«Вот, полюбуйтесь! Когда-то здесь было 120 голов элитных коров и чуть меньше телят. Удои – лучшие по Северо-Западу! А теперь вместо коров скорее медведей встретишь», – депутат Кондопожского района Андрей Матросов указывает рукой на когда-то действующую, а ныне выставленную на торги животноводческую ферму в деревне Юркостров и сокрушенно качает головой.
Ферма, вернее, то, что от нее осталось, – шикарная. Само здание коровника недавно отремонтировано. Рядом – водонапорная башня, автогараж, сенные сараи, сразу за коровником – кормовые поля. Отличная, в общем, площадка для ведения хозяйства. Даже странно наблюдать здесь тишину и одного-единственного охранника.
– Слышно что-нибудь о судьбе фермы? Не нашлись ли покупатели? – спрашивает Матросов.
– Какие там покупатели! – отмахивается охранник. – Кому она нужна? Никто даже смотреть не приезжал. Жаль здание... Зима придет – замерзнет там все. Потом сносить можно будет.
Когда-то ферма принадлежала АО «Кондопога». Бывший руководитель комбината Виталий Федермессер взял под опеку и содержал многие подобные непрофильные производства. Здесь, в Юркострове, на ферме работали около 25 человек, что для деревни, где всего живет около ста, очень хорошо. Работники фермы получали приличную зарплату (доярки – тысяч 15-17), жизнь в деревне текла ровно. А потом на комбинате сменилось руководство, ударил кризис. Предприятие начало избавляться от «балласта». Был «зарезан» телятник в Святнаволоке, избавились от хрюшек в кондопожском свинарнике, закрыли овощехранилище в Кончезере. Все эти меры, считает новый директор АО «Кондопога» Бибилов, необходимы для сохранения финансовой стабильности предприятия. Оно не обязано содержать то, что должно содержать государство.
Мертвая деревня
С тех пор как летом в Юркострове закрылась ферма, в деревне началась паника.
– Деревня уничтожена. Она мертвая теперь, – сообщила «Карельской Губернiи» Наталья Чеснокова, депутат Кондопожского районного Совета и председатель общества «Карельский родник». – Это было единственное место, где люди могли работать. А теперь все. Либо уезжать, либо ложиться и помирать.
– Поедем в деревню, поговорим с людьми, – предложил депутат Андрей Матросов. – Правда, люди там обижены и озлоблены. Могут и не захотеть общаться.
Действительно, первый человек, к которому мы подошли с расспросами, едва услышав слово «ферма», послал нас куда подальше.
– Не работаем, да. А где нам работать прикажете? Нашли, о чем спрашивать. Катитесь вы...
Жанна Лендяшева работала на ферме дояркой. Ни на что не жаловалась – зарплата была очень даже ничего. А теперь она с семьей собирается уезжать в Петрозаводск, потому что оставаться здесь нет смысла.
– А, вы насчет фермы? Ну заходите, поговорим. Сказать, правда, особенно нечего… Валить отсюда надо. Я-то ладно, уеду в город – и все до лампочки. А что делать семьям с тремя детьми? Куда деваться? Вот, напротив меня живет женщина, беременная, и у неё ещё двое маленьких. Ей никуда не уехать. Сельское хозяйство должно развиваться. Все для этого есть. Но у нас все через ж...!
Соседка Лендяшевой, пенсионерка Анна Кузьмина, от нас отмахивается.
– Толку, что вы будете об этом писать! Никому до нас дела нет, ничего у нас не изменится. У нас же даже дорога зимой чистилась только потому, что ферма работала. А этой зимой в сугробах потонем.
Ольга Ульянова, ветеринарный врач, проработавшая на ферме больше 10 лет, нашему визиту тоже удивлена.
– У нас были надои – до 8000 литров на корову, – рассказывает женщина. – Очень хороший результат. Федермессер этих коров по всему Северо-Западу собирал. Чуть ли не лично ездил отбирать. А потом их просто взяли и зарезали. Часть, правда, отвезли в Тивдию. Нас сократили, ничего, естественно, взамен не предложили. Некоторым мужчинам-трактористам повезло – их перевели на рыбное хозяйство в Тивдию. А мы так и сидим... Пока пособие получаем, а зимой жить станет уже не на что.
Ульянова уверена, что, если ферму до зимы никто не выкупит, весной возрождать будет нечего: электричество на предприятии отключено, все перемерзнет. Да и охраны зимой там не будет, а значит, нужно опасаться мародерства. Вон, когда закрыли детский сад, люди потихоньку его разворовали.
Хотите – покупайте
Депутат Наталья Чеснокова опасается, что судьбу Юркострова и Святнаволока скоро повторит и Кончезеро. Форелеводческое хозяйство там тоже на грани уничтожения.
– Сначала людей выгнали в отпуск, – рассказывает Чеснокова. – Разговоры давно ходили о том, что комбинат оставит хозяйство, поэтому мы думали: все уже. Но потом людей вроде бы снова отправили работать. Правда, объемы производства неумолимо сокращаются, и, что главное, мы уже второй год не формируем маточное стадо. Раньше всегда откладывали мальков, а теперь нет. Запаса нет вообще. Это говорит только о том, что дальнейшее разведение рыбы в планы предприятия не входит. Страшно, ведь умрет деревня! Мы понимаем, что комбинат не обязан себе в убыток содержать непрофильное производство. Но людей жалко! Я одного не понимаю: где наше государство? Где республиканская власть, администрация района? Почему не выкупаются хозяйства, почему никто не помогает комбинату? Деревня за деревней вымирает – никому дела нет. Сколько разговоров о том, что село надо возрождать, а на деле – ничего.
Разговор с директором по соцразвитию АО «Кондопога» Владимиром Григорьевым сразу не заладился.
– Что вам от меня надо? – недовольно пробурчал в трубку начальник. – О продаже форелеводческого хозяйства речи не идет. Да, ферму в Юркострове продаем. Хотите – покупайте. Или нам вечно ее содержать?
На вопрос, как решить проблему с вымиранием деревень, «Карельской Губернiи» не ответили толком ни министр экономического развития Карелии Валентин Лунцевич, ни министр сельского хозяйства Григорий Мануйлов. Лунцевич сообщил, что проблема известна, над ней думают, но комментарии давать рано. Мануйлов же через пресс-службу передал, что он на эту тему пока говорить не готов. Сейчас, мол, ведутся переговоры с комбинатом.
А пока власть думает – люди бегут из деревень и сел. Кто может.
