Наконец опубликованы результаты проверки Межгосударственного авиационного комитета по поводу авиакатастрофы под Бесовцом. Что мы имеем в сухом остатке? Выпившего штурмана, плохой аэродром и неверные данные о погоде. В общем, то, о чем мы знали уже в июле.
У штурмана в крови обнаружены следы алкоголя. Тут же пояснение: легкая степень опьянения. И дальше: примерно стакан водки. Оно и понятно – Россия. То, что русскому легкая степень опьянения, врагам – смерть. Впрочем, как оказывается, и нам бывает смерть…
По телевизору показали уже бывшую тещу штурмана. Она сообщила, что рассталась-то ее дочь со штурманом как раз потому, что тот злоупотреблял. Но, правда, в день полетов – никогда. И тут же еще одно пояснение: самолет поменяли внезапно, этот экипаж не должен был лететь, людей выдернули с отдыха. То есть виноваты штурман и авиакомпания, которая так аврально меняет свои планы. А как же медкомиссия перед вылетом? МАК обнаружил, что комиссия всем членам экипажа, включая бортпроводников, намеряла один и тот же пульс. То есть подошла к проверке формально. Или вообще не подошла.
Но ведь не штурман принимает решения, есть же командир. Больше 8 тысяч летных часов. Трезвый. Однако, судя по заключению МАК, еще более опытный (12 тысяч летных часов), но слегка выпивший штурман задавил его в тумане авторитетом. А второй пилот и вовсе молчал. МАК назвал все это несогласованностью в действиях экипажа. Им предлагали пойти на второй круг, они не пошли. То есть виноват экипаж? Видимо, виноват. Но не только он. И это для жителей Карелии самое важное.
МАК утверждает, что экипажу еще до вылета дали «неоправдавшийся прогноз погоды», а за полчаса и даже за десять минут до посадки продолжали давать неверную информацию о состоянии видимости. Минимум видимости, при котором можно садиться в Бесовце, должен равняться 110 метрам по вертикали и 2100 метрам по горизонтали. Раз командир корабля вел самолет к Петрозаводску, значит, он считал, что погодные условия в районе аэродрома соответствуют безопасной норме. Но, согласно опубликованным данным проверки, видимость в районе посадочной полосы составляла не более 500-700 метров, а туман и сплошная облачность были высотой 30-40 метров.
Это не все. МАК отмечает, что у нас нет штатного начальника метеослужбы и что отсутствовала связь между диспетчером, который вел самолет на посадку, и синоптиками авиационной метеорологической станции. Кроме того, сам аэропорт не был оснащен приборами для определения видимости. Из девяти щитов-ориентиров видимости было освещено только два. Плюс ко всему неточная система посадки…
Конечно, нельзя садиться за штурвал, выпив стакан водки. Это понятно. Нельзя отправлять на аэродром с неточной системой посадки неподготовленный к этому экипаж. Но нельзя и эксплуатировать аэродром, в котором существует столько факторов риска. А ведь самолеты продолжают взлетать и садиться. Кто-нибудь слышал, что со времени аварии на этом аэродроме установили новое оборудование, исправили ошибки, обезопасили наши жизни? Я не слышал. Может быть, кто-то уволился или хотя бы извинился? Нет. Были освещены два щита, пожарная машина не могла выбраться за территорию аэропорта, чтобы проехать этот жалкий километр, не имелось связи между диспетчером и синоптиком. Погибли люди. Много людей. Но никто до сих пор не признал своей недоработки или вины. Все директора и начальники живы, здоровы и, наверное, хорошо себя чувствуют. Реклама звонко зазывает людей попользоваться «Бесовцом» – по сути, поиграть в русскую рулетку. Вы хотите? Я – нет.
