И о чем написать в собственный день рождения? Можно, конечно, о Путине. Тема беспроигрышная и практически уже вечная. Но чего-то не хочется. Да и зачем он мне в день рождения? Можно о флирте и любви. Эти штуки тоже вечные. Почти как Путин. Но как-то не знаю... Сижу на чужбине. Кругом ни любви, ни флирта, лишь тишь одна, хорошая погода да мексиканцы ходят за окном... А можно, наверное, о дне рождения. Что-нибудь блюзовое и печальное.
Я не люблю дни рождения. Мне грустно. Ну а как иначе? Еще вчера мне было шесть, и вот уже семь. И шесть не будет больше никогда. Семь! Ужас! Я никогда уже не влезу в эти ботинки. И в этот детскосадный двор смогу ходить лишь как взрослый семилетний гость. Солидный, в форме и с портфелем. А потом десять, четырнадцать, шестнадцать. Слава богу, тогда это все хотя бы медленно тянулось. Каждый год можно было запомнить. В нем умещалась куча вех, событий и переживаний. А теперь уже совсем беда. Будто ты бобслеист – скользишь по ледяному желобу и не вскарабкаться никак обратно... Ой как я жалел своего дядю, когда ему бахнуло тридцать. Ведь это все – жизнь прошла, подъем закончился, недолгое топтание на вершине подошло к концу, и дальше только пологий и неизбежный спуск. Он тоже переживал. Помню, мы ехали в метро. Мне было лет одиннадцать. Он был мрачен. Я пожалел его вслух... А однажды и мне шандарахнуло по башке этой цифрой и понесло дальше. Не задерживаясь, без пауз и остановок и без возможности возвращаться назад. А потом сорок, сорок пять – и тащит, и тащит дальше... Сорок я встретил в Питере на учебе. Сокурсники подарили мне карандаш. Чему ж тут радоваться?
Я же даже не умею праздновать и веселиться. Классе в шестом ко мне в сей радостный миг пришли одноклассники, а я вдруг понял, что мне не о чем с ними говорить. Мы ели. Я смотрел футбол. И с тех пор больше никогда не приглашал друзей и сам не ходил ни к кому. Зачем своей тусклой рожей омрачать людям и без того тяжелую минуту?
А правда, что делать на дне рождения? Пить, плясать, играть в фанты, идти в баню со стриптизершей и предлагать ей остатки холодца? А если не хочется?
Итак, печальный день, печальные радумья, и скорбный образ ослика Иа всяк раз витает надо мной в сей день. Как понимаю я его, беднягу! Хотя его же удалось растормошить пустым горшком, лопнувшим шариком и собственным хвостом. А, может, подарки и поздравления для того и нужны, чтобы отвлечь от накатывающей на нас грусти? Ведь, наверное, этими шариками, горшками, банями и стриптизершами мы пытаемся хоть как-то увести несчастных именинников от печали. Пока ответил на поздравления, пока выпил и сплясал, пока соблазнял стриптизершу студнем – глядь, уже утро, тебе на год больше и ничего – живой. И не изменился особо. В общем, нормально, и живешь себе дальше в новой цифре. И привыкаешь к ней...
Хотя я знал женщину, которая не привыкала. Мы даже были женаты. Она никогда не знала, сколько ей лет. Такое вот прекрасное устройство нервной системы. В общем, приходилось подсказывать. Ну, чтобы жизнь ей тоже медом не казалась.
