У меня, знаете, сызмальства такое чувство, что мы все время готовимся к войне. Нам тогда, помню, рассказывали, как пала Великая Римская империя. Римляне, дескать, обленились, изнежились, пользовались водопроводом и кушали всякие изысканные вкусняшки. Опять же погода у них там была тепленькая. Ходи себе голый, виноград шамай и по театрам разгуливай. А в это время гунны – крепкие, недокормленные парни в звериных шкурах – спали под сосной и ежеминутно боролись за выживание. Какой, блин, театр? Они мылись-то только по праздникам, и то, если случайно упадут с коня в прорубь. Зато, когда дошло до великой зарубы, они этих изнеженных римских ревматиков скрутили и водопровод ихний разобрали на зубочистки. Вот так и мы: всю жизнь ждем большой зарубы. Чтобы, если чего, суметь победить без таблеток, без воды, без света и без тепла.
Три года подряд у нас в Новый год не было снега. Это однозначно свинство и произвол. Так вот, значит, кто-то услышал наши молитвы и вывалил прям нам на головы весь трехлетний запас. Все, что накопилось. И, что характерно, синоптики об этом знали заранее. И всех предупредили. И мэров, и дворников, и главного по дорогам – всех-всех-всех. И они наверняка даже крякнули и мобилизовались… Хотя могли и не крякать – результат был бы тот же.
В прошлом году, 23-го, кажется, ноября на Онего случился 9-балльный шторм. На город грохнулась большая куча снега, а к вечеру он начал таять и жизнь заиграла новыми красками. Таксисты не могли заезжать во дворы, люди опаздывали на поезда, троллейбусы застревали посреди снежных пустынь. Тогда я даже в сердцах позвонил в ГорДЭУ. Подумал, что или их забыли предупредить о снегопаде, или в городе не хватает снегоуборочных машин. Но оказалось, что я не прав дважды. Они все знали. И техники, как мне было сказано, хватает.
– Но у нас же посменная работа, – сообщили мне. – Если мы всех выведем на работы сегодня, кто будет работать завтра?
И перед этой несокрушимой логикой согнулся мой разум. И правда, они же по сменам работают! Я-то, дурак, думал, что в чрезвычайных обстоятельствах определенные службы должны как-то чрезвычайно напрягаться. Оказалось, не должны. Больше того, мне объяснили, что днем все равно много техники на улицы выводить бесполезно. Ведь пробки. В смысле, что уж если нападало, можно не спешить – до ночи никто не поможет. Эдакая команда Бэтменов. Днем на людей-летучих мышей можно не рассчитывать.
– А почему в гололед по тротуарам не ходят дворники с песочком?
– А это не к нам.
– А к кому?
– А ко всем. У ГорДЭУ только кусочек от Дзержинского до Андропова. По этому кусочку жалобы есть?
Как у Жванецкого: по пуговицам претензии есть? Одни карманы пришивают, другие воротник налаживают. Тут сыпет комбинат по благоустройству, здесь правительство, выше универ, сбоку магазин, а во дворах – ЖЭУ.
– А кто все это придумал?
– А кто-то.
Какой, к черту, XXI век? Какая, блин, столица? Пушкин, "Метель", начало позапрошлого столетия – ничего не изменилось. В минувшие выходные таксисты добирались до граждан по полтора часа. Застревали по дороге и не добирались вовсе. Снегоуборочная техника то ли не была видна сквозь вьюгу, то ли опять ждала ночи. Дворники боязливо выглядывали из окон, сравнивали высоту сугроба с площадью лопаты и нервно хихикали. Жильцы откапывали двери подъездов. Каждый спасал себя сам. Народ оказывался занесенным снегом в избушках и думал, что это уже до весны. Простой переход через двор отдавал подвигами Индианы Джонса. В двух спальных районах еще и вода кончилась. В общем, если расценивать все это как Робинзонаду или военные учения – все прошло в самый раз.
А может, все-таки это и есть военные учения? Может, вся наша жизнь – есть одно большое военное мероприятие? На всякий пожарный. Вдруг бабахнет, а мы уже привыкшие. Хошь без воды, хошь без света. Если надо, то могем и под снегом, под Верку Сердючку, в вечерних платьях. Йэх! И пока все эти изнеженные враги будут искать туалет, профсоюз и психолога, мы их, доходяг, победим. И настанет тогда повсюду наша родная, самотканая да разухабистая благодать.
