В России началась борьба с молодежными субкультурами. В Нижнем Новгороде местные власти объявили "эмо" опасным движением, пропагандирующим суицид. На родительских собраниях родителям рассказывают: если их ребенок одевается в розовое и черное, значит, он может покончить жизнь самоубийством.
На всероссийском уровне в Государственной думе обсуждается законопроект "О нравственном и патриотическом воспитании и гарантиях прав детей в информационной сфере", согласно которому в школах окончательно "закрутят гайки" — запретят не только субкультуры, но и западные праздники, такие, как День святого Валентина и хэллоуин. Фактически законопроект объявляет эмо, готов и панков общественно-опасными субкультурами, не лучше нацистов-скинхедов и футбольных фанатов. По мнению законотворцев, эмо и готы "культивируют в себе бисексуальность" и "подвержены суицидальным наклонностям". Один из депутатов, Станислав Говорухин, заявил, что нынешнее поколение безнадежно пропало и надо спасать тех, кому сейчас два года.
Панк, играющий на гобое
Лене Горбачевой 14 лет, прошедший учебный год был для нее очень насыщенным. В прошлом сентябре она стала эмо, но затем быстро разочаровалась в этом движении и "перевелась" в панки. У Лены жирно подведенные черным карандашом глаза, правая половина головы – остриженная и светлая, левая – с длинными черными волосами.
— А что объединяет всех панков?
— Вера в анархию. Вообще, у каждого панка свое мнение. Есть определенный образ жизни. Я долго гуляю. Я ничего не стыжусь. Не постесняюсь подойти к прохожему и попросить у него мелочь, например. На панк-концерты хожу.
— Не слушаешься родителей, учителей?
— Если бы я не слушалась, я бы в школе не училась. Нет, мне не наплевать, что будет дальше.
— Если мне нравится гулять, чувствовать себя свободным и ничего не бояться, но при этом мне не нравится панк-музыка, то я – панк?
— Видимо, нет. Потому что все пошло от музыки. Вы просто свободный человек.
— Как ты стала панком?
— Все началось с того, что в один прекрасный день я решила: надо что-то менять в своей жизни. Потому что так дальше жить неинтересно. Мне надоело слушать рэп. Одноклассницы познакомили меня с людьми. Я сначала панком не была, я была эмо. Но недолго. Когда я была эмо, я слушала панк-рок. Потом я решила: зачем мне быть эмо, если я все равно слушаю панк-рок. Лучше я буду панком.
— А почему ты была эмо?
— Потому что это было модно. Я была такой же позер, как и все.
— На твой взгляд, все эмо – позеры?
— Да. Они думают, что они эмоциональные. А получается, что все, кто не эмо, – не эмоциональные? Это же глупо. Тем более эмо – самое бесполезное движение. Оно ничего не делает ни для государства, ни для развития музыки. И музыка у них не очень. Это движение долго не проживет.
— А твое движение полезное?
— Ну да. Для государства какой-то ведь есть смысл.
— Ты имеешь в виду, что твое движение подтачивает государство? Ставит под сомнение его полезность?
— Ну да. Говорят же, "панк – это жирный плевок в лицо государства".
— Как в школе отнеслись к тому, что ты стала панком?
— Плохо. Я раньше была миленькой девочкой, светленькой. Хорошо училась…
— Сколько у тебя в классе эмо?
— Эмо нет. Три металлиста, альтернативщик и неформал. Вообще, нас всех можно назвать неформалами. Неформалы – те, кто одевается не как все. Проколотые, с татуировками. Все неформалы, которые у нас есть, – я с ними в хороших отношениях.
— Что говорят учителя, одноклассники по поводу твоей прически?
— Мне все равно, что говорят люди. Мне не все равно, когда люди начинают "наезжать" на меня: орать, толкать.
— А было и такое?
— Было. Подножки ставили в школе, к стенке прижимали.
— Мальчики или девочки?
— Мальчики. Я привыкла. Сейчас уже более или менее хорошо ко мне относятся. Я общаюсь со всеми, даже с обычными, которые Валерию слушают. Я просто такой человек: у меня первое мнение о человеке всегда хорошее. А если потом человек начнет на меня "наезжать", я тогда реагирую – но словами. Драться не люблю.
— Мама как относится к твоему образу жизни? Отпускает гулять надолго?
— Мама пытается меня ограничивать. Все-таки я несовершеннолетняя. Я стараюсь ее не обижать, приходить не поздно.
— Ты уходишь гулять на целый день. А что вы делаете целый день?
— Кто-то пьет.
— А ты не пьешь?
— Нет.
— И не куришь?
— Курю.
— А как мама относится к курению?
— Отрицательно. Но она ничего поделать не может. Ее подруга увидела, что я курю. Мама: "Лена, ты куришь!" Я долго отпиралась, а потом призналась. Но дома я не курю. Несмотря на то, что мама знает, мне неудобно перед ней курить. А начала я курить на нервной почве. У меня проблемы были – с молодым человеком, с учебой. Мне было очень плохо.
— Сейчас у тебя есть парень?
— Да. Он – тоже панк, старше на четыре года. Большинство моих друзей старше меня. Мне неинтересно общаться с ровесниками.
— Чем ты собираешься заниматься после школы?
— Сейчас я играю на гобое. Хочу заниматься музыкой.
Порезы на руках – от скучных уроков
Сеня Быкадоров – сын известного карельского рок-музыканта. Одноклассники рекомендовали его как эмо. На встречу Сеня пришел с друзьями – Мартой и Костей. Всем по 14 лет. На вопрос, к какой субкультуре они принадлежат, они ответили уклончиво – стали перечислять музыку, которую слушают. Оказалось, настоящие эмо никогда не скажут, что они – эмо. Более того, они пренебрежительно относятся к тем, кто старательно позиционирует себя как эмо, — называют их пОзерами.
— Я электронику слушаю и хардкор, — говорит Костя в рэперской кепке набок и сережкой в носу. – Есть еще позеры. Позеры – это люди, которые позируют. Те, кто носит тапки барыжные с рынка, слушает Аврил Лавин и Tokio Hotel. Они следят за тем, что носят другие, и подражают им.
— Какие главные отличительные признаки внешности эмо?
— Челка.
— Налево – нормально, направо – гей, – говорит Костя.
— Сейчас в школах учителя говорят родителям, что, если их ребенок носит черное и розовое, значит, он может покончить жизнь самоубийством.
— Ой, это такая жуть. Мои друзья фотографировали надписи, которые в школах висят. О том, что тех, кто приходит в школу в черном и розовом, снимают с занятий, – рассказывает Марта.
— Почему?
— Из-за суицидов позеров.
— Я читал в газете, что девка эмо зарезала парня за то, что он взял ее портфель. Это – позеры. Эмо должны быть мирными, – объясняет Костя.
— Вообще, если ты эмо – это не значит, что ты должен быть очень грустным. Эмо бывают очень мажорные люди, – говорит Сеня.
— То есть главный признак эмо – это эмоциональность и открытость?
— Да. А суицид – это уже небольшие излишки, – весело говорит Костя. – Это что-то типа такого, – показывает изрезанные руки. Вслед за ним частые порезы на руках, смеясь, показывают остальные. – Шрамы у всех.
— Это на самом деле оттого, что нечего на уроках делать, – говорит Марта.
— Да и просто красиво, – говорит Костя.
— Это хороший способ, чтобы всякую агрессию вынести, – добавляет Сеня.
— Почему к эмо все относятся пренебрежительно?
— Они просто не понимают нас, – отвечают мальчики.
— Люди бесятся из-за того, что мальчики красятся, – говорит Марта.
— Как ваши родители относятся к тому, что вы – эмо?
— Нормально, – отвечает Марта.
— У меня фигово. Особенно, когда я глаза крашу, – говорит Сеня.
В разговоре фигурирует множество иностранных и сленговых слов – "эмарь", "эмочка", "позерки", "трешить" (мусорить), "вписка". Вписка – это вечеринка.
— "Вписки" – когда предки уезжают у кого-нибудь. Квартира пустая, и туда вписывается народ, – рассказывает Костя.
— Вы хорошо учитесь?
— Нет. Три-четыре.
— У вас много эмо в классе?
— Нет, мы вдвоем, и все, – говорит Марта, указывая на Сеню. – И позерки.
— На эмо не нападают, как на геев?
— На меня нападали, – рассказывает Сеня. – Трое. Мне повезло: рядом мужчина стоял, он меня спас.
— А мы с мамой скейтеров защищали от гопников, – говорит Марта.
— Я так понимаю, что все увлекаются музыкой, значит, многие хотят стать музыкантами?
— Большинство. Я уже в одной группе репетирую, – говорит Сеня.
— Зачем вам вообще все это "эмо"?
— У нас возраст переходный.
Детям нужна эта дурь
Все интервьюируемые – Лена, Марта, Сеня и Костя – оказались очень общительными, открытыми людьми. Никакого смущения или агрессии. Несмотря на то, что обстановка не всегда располагала к тому, чтобы говорить серьезно, ребята отвечали на вопросы понятно, не уходили от них, не теряли нити разговора. Психологи назвали бы все это "хорошими коммуникативными навыками". Ни у кого из них нет непреодолимого конфликта с родителями, желания покончить с собой. Зато самоиронии – вдоволь.
Доцент кафедры социологии Петрозаводского университета, специалист по молодежным субкультурам Ирина Милюкова подтвердила мою догадку: подростковые молодежные движения только на пользу их участникам:
— Действительно, среди них большой процент суицидов. Но я согласна с шотландским исследованием, утверждающим, что принадлежность к субкультурам не является причиной суицидов. Наоборот, в субкультуру приходят люди, склонные к суицидам, – люди со сложной психической структурой, склонные к саморефлексии. Принадлежность к субкультуре многих как раз спасает от рокового шага.
— Почему ребята приходят в субкультуру?
— У субкультур две функции: самореализация и повышение собственного статуса. Часто эти ребята – изгои в своем классе. Для них субкультура – возможность реализовать свою потребность в общении.
— Как вы относитесь к новому законопроекту, запрещающему подростковые субкультуры?
— Нельзя грести всех под одну гребенку, принимая законодательное решение. Все молодежные движения очень неоднородны. Среди готов есть абсолютно миролюбивые люди и есть те, кто склонен к вандализму. То же самое со скинхедами: есть националисты, а есть, наоборот, "красные" скины, скины-антифашисты.
Но не все движения приводят к разрушению. Те, кого вы привели в пример, – панки, эмо, готы – вообще неагрессивны. В наш век жестокости это уже хорошо. Взрослые говорят, что все это – дурь. Но, может быть, детям нужна эта дурь. Они ее перерастут. В любом случае запретительные меры ни к чему хорошему не приведут.
