Раз в год республиканское МВД приглашает журналистов поменять профессию на день и узнать побольше о тех, чья служба и опасна, и трудна. Корреспонденту «Карельской Губернiи» предложили опробовать на себе роль сотрудника Патрульно-постовой службы.
Каждый день двенадцать нарядов ППС патрулируют Петрозаводск. Смен несколько, поэтому улицы всегда под присмотром. За каждым патрулем закреплен свой район. Меня определили в 207-й автопатруль, который отвечает за Пятый поселок и Сулажгору. Вместе с милиционерами Евгением Радченко и Павлом Редькиным нужно было ездить по районам с пяти вечера и до двух ночи и следить за порядком: не грабят ли, не бузят ли пьяные. Рация включена всегда. Как только в районе что-то происходит, автопатрулю сразу сообщают адрес, по которому нужно ехать. Всего в сутки на пульт дежурной части поступает около 1000 звонков. Из них порядка 100 таких, на которые требуется немедленное реагирование. В выходные и праздничные дни количество вызовов доходит до двух тысяч. В «пьющие» дни и происшествий больше.
– Основная наша обязанность – охрана общественного порядка, – рассказывает милиционер Евгений Радченко, он же и водитель. – Иногда для профилактики мы встаем около людного места, дабы предотвратить возможное преступление. Как правило, если люди видят, что стоит патруль, ведут себя соответственно.
Мы плетемся по городу со скоростью 40 километров в час (регламентированная скорость патруля) и глядим, не происходит ли где чего. Обращать внимание нужно на всех. Шея, по словам милиционеров, у них «натренированная»: чуть ли не на 360 градусов вращается.
Первый час работы было спокойно. Ни вызовов, ни происшествий, ни пьяных. Город будто вымер. Но меня успокоили: ещё не вечер. Тихо не бывает никогда. И действительно, едва стемнело, пошли звонки.
Пьяные бабы
Люди пьющие – отдельная забота милиционеров. По закону, на улице в пьяном виде находиться нельзя. Если человек во вменяемом состоянии, его направляют домой. Если еле держится на ногах, везут в камеру административных задержанных (КАЗ), в народе – вытрезвитель. Находиться там – приятного мало.
– Недавно от нас хотел сделать ноги пьяный мужчина, – рассказывают милиционеры. – Завидел нашу машину – да как дунул прочь. Естественно, земля нашего героя не удержала – споткнулся он и упал. Привезли его в вытрезвитель, а он начал выеживаться, ругаться: «Я не сяду с этими бичами!» Мы крикнули в камеру: «Эй, мужики, он вас бичами назвал! Есть у вас местечко?» «Бичи» зарычали: «Давай его сюда!» Так наш герой сразу стих, стал умолять, чтобы его на растерзание не отдавали. Пожалели его – посадили в отдельную камеру. Проучили. Может, больше не будет болтаться по городу «синим» и оказывать сопротивление сотрудникам милиции.
Хотели мы забрать молодого человека, сидящего у заборчика, склонив голову, да подбежали девушки и раскричались: «Это наш Максим! Мы его сами до дома доведем!» Отпустили. Такие Максимы вроде и не мешают никому, но могут по голове получить. Подвыпивших грабят постоянно – легкая добыча.
– Страшнее всех пьяные – женщины, – признаются милиционеры. – Постоянно отвозим женские компании в КАЗ. Если пьяный мужчина особенно не сопротивляется, то женщина обязательно начнет орать: «Да кто вы такие? Да как вы смеете?» Ну и матом ещё обязательно. И кусается, и дергается, и царапается. Как-то в одно кафе приезжали: барышни напились и устроили погром с дракой. Так нас стали таким матом крыть, какого мы отродясь не слышали. Повезли «принцесс» в вытрезвитель, так машина ходуном ходила от того, что они там «прыгали». Штраф за оскорбление им дали. Нельзя милиционеров матом.
В гости к бомжикам
Заброшенных домов в Петрозаводске много: людей выселяют, а сносить жилища не торопятся. Пустые комнатки заселяют «люди улиц». Один из таких домов на Октябрьском проспекте мне показали ребята из другого патруля, 206-го.
– Сейчас заглянем в гости к бомжикам, – говорит Александр Тишков. – Вообще бомжики у нас мирные. Спокойно реагируют на «облавы», не сопротивляются. Да, в общем-то, не шумят и не мусорят. Но для профилактики навещать их нужно.
Запрыгиваем с фонариком в квартиру на первом этаже. Обшарпанные стены, продавленный матрац, стол, одежда. В других комнатах примерно то же самое: обжились люди как могли. Дома никого. Видимо, все на происках.
– Жалко их, – говорит Антон Концевой. – Летом бомжи хотя бы моются и не мерзнут. А зимой – грязные, так и замерзают в этих «квартирах». Но на их месте неизменно появляются новые, такие же.
Едем по Октябрьскому проспекту. Странного вида девушки, одетые не по погоде, широко улыбаются ППСникам.
– А это у нас ночные бабочки гуляют, – поясняют мне.
Оказывается, на Октябрьском и Первомайском действуют целые кланы проституток. Некоторые живут в подвалах и выглядят соответствующе. Но, как ни странно, пользуются спросом – в основном у таксистов.
Бороться с проституцией сложно – поди докажи, зачем в машины садятся.
Семейный скандал
Самым сильным впечатлением для меня оказался семейный скандал. В милицию позвонила женщина, пожаловалась на мужа. Заходим в деревянный дом и видим: заплаканная женщина в халате и с легким перегаром, ее сожитель, здоровый детина с хмурым лицом, сын женщины лет 27, его жена и двое маленьких детей. По словам пострадавшей, гражданский муж ее бьет, и ей это надоело.
– Я накажу тебя наконец, ты понял?! – всхлипывая, кричит она и задирает полы халата, показывая нам якобы отбитые ноги. – У меня ноги больные, а он меня прямо по ним бьет! Не могу терпеть больше.
Для ППСников подобные разборки – дело житейское. Павел Редькин протягивает женщине ручку и листок: «Пишите заявление на мужа». Пока она пишет, все вокруг орут. Ребенок орет от страха, сын женщины, назовем ее Татьяной, орет от возмущения поступком матери и выпитой водки. Сожитель Татьяны орет от негодования.
– Мама, б... ты что делаешь? Че ты гонишь, мама?! – сын уверен, что мужчина (пусть он будет Колей. – Прим. авт.) ее не трогал, а она все выдумала.
– Таня, е-мое! Правда, зачем? Че за бред, Таня? – Николаю тоже кажется, что он никого не трогал. И только Таня уверена, что ей не кажется.
– Сколько вместе уже живем, – обращается она ко мне. – Дети у нас. И постоянно такая ерунда. Ну я же не могу терпеть все время! Зачем же меня бить! Сегодня вот пришел домой. Я сплю (немного выпила в гостях, спать хотелось). Ему хочется есть, а сам он разогреть не может. Стал меня расталкивать. Я вставать не захотела, и он начал меня бить. Я накажу тебя, накажу!
Когда заявление написано, ведем драчуна в машину – его надо доставить в УВД. Уже когда мужчина посажен в так называемый перевозочный отсек и дверь закрыта, патрульный Евгений Радченко обращается к женщине:
– Если вам это все не нравится, почему не разойдетесь? Есть ему где жить?
– Есть. Но, вы понимаете, ребенок у нас. Живем давно. Жалко его. Но наказать же как-то надо!
– Вы понимаете, что теперь ему придется платить штраф. На эти деньги могли бы ребенку купить что-нибудь. Попугали и ладно.
Таня думает, потом трясущимися руками прячет заявление в карман. Колю выпускают.
– Попросите у жены прощения, – говорит Евгений.
– Тань, прости, я был не прав, – говорит Коля и пытается ее обнять.
– Вот только этого не надо, – говорит Таня, отстраняясь. Потом, вздыхая, машет рукой: «Пошли спать».
– Бедная женщина, – говорю я.
– Ты просто неопытная, – говорит Павел Редькин. – Тут же все очевидно. Следов побоев на ней нет. Она пьяная, муж же почти трезв. Наверняка часто ругаются. И она просто захотела его припугнуть. Отомстить. Я с ним говорил, пока она писала заявление. Не трогал он ее. Просто наорал за то, что пьяная пришла. А наказывать мужей, прибегая к помощи сотрудников милиции и давая при этом ложные показания, – не дело.
– Не страшно вам по таким скандалам ездить? – спрашиваю. – На вас ведь и напасть могут.
– И нападают, – говорит Евгений. – То, что вы видели, – еще мирный скандальчик. Вот когда приезжаешь в квартиру, где человек 15 буянят, тогда страшно. И с ножами прыгают на нас. Но у нас и выдержка, и опыт.
Один раз, рассказывает Павел, вызвала бабушка милицию. Просила забрать из ее дома пьяного, заснувшего друга сына. Мы приехали – друг посапывает на диване. С виду среднего роста, обычный такой мужичок. Ну я его расталкиваю – не реагирует. Тогда тихонечко начинаю бить по щекам. Ноль эмоций. Бью сильнее. И вдруг он глаза открывает и резко встает. И оказывается амбалом под потолок с железными мускулами. Я ему едва ли не по пояс. Вот это было страшно. До сих пор вспоминаем – смеемся. Всякое бывает.
Нервная работа
Проезжаем мимо железнодорожных путей и видим странную картину. Четверо парней, согнувшись, шарят на путях недалеко от переезда. При этом как-то странно покачиваются.
– Пройдемте к машине, – обращается к ним Евгений.
Ребята возмущены:
– А чо? Чо мы сделали-то?
– Находитесь на путях в нетрезвом виде, – голос у Евгения ровный и невозмутимый.
Парни между тем переходят на крик:
– Никуда мы не пойдем! Мы деньги потеряли. Ищем. Чо такого-то? И ваще мы не пьяные ни фига. Вам кажется.
– Кажется? Поедем на экспертизу?
– А поедем! – говорит самый крепкий из парней.
– Отлично, – Евгений распахивает дверцу кузова. – Залезайте.
– Эй, Ваня, Ваня, ты чо говоришь-то? – вступает в разговор приятель. – Никуда мы не поедем! Ребят, давайте по-хорошему. Чего вам надо?
Надо проверить документы. Парни явно выпили, но не столько, чтобы везти их в КАЗ. Однако узнать, кто они такие, не в розыске ли, нужно. Установить личность – процесс долгий. Телефон 02 постоянно занят, поэтому на установку личностей уходит больше получаса. Тем временем самый задиристый из парней препирается с Евгением. Кричит, спорит, обзывается. Но Евгений невозмутим, цитирует статьи закона. В конечном итоге выясняем, что парни «чистые», и отпускаем их, взяв обещание, что пойдут домой.
– Как вы сдерживаетесь? – спрашиваю. – Это же свихнуться можно!
– Да, работа у нас нервная... Но мы привыкли. С нами не зря психологи работают: подготавливают к нестандартным ситуациям.
Долго стоим и никуда не едем: нужно составить рапорт о задержании. Вообще, замечаю, что пишут милиционеры очень много. Рапорты, протоколы, журналы какие-то заполняют. Так положено. Без сомнений, будь писанины меньше, больше бы времени оставалось на борьбу с преступностью.
Прокатавшись с милиционерами до часу ночи, чувствую себя вымотанной. Столько впечатлений, нервов, беготни. Работа действительно сложная и, само собой, должна хорошо оплачиваться. Но – увы! – средняя зарплата милиционера небольшая – 15 тысяч.
Наверное, больше я никогда не буду говорить, что «все менты – сво…». Вовсе они не сво... Нормальные такие, правильные менты.
