«Алтуфьево» — единственное государственное учреждение в России для детей-мигрантов и беженцев. Там находятся дети разных национальностей и культур.
Трое воспитанников «Алтуфьево» поделились своими историями из жизни со специалистом центра по работе с мигрантами, который передал информацию корреспонденту «Мел».
Девушка, 17 лет, Новая Гвинея
Родилась и выросла в Новой Гвинее. На острове ее насильно пытались выдать замуж за неизвестного человека. Семью девушка не могла переубедить, поэтому нашла только один выход из ситуации — переезд в Россию.
— О системе помощи беженцам мне рассказывал мой дядя, он и посоветовал улететь в Москву. Я понимала, куда я иду и что делаю, но мне всегда хотелось выйти замуж именно по любви, а не по прихоти родителей. И я решила рискнуть. Купила на накопленные деньги билет в один конец и улетела. Я боялась, что на границе меня остановят правоохранительные органы. Но ни на родине, ни в Москве никто не спросил меня о незаконном въезде. Видимо, я выгляжу старше своего возраста.
По прилету у девушки осталась только копия паспорта, потому что у нее из сумки вытащили документы. Ей приходилось ночевать, где придется: в аэропорту, на вокзале, на скамейке. Потом она встретила парня из Конго, который отвёл в комитет «Гражданское содействие». Ее отправили в «Алтуфьево», к таким же молодым людям.
— Теперь я не одна. На родине я бросила всё, но рада, что успела окончить юридический. Надеюсь, диплом поможет найти работу здесь, в России. Я хочу остаться в Москве и получить статус беженки. Мне это просто необходимо. Я каждый день плачу, но не устаю верить и надеяться на лучшее. Сейчас жду окончания работы над моим делом. Время от времени социальный педагог забирает меня в управление по делам беженцев, где расспрашивают о жизни на родине. Там грубые люди: они не слышат меня и доводят до слез. Хорошо, что педагоги и воспитатели понимают меня. Да, нам трудно общаться, но я учу русский — пошла в первый класс. Слово «неваляшка» — смешное! А еще очень жду снега. Надеюсь, что получится поселиться в лагере для беженцев. Я сбежала из дома. Теперь главное — не оказаться там вновь.
Сёстры, 17 лет и 15 лет, Конго
Война в Конго забрала у девушек детство. Одну из сестер изнасиловали около года назад. Женщин в этой стране не считают за людей. Для них привычное дело, когда военные вламываются домой и устраивают «ад».
— Я не такая, как сестра. И буду бороться. Я получила образование в другом городе, знаю французский, английский и не собираюсь останавливаться. Меня жалеть не надо. Мне просто жаль сестру. Ведь она ни в чем не виновата, это всё ужасы войны.
Не хочу хвастаться, но мой отец — профессор института Конго. Он мечтает, чтобы мы получили достойное образование. Поэтому решил отправить нас в Россию. Здесь учатся два моих брата. Они любят Россию и русских людей. Говорят, вы очень добрые. Мы попали в Россию неслучайно. Мы знали, что нас рано или поздно поймают. Сейчас ищем временное убежище, чтобы получить образование, как когда-то наш отец. Мы с сестрой хотим вернуться и жить на своей родине в окружении родных и близких нам людей, но пока это невозможно".
Молодой человек, 17 лет, Пакистан
Молодой человек переехал из Пакистана в Россию из-за политических соображений.
— После исламизации страны в обществе произошел раскол и бесконечная война с Индией. На родине меня считают сектантом. Но это не так. Я отношу себя к мусульманской общине «ахмедие». Мы проповедуем общечеловеческие ценности и твердо верим в непобедимость ислама. Просто наша трактовка веры отличается от общепринятой. Поэтому мне и моим друзьям приходилось скрываться.
На молодых людей нападали и избивали. По советам друзей ребята искали политическое убежище в многонациональной стране, как Россия. Оформив доверенность, они вылетели в Москву. Брата отправили в подмосковный лагерь для беженцев, а Мохаммеда — в детский центр «Алтуфьево».
— Я очень хочу остаться в России. Она такая большая, и, думаю, всем найдется тут место. Я учу гимн, хочу выступать на концертах. И еще мне нравится политика Путина. Он всем помогает. Мы обычные люди, которые хотят мира и добра. Надеюсь, здесь нам помогут. Если нет, то после 18 лет уедем в Украину. Говорят, там легче получить статус беженца. Хочется начать жизнь сначала. А пока надо выучить русский.
Специалист Центра по работе с мигрантами Мариам Кочарян
Девушка около трех лет работает с несовершеннолетними мигрантами и беженцами.
— Мне кажется, после такой работы сложно заняться чем-либо другим. Только если каким-то абстрактным творчеством. Когда сталкиваешься с такими судьбами, то всем телом ощущаешь свою незыблемую нужность. Понимаешь важность своей работы, принимаешь жизнь со всем вот этим тяжелым багажом ужасов человеческих судеб и, несмотря ни на что, понимаешь, окрыляешь, мотивируешь. А потом идешь домой после работы и не веришь ни во что, кроме человеческой воли и силы характера.
Основной проблемой для детей-мигрантов является язык. Детям тяжело общаться с окружающими. В комитете «Гражданское содействие» ребенку прикрепляется личный переводчик.
— У мигрантов высокий уровень мотивации. Они заинтересованы в своем будущем намного больше, чем, например, региональные или московские дети, которые остались без попечения родителей. Но это совсем другая история.
