– Помогите узнать правду о смерти моего сына! – с такой просьбой обратилась в редакцию «Карельской Губернiи» петрозаводчанка Елена Мамедова. 22 ноября ей пришла телеграмма из Медвежьегорска. Женщине сообщали: ее сын Роман повесился в терапевтическом отделении республиканской больницы №2 (ФКЛПУ РБ-2) УФСИН РФ по Карелии. В то, что произошло, Светлана не может поверить до сих пор, ведь ничто не предвещало беды. Роман Мамедов получил шесть лет колонии строгого режима за продажу наркотиков. Год из этого срока он уже отсидел, за хорошее поведение мог рассчитывать на досрочное освобождение. Елена не пропускала ни одного свидания с сыном. Последний раз она видела его в октябре. Тогда Роман попросил купить ему термобелье, сладости и фруктовый чай.
Собирался жить
– Он составил целый список необходимых вещей, – вспоминает женщина. – Стал бы человек, который готовится расстаться с жизнью, что-то просить? Думаю, нет. Он в девятой колонии сидел, а в больницу отправился подлечить гастрит. Сказал: мол, мам, я ненадолго, скоро вернусь. Поэтому и я к нему в Медвежьегорск не поехала. У нас 4 декабря должно было быть очередное свидание. Но сын до него не дожил…
В колонии Роман учился на столяра, новое занятие ему нравилось: в его тетрадках – аккуратные записи и чертежи. На то, что его обижают или унижают, Роман никогда не жаловался. После смерти сына Елене передали целую коробку с его вещами – там были и продукты, и одежда. Значит, Роман не голодал, еду у него никто не отбирал. Перед отправкой же в больницу с ним работал психолог. Квалифицированный специалист не нашел у молодого парня никаких признаков депрессии. И, по словам Елены, даже начальник колонии, узнав о случившемся, удивился, ведь Роман был не из тех, кто сводит счеты с жизнью.
– Когда я попыталась узнать, как это произошло, мне вот что рассказали: в шесть утра у них в больнице был подъем, – говорит Елена. – В шесть ноль три мой сын повесился, в шесть ноль пять его сняли и стали реанимировать. Странно, но в медицинском свидетельстве о смерти, которое мне выдал врач, вообще не указано время смерти моего сына.
По правилам в каждом отделении должен круглосуточно кто-то находиться – медсестра, дневальный или даже сотрудник полиции. Но, похоже, эти правила не особенно соблюдаются. Сотрудники больницы на допросе у следователя не скрывали, что в ночное время никого из них в терапевтическом отделении не было. Они лишь совершали обход – каждые два часа. И считали всех заключенных «по головам». В ту ночь производилось два подсчета – в девять вечера и «контрольный» в четыре утра. Оба раза Роман был на своем месте. Хотя ночью у него, судя по всему, было предостаточно времени для того, чтобы совершить задуманное. И ему точно никто бы не смог помешать. Однако мужчина почему-то предпочел дождаться утра. А когда прозвучала команда «подъем», он, по показаниям соседей по палате, сразу встал и вышел из палаты. Все подумали, что Роман отправился в туалет. А он, опять же никем не замеченный, зашел в соседнюю палату, которая в то время была нежилой, но при этом не закрывалась на замок и все заключенные могли без труда туда проникнуть. Повесился Роман на ремне от собственной сумки. Как объяснили сотрудникам следственного отдела по Медвежьегорскому району, в больнице накануне у заключенных был «помывочный» день. И им выдали личные вещи. А Роману, видимо, каким-то образом удалось отстегнуть ремень от сумки и спрятать у себя. Такое объяснение следователей вполне устроило. Ничего криминального в смерти молодого мужчины они не усмотрели, поэтому и возбуждать уголовное дело не стали.
Все из-за любви?
Сокамерники Романа в один голос утверждали: мужчина был нелюдим, мало с кем общался и все время был погружен в собственные переживания. Если верить рассказам бывших заключенных, то попытки самоубийства в тюремных больницах все-таки не редкость. Однако чаще их совершают те, кто любыми правдами и неправдами старается оттянуть возвращение в колонию. Профессиональные «членовредители» глотают гвозди или заточенные штыри от кровати. Но Роман был точно не из таких.
– Мне сразу заявили: ваш сын повесился из-за несчастной любви, – говорит Елена Мамедова. – Якобы к нему на регистрацию брака не приехала девушка и он из-за этого сильно переживал. Меня как мать такое объяснение очень удивило, ведь никакой любовной драмы у сына не было. Девушка у него была, но до того, как он сел в тюрьму, они повстречались всего две недели. Потом она к нему регулярно на свидания ходила, они собирались пожениться. Но Рома сам решил не торопить события, ведь мы не до конца были уверены, выпустят ли его по УДО. После этого они продолжали общаться. Она и меня очень поддержала, когда все случилось. Я бы, может, еще поняла, если бы Рома сразу после приговора покончил с собой. А тут столько времени прошло…
Больше всего родственников Романа настораживает тот факт, что заключенные в больнице могут так спокойно передвигаться по отделению. И при этом за ними никто особо не следит. Елена признается: она понимает, что сына уже не вернешь. Но для того чтобы такое больше не повторилось, его смерть должна быть расследована как следует. А виновные должны быть наказаны. Поэтому Елена Мамедова обратилась в республиканскую прокуратуру.
– Я сына живым в тюрьму отправляла, – плачет женщина. – Да, он заслужил свой срок и должен был его отсидеть. А вернули мне Рому в гробу. Я понимаю, что уже никогда не узнаю, как все было на самом деле. Может, он и сам на это решился. Но как можно было не заметить, что Рома вышел из палаты и зашел в другую комнату? У них же там не пионерский лагерь, а режимное учреждение! Я сама работаю в военном госпитале, и мы там несем ответственность за каждого солдата! А тут ведь речь не о солдатах, а о заключенных, к ним должны относиться особенно внимательно…
В карельском УФСИНе и в ФКЛПУ РБ-2 давать нашей газете какие-то устные комментарии по поводу случившегося отказались. «Карельская Губернiя» отправила на адрес Управления официальный запрос. Ждем ответа.
