Чтобы дать показания по делу «Петропита», в Петрозаводск приехал бывший председатель Петросовета Олег Фокин. Напомним, что Олег Николаевич покинул Карелию после того, как был условно осужден за мошенничество при возмещении налога на добавленную стоимость. В то время, когда его допрашивали по делу «Петропита», он уже был под стражей и очень хотел выбраться на свободу. Подарок, а не свидетель.
В один момент Фокина отпустили под домашний арест. Ходили слухи, что благодаря нужным показаниям по «Петропиту». Но потом его внезапно вновь взяли под стражу. Говорят, и на этот раз бывшему депутату аукнулся «Петропит». Частично и сам Фокин эти данные подтверждал.
– На начальном этапе следствия я подписывал досудебное соглашение, которое отправлял на имя следователя. Но оно было составлено не должным образом и не подписано адвокатом. Но по делу, которое было указано в досудебном соглашении, мною были даны исчерпывающие показания двум следователям: следователю Готчиеву и следователю Брюханову по делу «Петропита», где меня допросили в качестве свидетеля. Я максимально содействовал в предоставлении информации, которой владею. Я не намерен и не буду лгать и ни на кого наговаривать. И в данной ситуации досудебное соглашение – это не наговоры и обвинения человека, а сообщение тех сведений, которыми я владею. Эти сведения мною были предоставлены. Я делаю все, что было в требованиях следователя, но наговаривать на себя я не могу.
Источник – СМИ
Напомним, что на скамье подсудимых по делу «Петропита» находятся депутат Законодательного Собрания Карелии Анастасия Кравчук, депутат Петросовета Ольга Залецкая и бывший директор торгового дома «Ленторг» Александра Корнилова. Их обвиняют в том, что они мошенническим путем по заниженной стоимости завладели зданием комбината общественного питания, некогда принадлежавшего муниципальному предприятию «Петропит».
Мы не знаем, каких именно слов требовал от Фокина следователь, но, судя по его допросу в суде и показаниям, данным им на следствии (они частично были оглашены), Олег Николаевич попытался, не уходя в откровенное лжесвидетельствование, максимально угодить стороне обвинения. К слову, не зря пытался: свободы его за совершенное преступление не лишили.
Про саму сделку купли-продажи здания комбината общественного питания, принадлежавшего «Петропиту», которая и лежит в основе уголовного дела, Фокин ничего не знает. У него больше интересовались политиком Василием Поповым:
– Он работал в Петрозаводском городском Совете? Был ли у него бизнес? Был ли он в какой-то партии? В какой области у него бизнес? К каким предприятиям он имел отношение? А кем он был в этих предприятиях?
Олег Николаевич отвечал-отвечал, даже вроде как «правильно», с точки зрения обвинения, отвечал, а потом от самих же прокуроров последовала просьба назвать источник информации.
– СМИ, – ответил Олег Николаевич.
Свидетель пояснил, что по вопросам бизнеса вообще ни разу не общался с Василием Поповым, а вот по политическим – постоянно.
Политикой в этом судебном процессе тоже интересуются очень активно. Не всегда, правда, можно уловить связь с рассматриваемым уголовным делом, но государственных обвинителей это не смущает. Например, прокуроры попросили Фокина выделить из числа депутатов единомышленников Василия Попова. Зачем? Чтобы потом и их включить в «организованную преступную группу»? Ольга Залецкая, например, была сторонником партии «Яблоко», и сейчас в суде это активно муссируется. Государственным обвинителям нужно во что бы то ни стало доказать, что Попов мог воздействовать на Залецкую. Да не просто воздействовать, а так, чтобы она под этим воздействием совершила уголовное преступление.
Правда, в этом смысле прокуроров ждало разочарование. Олег Фокин, как и многие другие свидетели, заявил, что Ольга Залецкая – самостоятельный депутат с активной позицией.
– Имел ли Попов влияние на мнение Залецкой? – уже в который раз задавала один и тот же вопрос прокурор.
– Ну она могла прислушиваться к нему, но Ольга Евгеньевна самостоятельный человек. Василий Анатольевич мог и со мной переговорить по каким-то вопросам. Я бы услышал его, но принял бы свое решение. Говорить о том, что Попов говорил Ольге Евгеньевне и она беспрекословно могла это сделать, такого не бывало.
«Свидетель не знает»
В своем стремлении любой ценой заполучить от свидетеля нужные ответы государственные обвинители порой откровенно перегибают палку. Яркий пример тому – часть допроса про арендатора здания комбината общественного питания – фирму «Ядвига»:
– Вам известна такая фирма – «Ядвига»?
– Нет.
– Вам известно, кто ее директор?
– Нет.
– Вам известно, входит ли она в структуру «Ленторга»?
– Я же говорю вам, что не знаю такой фирмы.
– Были ли у вас какие-то ассоциации между «Ядвигой» и Поповым?
На этом моменте уже даже судья не выдержала:
– Свидетель уже ответил, что не знает такой фирмы.
Ну не знает и не знает. Государственные обвинители перестроились:
– Интересовался ли Попов зданием комбината школьного питания?
– Ко мне он с этими вопросами не подходил, – ответил свидетель.
– Ну… может быть, вы с кем-то еще эту тему обсуждали… – откровенно направляла в нужное русло прокурор. – Может быть, какие-то другие источники.
– Краем уха слышал… – наконец выдавил из себя Фокин, но тут же уточнил (мы все-таки в суде и если откровенно врать, можно и еще одно уголовное дело схлопотать). – Мог слышать.
– От кого? О чем? – оживилась прокурор.
– От Алиханова Девлетхана Медетхановича.
– Что конкретно?
– Что-о-о-о… Что это будет выставляться, что будут торговаться, что Попову это будет интересно.
– Можете уточнить, когда это было?
Но Фокин не смог. Что не удивительно: человек ведь даже не уверен, что такое было!
– А как он собирался его (здание. – Прим.авт.) использовать? – требовала подробностей государственный обвинитель.
– Никто, кроме самого Попова, этого не знал. По моему мнению, это здание нужно было снести и поставить на его базе жилой дом. И я думаю, что у Василия Анатольевича были именно такие мысли, – сам того, похоже, не осознавая, Олег Фокин дал понять, что ничего про отношение Василия Попова к этому комбинату не знает.
Снести здание комбината действительно можно, а вот жилой дом построить на его месте нельзя (из-за близости к железной дороге), поэтому и озвученных планов у политика быть не могло.
