Прошло уже 10 дней. И все эти дни Карелия не сходит с первых строчек новостных лент. О нас пишут столичные газеты и рассказывает центральное телевидение. Открываются новые шокирующие подробности, берутся новые комментарии, а один из живописнейших карельских уголков теперь называют не иначе как «лагерем смерти». И с каждой новой подробностью вся эта кошмарная история становится только хуже.
Да, человеческая жизнь хрупка, и никто из нас не застрахован от несчастного случая. Стихийные бедствия, стечение обстоятельств, трагические ошибки – произойти может всякое. Это тоже будет ужасно, но… Но судя по той информации, которая ежедневно доходит до нас, на Сямозере не было несчастного случая. Это было убийство. Пускай на юридическом языке произошедшее называется как-то иначе. Но по сути детей просто убили. Не специально, не со зла, без умысла, а просто так. Причем убивало их очень много взрослых людей.
Неделю назад я не мог понять, почему никто из спасшихся на рафте не позвонил в МЧС? Я думал, что у них у всех промокли телефоны или на том острове не было связи. Но прошло немного времени, и выяснилось, что телефоны у них работали, и связь была. Больше того, заместитель директора лагеря Вадим Виноградов даже звонил. Но звонил не спасателям, а своей непосредственной начальнице Решетовой. А она, если верить имеющейся на сегодня информации, велела ему не поднимать шум. Сказала, что они должны как-нибудь справиться своими силами. Ведь если звонить в МЧС, то возникнут вопросы: «Почему вышли в шторм?», «Почему не поставили в известность перед выходом?», «Был ли катер сопровождения?», «Имелись ли профессиональные инструкторы?» То есть не избежать скандала. Может, ее поругают. А то вообще закроют лагерь. А у нее трое своих детей. Их надо кормить, одевать и ставить на ноги. И вообще, она привыкла к определенному достатку... В итоге чужие дети добирались до земли и медленно замерзали или умирали там от полученных ударов о камни.
Вроде в суде Решетова даже произнесла, что считала эту ситуацию штатной. Ну вроде как в шторм на воде перевернулись лодки с детьми – какое же это ЧП? Так, штатная ситуация. Озеро не океан, вода не ледяная, воздух выше нуля, на всех спасательные жилеты – поболтает по воде да и выкинет на берег, а там завтра-послезавтра знакомые рыбаки на катере их подберут. Видимо, она так рассуждала? Ладно, с ней более-менее понятно. Ее там не было, она не видела волн, не отдавала себе отчет в серьезности опасности. Но Виноградов-то почему послушался? Он этот шторм видел. Он был внутри. Он должен был понимать степень риска. Но начальница приказала молчать, и он молчал. Сейчас многие ругают вожатых, которые знали о нарушениях в лагере, понимали, что не должны выходить с детьми на воду, но подчинились старшим, так как те запугали их отчислением из педучилища. Люди возмущаются тем, что мелочный страх перед собственным отчислением превысил в них чувство ответственности за жизнь детей. Но, в конце концов, они сами еще дети. Что говорить о них, если взрослый 45-летний мужчина Виноградов и тот не посмел перечить своему начальству.
Я знаю Вадима много лет. Он не трус и не подлец. Не карьерист, не стяжатель, не пофигист. Он реально любит работать с детьми, он одержим КВНом и полжизни посвятил его развитию в республике. Думаю, будь у него возможность, он бы собственноручно вытаскивал тонущих ребят из воды и согревал их последней рубашкой. Наверное, он бы не испугался рисковать своей жизнью, но возражать начальству он испугался. По уму он должен был послать Решетову в задницу и позвонить спасателям. Но он этого не сделал и тем самым обрек на мучительную смерть полтора десятка детей. Но у многих ли из нас достало бы решимости вступить в прямой конфликт со своим начальством?
Фельдшер из Суоярви не поверила звонившему мальчику. Она повесила трубку и не стала ничего проверять. Почему? Когда-то по телевизору рассказывали дикую историю о том, как группа подростков нашла во дворе истекающую кровью женщину. Они немедленно позвонили в «скорую», а им велели не баловаться. Они продолжали звонить. А им продолжали не верить. Женщина, кажется, так и умерла. Медицинское начальство тогда объяснило это тем, что врачи «скорой» загружены, а дети часто шалят. И если проверять каждую шалость, то не успеешь к кому-то, реально нуждающемуся. Так что официального запрета на прием детских звонков вроде нет, а неофициальный как бы есть. И фельдшер из Суоярви просто не стала идти против своего начальства. Ведь оно потом могло на нее наругаться. Начали бы ее отчитывать… Не исключено, что окажись она на тех лодках, она бы и спасала, и вытаскивала, и совершала чудеса героизма. А вот страх не угодить начальнику оказался сильнее.
А еще многие, давно знающие, как дико обстояли дела в «Парк-Отеле «Сямозеро» все предыдущие годы, говорят, что его давно должны были закрыть. Единственно, чем они могут объяснить столь поразительную живучесть этого лагеря, так это каким-то загадочным московским покровительством. Говорят, что наши местные чиновники, ответственные за детский отдых в Карелии, много раз пытались его закрыть. Но им следовал звонок из Москвы, и они со вздохом уступали. Мол, они здесь не при чем. Они же уступали не с радостью, а со вздохом. Им приказывало их начальство из столицы. А против начальства же не попрешь. Но если это правда, то чем они отличаются от несчастных вожатых из педучилища? Понимая, что нарушения, творимые в лагере, могут привести к трагедии, они должны были в ответ на все эти московские звонки посылать звонивших лесом. Опечатать на фиг этот лагерь смерти и никого туда не пускать. За это, правда, на них могли накричать, натопать ногами или даже уволить. А это же очень страшно. Страшно вожатым, страшно фельдшеру, страшно заместителю директора, страшно министрам и губернатору. Всей стране страшно возразить своему начальнику. А в результате на озере Сямозеро погибло 14 детей.
