Оказывается, и в юриспруденции можно совершить открытие – это, конечно, не пенициллин или рентген, но что-то вроде теории относительности или закона всемирного тяготения. И одно из таких открытий принадлежит ученому, доктору юридических наук, работающему в Петрозаводске. Алексей Тайбаков – директор Северного филиала Российской правовой академии, профессор, возглавляющий кафедру уголовного права. Он мечтал стать начальником уголовного розыска Карелии, но наука взяла верх. А еще он родился в День юриста – точнее, сначала родился Алексей Тайбаков, а лет через 40 Владимир Путин своим указом установил, что именно этот день следует считать профессиональным праздником всех юристов. Не иначе, договорились – все же у нашего профессора очень тесные связи с ФБР, с такими людьми и правда лучше договариваться…
Законы преступности
– Алексей Алексеевич, любая наука подразумевает какие-то открытия – в юриспруденции разве это возможно? Что тут открывать – все же прописано в законах…
– Я сделал два открытия, поэтому могу спать спокойно. Конечно, я не открыл новый закон природы, как Исаак Ньютон, но все же.
– И какие это открытия?
– Еще 120 лет назад известный австрийский ученый Франц Лист предположил, что преступность как социальное явление регулируется и подчиняется неким внутренним объективным законам. Точно так же, как есть объективные законы в природе – закон всемирного тяготения или сила действия равна силе противодействия и так далее. И я решил разобраться – есть эти законы или нет. Анализируя преступность, пришел к выводу, что действительно, такой закон есть. Обосновал его и опубликовал, назвав «Закон рынка криминальной рабочей силы». Если говорить коротко, то он заключается в том, что спрос на определенных криминальных профессионалов рождается тем предложением, которое существует. То есть я попытался применить объективные экономические законы к преступности. Нужно сказать, что научная общественность в России восприняла это непросто – ну кто такой этот Тайбаков из Петрозаводска, чтобы писать такие вещи? Но потом, когда мои работы получили хорошие отклики российских и зарубежных ученых, к ним стали относиться иначе. Этот закон в криминологии уже стал постулатом, на который ориентируются при написании работ, при проведении других исследований.
– Какие отзывы для вас были самыми лестными?
– Пожалуй, не лестным, а удивительным было письмо из Америки, которое прислал лауреат Нобелевской премии, известнейший ученый-экономист Гэри Беккер. Он говорил, что да, все, что вы пишете, действительно правильно, я занимаюсь теми же проблемами и в любой момент готов принять вас на работу, чтобы заняться совместными исследованиями. Но в середине 90-х годов я об этом не думал. Тем не менее у нас завязалась переписка, и позже я написал несколько монографий по преступности в США.
– Вы писали для американцев монографии по российской преступности?
– По американской.
– И на каком основании вы делали выводы? Ездили в Штаты?
– Нет, я до сих пор в Америке не был. Я пользовался огромными ресурсами, предоставленными мне Федеральным бюро расследований. У меня сложились добрые отношения с тогдашним директором ФБР Луисом Фри, который предоставил полную информацию по преступности в США. Это была одна из первых российских работ, посвященных проблеме преступности в Америке. До меня об этом не писали – видимо, не было интереса.
Смертельная шутка
– А второе ваше открытие?
– Второй закон, я надеюсь, вскоре станет нормой в российском уголовном праве. Сегодня в Уголовном кодексе 32-я статья говорит о том, что соучастие в преступлении возможно только в том случае, если преступление совершено умышленно. Но, анализируя практику, я пришел к выводу, что соучастие может быть и в преступлениях, совершенных по неосторожности. Я назвал этот новый институт в уголовном праве «сопричастностью при неосторожной форме вины», направил свои предложения об изменении Уголовного кодекса России, и сейчас они находятся в комиссии законодательных предположений. Я думаю, в ближайшей перспективе закон будет изменен.
– Приведите какой-то пример преступления, которое подходит под предлагаемый вами закон.
– В моей практике, когда я еще работал в уголовном розыске, был такой случай. Ночью поступает звонок с «Тяжбуммаша» – произошел несчастный случай. Приезжаем и видим: посреди цеха лежит тело и рядом толпа людей. Выясняется, что человек шел по цеху, у него развязался шнурок на ботинке, он наклонился, чтобы его завязать, и в это время двое других рабочих решили пошутить. Один взял шланг, подсоединенный к центральному воздухопроводу (шланг предназначен для того, чтобы прочищать пневматические инструменты), а второй, поняв, как собирается пошутить товарищ, подошел к шаровому крану, который пускает воздух. И вот первый приставляет шланг, простите, в область заднего прохода завязывающему шнурок мужчине, второй открывает кран… Напором воздуха мгновенно разрывает внутренности. Они хотели пошутить, но своими неосторожными действиями лишили человека жизни. И тогдашний закон, и сегодняшний не дает возможности привлечь этих людей к уголовной ответственности, потому что и тот, и другой действовали неосторожно – умысла убить своего коллегу у них не было. Но именно совместные действия привели к гибели человека. И таких примеров можно привести море, когда, шутя, выбивали стул из-под человека, ударяли чем-то… Я считаю, что такие действия тоже нуждаются в правовой оценке.
– Вы сказали, что этот случай из вашей практики работы в уголовном розыске?
– Да, я начинал работать в Петрозаводске в Октябрьском отделе внутренних дел оперативником. И я мечтал работать в сыске со школы – такая юношеская мечта, воспитанная на фильмах «Рожденные революцией», «Следствие ведут знатоки». Поэтому после школы поехал поступать в Омскую высшую школу милиции – это был единственный вуз в системе МВД, куда принимали ребят сразу после школы, не дожидаясь, пока они пройдут армию. И именно там готовили сыщиков. Поступил с трудом, потому что конкурс был 15 человек на место, и из 15 карельских абитуриентов успешно пройти этот конкурс удалось только мне.
– В Петрозаводск приехали по распределению?
– Да, хотя хотелось, конечно, вернуться в родной город Кемь, где были папа и мама, хотелось домашней жизни. Но учитывая, что в то время в Петрозаводске произошла очень неприглядная история, которая получила название «Бронированные мундиры», и уголовный розыск города был практически обескровлен, нескольких выпускников вузов МВД отправили именно в Петрозаводск. В их числе был и я. Должен сказать, что у меня мало что получилось бы, если бы здесь не было блестящих наставников – а это Игорь Борисович Юнаш и Леонид Тимофеевич Тимофеев, которые на ту добрую теоретическую основу, которая у меня была, привнесли практические навыки. В течение года меня признавали лучшим оперуполномоченным Петрозаводска – тогда же были социалистические соревнования, и мне, 22-летнему парню, такое признание, конечно же, грело душу.
Бабушки-сыщицы
– И все-таки почему вы ушли «с земли» в науку?
– Две причины. У меня поменялся руководитель, и он очень ревниво относился к моим успехам, к моему образованию, к моему стремлению. Я понимал, что бороться с ним – напрасная трата времени и сил. Это мешало в первую очередь делу и портило чисто человеческие отношения. И к тому же так совпало, что именно в это время мне позвонил мой преподаватель из Омской школы милиции, предложил поступить в академию и заняться наукой. Так все совпало.
– Преступление, которое вас потрясло?
– Опять же пример из моей практики. В 1987 году в районе Ленинградской улицы были совершены несколько изнасилований несовершеннолетних девочек (самой маленькой – 8 лет). Это был шок для всех – хоть и не писали тогда криминальные хроники, но люди в городе все равно знали. Розыск не давал результата. Все осложнялось тем, что дети не могли дать точные приметы мужчины, говорили только, что это был дяденька, который предлагал посмотреть на кроликов в сарае. Самые маленькие даже не понимали, что с ними сделали… В общем, несколько таких преступлений зависли «глухарями», и тогда мы решили попытаться использовать самый главный козырь. Район очень компактный, к тому же тогда квартиры не продавали и редко меняли, то есть люди постоянно проживали в одной квартире. А кто у нас все знает? Конечно, бабушки на лавочке у подъезда. Мы пригласили их в отдел, накупили пряников, торт и каких-то еще угощений, усадили их пить чай и чуть ли не хором сказали: «Бабоньки, помогите нам! Нужен человек, который не живет в этом районе, но вы его могли видеть». И они вспомнили, что был такой мужчина. Дело встало за портретом, и, к счастью, я был знаком с художником Михаилом Юфой, который согласился приехать и помочь. Он на куске картона карандашом нарисовал портрет этого человека по описанию бабушек. Портрет был опубликован в газете «Карельская неделя» с пометкой: этот человек разыскивается по подозрению в совершении тяжкого преступления. Газета вышла в среду, а уже в четверг позвонила вахтер ДК «ОТЗ» и сказала, что очень похожий мужчина сейчас наблюдает за репетицией детского танцевального кружка. Мы поняли, что это он. Мгновенно выехали, задержали и не ошиблись. Его опознали бабушки, и мужчина признался. Потом его вину подтвердили и экспертизы генетического материала. Он был осужден на 14 лет (максимальный срок по действовавшему тогда законодательству был 15 лет). Это, наверное, самое громкое преступление, которое мне удалось раскрыть и которое меня, конечно же, шокировало – никакая привычка, никакие психологические «заслоны» не способны помочь безболезненно пережить тяжелые ситуации, происходящие с детьми.
Серфинг
– Что вы любите, кроме юриспруденции?
– Первое – конечно, общение с друзьями. Я на это трачу достаточно много времени, хотя его не всегда хватает. Кроме того, я достаточно много занимаюсь спортом: два раза в неделю рано утром – боксом, три раза в неделю – фитнесом. Для того чтобы голова работала, нужно поддерживать себя в тонусе. Увлекаюсь сноубордом и стараюсь как можно чаще выезжать кататься. А летом – велосипед и мотоцикл. Я к байкерам себя не отношу, потому что это своя философия, но мотоцикл люблю и погонять люблю – когда хорошая погода и ветер в лицо, то для меня это, как в море искупаться, снимает всю отрицательную энергию. Ну и еще я один из немногих людей в Петрозаводске, которые занимаются серфингом – мы вместе с моим аспирантом и другом Ильей Фабрикантовым где только ни катались – и на Бали, и в Португалии, и в Марокко. Но это бывает раз в год.
– И вы умеете, как в кино, проходить «трубу»?
– Умеем!
– А где и когда научились?
– Семь лет назад в Португалии. Я туда специально поехал – маленькая португальская деревня, жил я в комнате на восемь человек, кровати в два яруса, подъем, отбой. Я очень хотел научиться, поэтому взял рюкзак и даже не задумался, что ни слова не знаю по-португальски. Но у меня были очень искренние и интересные инструкторы, которые за 20 дней действительно научили меня серфингу.
– Алексей Алексеевич, сейчас вы не только ученый и преподаватель, вы еще и член Общественной палаты Карелии. Зачем вам это нужно?
– В первую очередь, это возможность помочь конкретным людям. Сколько существует юридическая профессия, столько и существует принцип pro bono («ради общественного блага»). Каждый юрист, какой бы он ни был знаменитый и успешный, занятой и высокооплачиваемый, должен часть своего времени посвящать бесплатной юридической помощи. Я делаю так сам, этому же учу и своих студентов.
