1 сентября 2004 года произошел захват заложников в школе Беслана. 1128 детей и взрослых провели в спортзале и других помещениях школы № 1 три дня. В результате захвата заложников и штурма, который был проведен 3 сентября, погибли 334 человека, из них 186 детей. В связи с очередной годовщиной СМИ рассказали о судьбах детей и взрослых, которые выжили в кровавой драме в бесланской школе 13 лет назад.
Бэле Авсановой было 16, она пошла в последний, 11-й, класс и оказалась в заложниках вместе с мамой Фатимой. Они обе выжили, но остались инвалидами. У Бэлы была черепно-мозговая и минно-взрывная травмы, проникающее ранение в голову и куча осколков по всему телу. Левая часть у девушки была парализована и ей заново пришлось учиться есть, говорить, держать ручку (Бэла левша), ходить.
— Столько лет прошло, а я до сих пор не могу заставить себя прийти 1 сентября в школу, — говорит Бэла. — В прошлом году я собралась с силами и пошла на траурные мероприятия. А потом три дня не могла в себя прийти, просто физически не могла встать. Я не могу объяснить это состояние, у меня лились слезы, ни спать, ни есть не могла…
Девушка закончила аспирантуру и стала кандидатом наук. Сегодня Бэла работает в школе учителем русского языка и литературы, часть ее учеников — дети-инвалиды. Она говорит, что считает своим долгом помогать тем, кому еще хуже, чем ей. Бэле, как жертве теракта, как инвалиду 2-й группы, раз в год положено лечение в санатории. Но воспользоваться этой льготой она не может из-за того, что соцзащита предлагает ей путевку во время ее работы. Зарплата у нее 16 тысяч рублей — столько же стоит курс реабилитации в республиканском санатории им. Бубновского. Но женщину попросили предоставить документы, что семья у них малоимущая. Или платить самой:
— Да не нужны мне эти деньги! Верните меня в 2004 год, чтобы я осталась здоровой! Папа недавно умер, мама пенсионерка, я шестой ребенок в семье. Мы не состоим на учете как малообеспеченная семья, потому что все работаем, просто получаем немного, и самой мне на реабилитацию не накопить.
В апреле 2017 года Европейский суд по правам человека присудил выплатить родным жертв теракта в Беслане компенсацию в 3 миллиона евро, однако в июле российская сторона обжаловала это решение в ЕСПЧ. Бэла Авсанова тоже судилась в ЕСПЧ, но ее фамилии в списке тех, кому положены выплаты, не оказалось.
Житель Беслана Валерий Салказанов потерял в теракте жену и дочку — четырехлетнюю Раду. Они пришли на школьную линейку, чтобы проводить в 1-й класс сына Руслана. В заложниках оказалась и мать Валерия, но тогда она выжила и умерла через несколько лет после захвата заложников от онкологического заболевания.
Сразу после теракта Валерий получил от государства 3 миллиона рублей за погибших жену и дочку и раненого сына. До совершеннолетия Руслана он получал 7 тысяч рублей в месяц как отец-одиночка. Кроме того, Руслан поступил в московский вуз — академию народного хозяйства (РАНХиГС), получив направление от правительства Северной Осетии.
Сам Руслан те события 2004 года вспоминает крайне неохотно — говорят, что все бесланские дети, пережившие теракт, крайне неразговорчивы. В день штурма, 3 сентября, Руслан был в спортивном зале школы. После второго взрыва он сумел выбраться в образовавшуюся дыру в кирпичной стене. Свидетели рассказывали, что мальчика нашли в пятидесяти метрах на улице Школьной, окровавленного, почти без сил. Осколки повредили правое бедро и лодыжку.
— Я помню, как выбегал из школы, как сидел там. Это почти что все. Я считаю, что незачем мусолить то, что уже случилось. Уже ничего назад не вернуть. Но каждый раз я думаю — было бы хорошо, если бы мама была жива, — говорит Руслан Салказанов.
О том, как трагические события 13-летней давности отразились на его жизни, и о том, как бы она сложилась, не будь теракта, Руслан не думает, говорит, что старается все забыть.
Фатиме Дзгоевой уже 23. Маленькая девочка выросла, но серьезные травмы долго не давали ей самостоятельно ходить, и вот она передвигается без посторонней помощи, хотя об этом и речи не было. В семье верят, что девочка добьется и не таких результатов. При теракте ей раздробило голову. Кома и многочисленные операции, все это выпало на долю ребенка.
Ее мама Жанна говорит: дочь — девушка с характером, и именно эта внутренняя сила несколько лет назад поставила ее на ноги и помогла заговорить. Но не только. Без врачей из немецкого центра ничего не получилось бы. В России, к сожалению, таких возможностей нет. В семье готовы двигаться дальше, но нужны постоянные вложения, одним курсом ограничиваться ни в коем случае нельзя. У кого просить помощи, уже не знают.
Жанна Дзгоева: «Первые шаги мы сделали в Германии, в Бранденбурге. И ежегодно она нуждается в лечении, реабилитации. И, конечно, нам очень трудно, потому что это дорогостоящее лечение в Германии. Наше правительство нам выделяет на лечение, но этого очень мало. Реабилитацию мы как бы не охватываем».
У Алана Адырхаева во время теракта погибла жена, а две дочери, которых тоже захватили в заложники, выжили чудом. 1 сентября 2004 года Алан работал врачом-реаниматологом в больнице Беслана, у него в тот день был выходной и вместе с женой и двумя дочерьми он шел на торжественную линейку в школу № 1. Но у самых ворот ему позвонили на мобильный телефон и срочно вызвали на работу — подменить заболевшего коллегу. Жена и дети отправились в школу, а он — в больницу. Алан разминулся с террористами лишь на несколько минут.
— Младшей дочери тогда было всего четыре года, а старшая поступала в первый класс, — вспоминает Алан Адырхаев. — Вместе с женой их захватили в заложники. Только 3 сентября после взрыва в спортзале и стрельбы, когда все закончилось, мне случайно удалось попасть внутрь школы… Там была ужасная картина сгоревших детей и учителей. Своих жену и дочек я начал искать по сережкам, по-другому было невозможно распознать… Детей нашел позже, в переполненном отделении больницы с ранениями. А жена погибла. Позже я узнал от очевидцев, которые тоже были в заложниках, что жена положила детей на пол и закрыла их собой от пуль и осколков. Ее убили, а дети благодаря ей выжили… Сейчас у младшей дочки, на глазах которой погибла мать, спустя целых 13 лет началась постстрессовая реакция. Она временами теряет зрение, падает в обмороки без видимой причины. Так что даже сейчас, спустя 13 лет, теракт в Беслане продолжает напоминать о себе. Он искорежил жизнь нашей семьи, если это можно назвать жизнью, - рассказал мужчина.
