамен украденного и закрыл санузел.
Фактически квартира одна, но исторически так сложилось, что она всегда делилась на правую и левую половины. Другая половина квартиры выглядит презентабельнее. Здесь есть свет, плита вычищена, стены свежеокрашены, на полу чистый линолеум. Более сознательные жильцы этой части сделали своими силами ремонт. В этой части квартиры сохранились еще советские правила сосуществования в коммуналке: график дежурств и распределение времени в душе.
На то, что когда-то эту аварийную квартиру расселят, жильцы уже и не надеются.
— Всем говорили, что нужно приватизировать комнаты, тогда, мол, нашу квартиру быстрее расселят. Мы послушались. И оказались в проигрыше. Ведь всем тем, у кого комнаты были в соцнайме, кроме двоих, выдали отдельные квартиры. А мы здесь прозябаем.
Квартплата здесь, например, в разы выше, чем у обитателей отдельной жилплощади. За свою 14-метровую комнату в зимний период жильцы платят 4600 рублей. Никаких счетчиков на воду здесь нет — расход просто разбрасывают на всех. Как и оплату «общих» квадратных метров — коридора, кладовки, санузлов.
Местные жители уже давно не водят сюда друзей, потому что стыдно. И знают далеко не всех соседей, особенно с другой половины.
— Вот в первой от входа квартире живут человек 8, хотя договаривались, что будут всего трое проживать. А в соседней живет большая собака, которую не выгуливают. То есть свои дела она совершает прямо в комнате. А иногда так же поступают и ее хозяева. Как вы думаете, можно в этой ситуации о чистоте в общественной кухне вести диалог?!
Жильцы рассказывают о том, что анархия в квартире началась после того, как появились первые слухи, что их будут переселять. Людям просто стало наплевать на то, что будет в квартире. Все думали, что они вот-вот уедут. Некоторых действительно расселили, но далеко не всех. Как распределялись ордера — загадка для оставшихся.
В 2011 году квартиру признали аварийной, но после 2015-го и «капитального ремонта» процесс застопорился. Хотя статус аварийного с нее так и не сняли. Поэтому жильцы этой самой большой коммуналки стали заложниками своих квадратных метров. Продать свои комнатенки из-за аварийного статуса квартиры они не могут, ведь любые сделки с аварийной недвижимостью запрещены.
— Мне кажется, то, что происходит сейчас здесь, — это протест. Государство на нас наплевало, и сами жильцы уже давно на себя наплевали.
