Вот уже 12 недель пишу «Губернскую летопись». Каждую неделю по году. Листаю подшивку газеты и в каждом из перелистанных годов вижу одно и то же. Ну хоть бы что-нибудь менялось. Даже как-то не по себе.
Нет мазута, проблемы с газом, в кране замерзла вода, унитаз провалился со второго этажа на первый – нет денег. И тут же: мэр потратил 2 миллиона на ремонт кабинета, миллион на кабинет зама, полтора на машину и столько же на мэрские туалеты – есть деньги. Опять нет мазута, растут долги за электричество, плохие дороги, воду из крана пить нельзя, сквозь щели в стенах пробегают кошки – денег нет. Министр отремонтировал кабинет, купил «Тойоту», издал книгу о министерстве – деньги есть. И так по кругу. Абсолютная бедность замысловато сочетается с полным благополучием. Они вычитают из наших зарплат налоги и с этих накоплений покупают себе мебель, а на оставшиеся пытаются купить нам мазут, но на него уже не хватает. Я листаю подшивку, год сменяется годом, но все по-прежнему.
Узники концлагерей выпрашивают пособие, одинокие матери выпрашивают пособие, воины-чеченцы выпрашивают пособие, а страна судится с ними из-за каждых 50 рублей, потому что в казне любая копейка на счету. Костьми ложатся, до последнего стоят, но охраняют казну от узников, матерей и воинов. Из номера в номер стоят. Как Багратион на своих флешах, не пущая французов к Москве. Но если при этом надо ехать в командировку в Китай или еще куда к черту на рога, тут они плацкартным вагоном не ограничиваются и в общежитиях не живут. И все это публично, в каждом газетном номере, на глазах широких масс трудящихся, а в ответ ни отставок, ни пуль в висок, ни покаянных речей... Хотя, конечно, случаются и аресты.
Бабац! Арестован заместитель министра с 15 килограммами денег в багажнике. Задержан министр с 20 килограммами рублей в заднем кармане. Пойман заместитель комитета в домике из стодолларовых бумажек. Этого повалили носом в пол, того ухом на капот, все двое в наручниках. И что? И ничего. Каждый год в квартире у пары-тройки неглавных начальников проводят обыск, отбирают записные книжки, компьютеры и телефоны, но ничего не меняется, просто некоторые при этом сидят. Что поделаешь – издержки производства. И каждый вроде как понимает, что сидит не тот, кто украл, а тот, кто не поделился. И накажут не того, кто берет, а того, кто не умеет дружить.
Это действительно производит впечатление. Словно читаешь одну и ту же историю... Меняются фамилии арестованных, принадлежности отремонтированных кабинетов, марки купленных автомобилей, неизменным остается одно – приоритеты. И нас это как будто устраивает. А что делать? Выходить на площадь? Так, во-первых, еще не известно, кто победит, а во-вторых, новые же ничем не лучше старых. Мы принимаем все как должное и даже придумали, что старые лучше, так как они уже наворовались. И мы даже мысли не допускаем, что можно не воровать. По крайней мере, в таких количествах.
Недавно разговаривал с одним оптимистом. Он верит, что однажды, еще при нашей с ним жизни дороги в Карелии станут ровными и шелковистыми, разметка на них – яркой и долговечной, а Гоголевский мост обернется прекрасным лебедем и улетит. Ну или что-то в этом роде. А я не верю. Уж если со времен Карамзина так и не исправили, то с чего сейчас-то исправят? И система приоритетов не изменится. Всегда сначала они будут ремонтировать себе кабинеты, а на сдачу латать нам крышу. Нам же так нравится. Значит, так тому и быть.
