Весь мир говорил о трагедии на Дубровке 15 лет назад. Тогда погибли 125 человек (по неофициальной версии, от отравления газом и несвоевременной помощи). Еще пятерых убили сами боевики. Началось все с того, что на сцене мюзикла «Норд-Ост» появился мужчина с автоматом, после этого боевики выдвинули требование: российские войска должны оставить Чечню. Условие террористов власти не приняли, штурм начался спустя три дня. Чтобы усыпить боевиков, был использован неизвестный газ. Помимо боевиков погибли невинные заложники.
Случилось это 23 октября 2002-го, всего в помещении тогда находилось около 900 человек — среди них актеры, зрители и персонал. Исполнители теракта, а их было примерно 40 человек, были ликвидированы, еще нескольких боевиков позже осудили за пособничество. Последний процесс по делу «Дубровки» закончился в 2017 году.
Трагедию во всех красках и эмоциях запечатлел фотокорреспондент агентства Reuters Василий Федосенко. Портал TUT. BY поговорил с белорусом о теракте и снимках.
— Больше всего запомнилось ощущение бесконечности. Стоишь на лестнице, рядом коллеги на лестнице стоят. Холодно, стоишь ждешь. И понимаешь, что конца-края этой истории нет. Нельзя сказать, что это «безнадега», но бесконечная «тягомотина». Несколько часов ты постоял, ничего не произошло. И ты понимаешь, что ночью снова ты будешь стоять до утра, — вспоминает фотограф.
На фото — родственники заложников, которые погибли в результате теракта на мюзикле «Норд-Ост». 31 октября 2002 года. Фото здесь и далее — Василий Федосенко, Reuters
Сам же Василий Федосенко прибыл в российскую столицу на третий день после захвата, на тот момент было ясно, что местные фотографы своими силами не справятся, предстоит «долгая история». По прибытии в Москву Василий ушел с головой в работу: в течение недели каждый день снимал происходившее, присутствовал даже на похоронах погибших.
— Было непонятно, когда начнется освобождение или штурм, поэтому фотографам нужно постоянно находиться на месте. Организовывали смены, распределяли несколько человек по разным сторонам. Нашли проем между домами — единственное место, откуда был виден театр напрямую. Оттуда примерно 100 метров, так мы могли видеть здание. Иначе ничего бы и знать не знали. С остальных сторон было милицейское оцепление. Так дежурили несколько дней подряд. Вокруг было много желающих снимать, с десяток человек, поэтому стояли на стремянках.
— Но фотоаппарат постоянно включен.
— Разумеется. Иногда [заложникам] подвозили воду, были какие-то добровольцы из Красного Креста — мы это снимали. Любое фото на эту тему потом расходилось в прессе.
Люди передают ящики с принадлежностями для заложников, 25 октября 2002 года. По версии портала, на снимке запечатлена известная журналистка Анна Политковская — она среди прочих участвовала в переговорах. В тот момент боевики заявили: если их требования не будут исполнены, уже к вечеру начнут умирать заложники.
— 15 лет, говорите?.. Конец октября. Я помню, погода была ужасная: снег с дождем и очень холодно, особенно ночью. (…) Мы не были в курсе планов спецслужб, разумеется. Поэтому в разных местах ждали, когда что-то начнется.
Один из самых первых снимков фотографа: милиционер рассматривает театр на Дубровке сквозь оптический прицел. Фотография сделана 25 октября, на следующее утро начался штурм здания.
— Иногда милиционеры проверяли документы. Однажды подошли ко мне мужики в фуфайках (а я как раз говорил по телефону) и спрашивают: какие последние цифры твоего номера? Ну я сказал. Все, говорят, гуляй дальше, нет проблем! Это были спецслужбы, разумеется. У террористов была телефонная связь, и кто-то им, видимо, передавал, что происходит снаружи. Поэтому и проверяли. Внутри террористы еще и картинку смотрели по ТВ, чтобы следить за тем, что творится на улице.
По звонку коллег фотокорреспондент вскочил рано утром и поспешил работать на штурм.
— Доступа туда не было. С какой-то стороны увидел, что автобусы вывозят людей. Через запотевшее стекло заметил: кто-то, запрокинув голову, лежит, кто-то полусидя — без сознания. Было очевидно, что это бывшие заложники: многие сидели в бессознательном и полусознательном состоянии. Таком состоянии, что вообще…
Были, конечно, и проблемы, когда некоторые кадры не удавалось сделать качественно. Например, в сумерках фокус фотоаппарата сработал не сразу, автобус уже скрылся.
— Было непонятно, куда везут — все происходило хаотично, — вспоминает Василий Федосенко.
На фото милиционер следит за отправкой заложников в больницы. Штурм здания стартовал тогда, когда пришло сообщение от боевиков о том, что началась расправа над людьми.
Что касается информации в СМИ: были ажиотаж и суета, оттого и куча разнородной информации. Люди рассказывали о путанице в первые часы после штурма, говорили, что пока в ближайшую больницу отправили несколько пострадавших, в другую привезли уже несколько сотен.
На фото милиция блокирует путь женщине, она пытается попасть в больницу к своему родственнику. Три информационных кита государства тогда сообщили со ссылкой на министра здравоохранения: 118 человек погибли во время захвата московского театра. 27 октября 2002-го.
У уцелевших сотен заложников медики находили признаки сильного отравления неизвестным веществом. До сих пор неизвестен состав того газа, который стал оружием военных.
На фото мужчина поддерживает свою родственницу, 30-летнюю Любу, около больницы в Москве. Женщина была в заложниках. 26 октября 2002-го.
— Постоянно возникали организационные вопросы. Бедные родственники кидались по больницам: здесь или не здесь? Уцелел или нет? Знали, что много человек погибло, поэтому если был живой — конечно, радость. Помню, начали отпускать пациентов, многие выходили в шоковом состоянии, нас [прессу] посылали всякими словами.
На фото Любовь Николаева — освобожденная заложница, она машет рукой своим родным из окна больницы в Москве. 27 октября 2002-го.
На снимке женщина набрасывает пальто на плечи бывшей заложницы, которая покидает больницу.
В ответ на упреки журналисты отвечали:
— Все люди смотрят новости, читают газеты и смотрят на сайтах, что происходит. Поэтому мы делаем свою работу. Но когда человек сам попадает в такую историю, он не хочет, чтобы его снимали, это факт.
На фото родственники сопровождают Надежду Назарову из больницы. Как тогда сообщали новостные агентства, Владимир Путин заявил: Россия не будет заключать сделок с террористами.
На снимке бывшие заложники: Кирилл Головенко, ему всего 13 лет, и Дима Ендальцев (на заднем плане), ребята лежат на кроватях в московской больнице. В этот момент в столице проходят похороны погибших.
Эта трагедия — не единственный теракт, который довелось снимать и переживать Василию Федосенко. Всего 6 лет назад, в 2011 году — взрыв в минском метро, в 2013-м — взрывы в Волгограде.
— Теракт на Дубровке чем-то для вас отличается? Или все теракты, которые вам приходилось снимать, — это одно горе и как-то выделить один среди них сложно?..
— Конкретно этот отличается тем, что он был очень длительный. Несколько суток подряд. Это угнетало. Понятно, что когда-то наступит развязка — та или иная, но произойдет. В воздухе висело: будет штурм. Но не знали когда. Хотелось, чтобы все случилось скорее. Сутки, сутки — утомляет физически и психологически ждать, когда все произойдет. А еще боязно, что мы прозеваем, опоздаем. На фоне остальных событий, которые я снимал, это наиболее тяжелый кусок работы. Мы знаем, что там — люди, и все «висит».
На снимке друзья и родственники плачут во время похорон Аркадия Герасима, он погиб во время захвата заложников в московском театре. 30 октября 2002 года.
— Любая такая трагедия в нашем деле впечатляет. Но фотоаппарат во время съемки выступает в роли некой защиты — когда его поднимаешь, дистанцируешься. И сам себя заставляешь. Такие события — это печально и ужасно. Но наша задача сделать кадры, чтобы мировое сообщество увидело, что происходит.
