Старший пожарный первой пожарной части Петрозаводска Аркадий Локтионов был признан лучшим в номинации "Гражданский поступок года". За спасение пяти человек с риском для собственной жизни.
Карел из Ивановской Шуи
Аркадию Локтионову от роду 34 года. На свет он появился в Шуе, которая в Ивановской области. В нашу карельскую Шую его привезли родители в шестилетнем возрасте, здесь он вырос в многодетной семье и выучился. Первые строки трудовой биографии тоже связаны с Шуей: работал в полеводческой бригаде на тракторе под руководством нынешнего мэра Петрозаводска Виктора Маслякова. Постригаться не любил, но мечтал поступить в высшее военное училище. Подвела юношеская бесшабашность. Прокатавшись перед отъездом в учебное заведение всю ночь на мотоцикле, заболел, и мечта растворилась. О чем сейчас уже не жалеет. Военную службу проходил на Дальнем Востоке в десантно-штурмовой бригаде, за плечами 18 прыжков с парашютом, выполнение сложных учебно-боевых задач в тылу условного противника. После службы в армии хотел работать в пожарной охране, но тогда не было вакансий.
Как выразился Аркадий, чтобы не сидеть без дела, на местной дискотеке билетики отрывал, за порядком следил. На этой самой дискотеке и приметил молодую симпатичную девчонку по имени Лена, которая приезжала на каникулы к бабушке.
Кто кого охмурил, супруги разбираются 12 лет. В результате споров на свет появи-
лись мальчик Алексей, которому уже семь лет, и милая девочка Ангелина, которой совсем недавно исполнился годик. Но, несмотря на все споры, по словам жены, за Аркадием она, как за каменной стеной. Он у нее плотник и маляр, водитель и картофелевод. И пожарный. Живут дружной семьей, включая сиамскую кошку по кличке Сара, в деревянном доме на шесть семей, в двухкомнатной квартире.
"Сообразили на троих"
— Прошло чуть меньше года, — вспоминает Аркадий, — но тот огненный кошмар помню до сих пор, хотя за годы службы в пожарной охране повидал всякого.
Это случилось вечером 7 июня. Первое отделение умчалось на вызов, а мы с ребятами стояли в курилке и слушали рацию, готовые в любую минуту сорваться на помощь своим. Когда услышали хлопки, вначале и не обратили внимания: был праздничный день, подумали, что салют. Но в подсознании промелькнуло: так ведь шифер рвется. И тут же услышали от диспетчера: на улице "Правды" открытым пламенем горит деревянная двухэтажка. Выехали, вижу: в 300 метрах — "свеча", весь подъезд горит. Сразу же по рации запросил помощи и объявил повышенный номер пожара.
В подъезд войти невозможно, огонь стоит плотной стеной, уже крыша загорается... И люди из окон просят о помощи. Пока водитель Павел Кипрушкин развернул линию и стал сдерживать огонь, не давая распространяться ему дальше, мы с ребятами начали массовую эвакуацию людей. Нас было всего трое. Я, Женя Ширлин и Виктор Корниенко.
— Ведь троица придумана не зря — так ведь у Высоцкого, — с улыбкой замечает Аркадий, — вот мы и "сообразили на троих".
В этом месте он прерывает свой монолог.
О наградах не думали
— Володь, не надо про меня, — отпивая глоток кофе, просит Аркадий, — ведь один в поле не воин. Вместе с парнями работали, тем более о наградах не думали, в тот момент думали лишь о том, как людей спасти.
— Ты просто расскажи, как все было.
Аркадий уступает просьбе и продолжает.
— Самое тяжелое и страшное было то, что спасительный путь через подъезд был отрезан огнем, и зайти проверить, в каких квартирах есть люди, невозможно. Ориентировались по окнам. Вначале мы с Женей из восьмой квартиры на втором этаже мужчину и женщину спасли, забравшись туда по трехколенной лестнице.
А на первом этаже просит о помощи девушка. Окно зарешечено, машину с гидранта снимать нельзя, чтобы решетку дернуть, а она, бедняжка, задыхается. Вот я и вцепился в этот металл, как в мать родную. Не идет. Стал расшатывать. Когда увидел, что один шуруп поддался, не знаю, откуда силы взялись, от своей беспомощности, наверное, всю злость вложил в решающий рывок. Еще секунда — и оказался на земле с решеткой в руках. Когда девушку через окно вытаскивал, слышу, что кто-то из ребят на помощь зовет. С торца дома на втором этаже женщина в окне с ребенком!
Схватил трехколенку — и к окну (вес лестницы 48 килограммов — прим. автора). Крик матери, перепуганные глаза ребенка, языки пламени за ними. Это нельзя описать. Не дай Бог! Снял их по очереди, а женщина со слезами на глазах умоляет, что у нее осталась сумочка, а в ней все документы. Полез еще раз.
Ты, наверное, спросишь, почему мы их первыми не спасали? А такое бывает на пожаре: они от страха забились в угол и тихо ждали своей участи. Только когда начал гореть потолок и огненные капли полетели на пол и мебель, женщина вышла из оцепенения и бросилась к окну.
Вот и все. Это я тебе долго рассказывал, а тогда и десяти минут не прошло. Подоспела помощь других частей, и мы задавили пожар.
А ты мне не рассказывал...
Когда Аркадий закончил, за столом воцарилась минутная тишина. И я увидел испуганные глаза Лены.
— А ты мне не рассказывал про этот пожар...
Аркадий как смог отшутился. Мол, не хотел волновать и так далее.
— Наверное, нелегко быть женой пожарного?
— Честно скажу, не знаю. Когда он уходит на дежурство, верю, что все будет хорошо. Хотя бывает порой, сердце екает и сжимается. Особенно неспокойно, когда позвонишь ему на работу, а там отвечают, что они на выезде. Иной раз приедет со смены, а от него гарью несет. Тогда стараюсь не надоедать ему, чувствую, что сложный пожар поймали, надо будет, сам расскажет. А этого он практически не делает, бережет меня. Знаю, что ребята очень тяжело психологически переносят пожары, на которых погибли люди до прибытия дежурного караула. После таких пожаров Аркадий уходит в себя и часами что-то может пилить, строгать.
— Мне как-то пришлось его на пожаре увидеть, — продолжает Лена. — Тогда я очень перепугалась. Было это года два назад, мы с сыном к моей маме в Петрозаводск в гости поехали. Подходим к многоэтажке и видим дым из подвала. Подъехали пожарные машины. Тут Леша как закричит: "Мама, мама, смотри наш папка!" А ребята надели аппараты и вниз, в самый дым, Аркадий только головой мне кивнул. Вокруг толпа зевак, судачат о чем попало, а я слышу стук собственного сердца. Когда пожар потушили, он подошел к нам, успокоил. И с шуткой так говорит: "Лен, завтра сменюсь, не забудь мой любимый рис приготовить". Алешка пацанам, рядом стоящим, начал объяснять, что это его папа — пожарный. И когда он вырастет, тоже тушить огонь будет. А у меня комок к горлу подкатывает и одновременно гордость за мужа...
Обидно, понимаешь ли
— Ой, Володя, если бы ты знал, как я не люблю эти пожары в подвалах, — перебивает жену Аркадий. — Когда туда попадаешь, в дыму и так ничего не видно, а тут еще под ногами какие-то фекалии хлюпать начинают, бутылки битые. Да и габариты у меня не маленькие, поэтому неудобно мне передвигаться среди этих разных труб и перегородок. А потом вытаскиваешь оттуда людей, потерявших свое "я", и начинаешь их откачивать. Мы ведь не смотрим, кто перед нами: профессор или бомж. Наша задача спасти человека, к какому бы социальному слою он ни принадлежал. Поэтому расскажу тебе одну историю, которая меня потрясла до глубины души.
Как-то кость от рыбы застряла у меня в горле. Ни туда ни сюда. Уже вечер был, и я рванул в больницу. А мне говорят: или идите в свою поликлинику, раз полиса медицинского нет, или платите. Я врачу удостоверение пожарного показываю и про клятву Гиппократа вспоминаю — а мне все одно: плати. Хорошо деньги были. А если бы не было монеты с собой, так бы до утра и мучился?
Обидно. Просто по-людски, по-доброму просил помочь. А ведь когда мы входим в горящую квартиру, не спрашиваем, пенсионер ты или врач, заплатил налоги или нет. Хватаем и вытаскиваем человека, попавшего в беду.
Дурак ты, Аркаша, а не герой!
Уже на обратной дороге, когда Аркадий Локтионов подвозил меня домой, глядя на заснеженную дорогу, не удержался и задал ему, наверное, самый тяжелый вопрос.
— Аркаш, ведь у тебя двое детей, тебе это надо? Да и деньги небольшие по нашим временам.
— Надо, Володя, надо! Если не мы, то кто? — ответил он мне вопросом на вопрос. А сам продолжил: — Гордость берет, когда весь караул по вызову с топотом в ногу специально бежит. Не пацаны сопливые, а ребята, у которых за плечами не одна сотня пожаров заваленных. С первых секунд вызова этот топот уже подзадоривает, мобилизует, готовит тебя к осознанному риску. Бывает, прешь баллон с пропаном и думаешь: рванет или нет? Страшно? Да, страшно, я не больной, нормальный человек, но я этому обучен, обучен тушить пожары. Потом осмыслишь происшедшее, и мурашки по телу бегут. Проходит время, забываешь —и снова в огонь. В пожарной охране случайные люди не задерживаются, работают одни фанаты. Да, согласен, кто-то лучше, кто-то хуже, но работают преданные делу люди. И это не высокие слова.
Никогда не забуду свой первый пожар осенью 2000 года. На улице Фрунзе мы в тот раз хорошо попали. Тогда бабушку лично спас. Герой... А знаешь, что мне сказал тогдашний мой наставник — пожарный от бога Сергей Николаевич Кабаре. "Дурак ты, Аркаша! Ты не герой, не обольщайся. Это просто твоя работа". Вот с тех пор, Володя, я и стараюсь хорошо и профессионально делать свою работу. И не буду кривить душой, скажу честно, мне приятно, что нелегкий труд пожарного отмечен. Этот знак, который мне вручили, распилить бы еще на несколько частей и ребятам тоже по кусочку дать. Мы ведь как одна семья — без дрожи в коленках вместе идем на огонь. А еще я рад, что мой младший брат Сергей по моим стопам пошел. Тоже пожарный, в нашей первой части. Самое главное: не робкого десятка, ребята о нем хорошо отзываются.
