Госдума приняла во втором и третьем чтениях «антитеррористический пакет», внесенный депутатами от «Единой России» Ириной Яровой и Виктором Озеровым. Итак, что же представляют собой одиозные поправки и чем они грозят?
Во-первых, «Несообщение о преступлении» станет уголовным преступлением. Во-вторых, призывы к терроризму в соцсетях приравняют к аналогичным заявлениям в СМИ. Максимальный срок лишения свободы – 7 лет.
Сотовые операторы теперь обязаны в течение трех лет хранить сведения о фактах приема, передачи, доставки и обработки голосовой информации и текстовых сообщений, изображения, звука и видео. Всю эту информацию также необходимо будет предоставлять по запросу спецслужб. Сотовые компании уже взбунтовались в ответ, ведь на организацию хранения содержания сообщений потребуется свыше 2,2 трлн рублей, а сотовая связь в связи с поправками подорожает на 30%.
Технический директор компании Bicotender Евгений Терентьев представил гипотетическую ситуацию, которая может произойти после того, как «антитеррористический пакет Яровой» начнет действовать. Одна из поправок, в частности, обязывает интернет-провайдеров полгода хранить весь трафик, переданный и полученный его абонентами. Терентьев смоделировал такую ситуацию: если он, его друг и бабушка друга скачают все серии «Санта-Барбары» (а это 2137 серий), то провайдеру каждого из них придется хранить копии этих видео на своих серверах. И даже когда все три абонента удалят скачанное, копии все равно останутся у провайдеров. И если спецслужбы захотят проверить, что качала бабушка друга Терентьева, им придется изучить каждую из 2137 серий «Санта-Барбары».
Законопроект также ужесточает регулирование религиозной сферы. Документ дает крайне широкое определение «миссионерской деятельности», которой отныне смогут заниматься только зарегистрированные организации и группы. При этом любая миссионерская деятельность вне специально предназначенных для этого помещений запрещена. За нарушения – штраф до миллиона рублей.
В «антитеррористическом пакете» содержатся поправки, усиливающие наказание за преступления экстремистской направленности. В некоторых случаях изменения весьма существенные. Например, за финансирование экстремистской деятельности срок лишения свободы сейчас составляет до трех лет без нижнего порога наказания. Законопроектом предлагается поднять срок до восьми лет и ввести нижний порог – от трех лет.
«Почта России» и частные почтовые компании должны проверять посылки, чтобы в них не было ничего запрещенного, например оружия, наркотиков или денег.
Также «Пакет Яровой» расширил список преступлений, уголовная ответственность за которые начинается с 14 лет: раньше их было 22, теперь – 32.
Что думают известные люди России и Карелии?
Павел Салин, директор Центра политологических исследований Финансового университета при Правительстве России:
– Антитерростический пакет законопроектов, рассматриваемых в Думе, появился после событий 2011-2012 годов. Он направлен на гарантирование несменяемости власти. Поэтому здесь задача не борьба с терроризмом и не ущемление гражданских прав. Задача – в установлении контроля над потенциальными очагами нестабильности: отдельными социальными группами и прочее. Это попытка воспрепятствовать развитию любой протестной активности.
Нормы данного пакета законопроектов не сразу вступают в действие. Кроме того, надо наработать правоприменительную практику. Вообще, многие нормы, которые принимались Думой за последние четыре года, носят спящий характер. Раньше государство имело меньшие возможности для контроля над гражданами. Сейчас этих возможностей существенно больше, чем в 2012 году. Но большая их часть – спящие нормы.
Александр Степанов, депутат карельского парламента:
– Эта инициатива – очередная дурь российской власти, а также, весьма вероятно, предвыборный пиар отдельных ее представителей. Ведь последнее время ряд депутатов от разных фракций очень часто выступает с абсурдными предложениями. Впрочем, ничего удивительного: забудьте про демократию в этой стране, ее не будет. Думаю, что последствия этого закона во многом будут зависеть от его исполнителей. Особая опасность закона – точечное применение, ведь отдельные его пункты, в случае чего, можно применить к любому. Например, к тому, кто резко выражает свое мнение.
Епископ Константин Бендас, управделами Российского объединенного союза христиан веры евангельской:
– Давайте начнем с того, что еще впереди либо подписание закона президентом, либо наложение вето. Поэтому мы как люди верующие верим, что Господь дарует президенту мудрость и будет принято правильное решение.
На сегодняшний момент в его адрес направлено огромное количество писем от религиозных организаций и верующих людей: я могу говорить о количестве более 40 тысяч. Эти поправки не просто антиконституционные в этой части, но еще и лишенные здравости. Может, я чего-то и не знаю, но за последние двадцать лет со стороны государства, муниципальных органов власти нам не удалось получить практически ни одного разрешения на строительство храма, богослужебного здания. Я уже не говорю о бесплатной передаче земельного участка, что позволено с точки зрения закона. Как следствие, мы вынуждены покупать почти 100% недвижимости со вторичного рынка. И из них процентов 80 – это либо жилые строения, либо земельные участки, предназначенные для индивидуального жилищного строительства.
А закон, во-первых, запрещает там заниматься миссионерской деятельностью (а любая проповедь и даже молитва наша – это в общем-то миссионерская деятельность). Во-вторых, поправки к Жилищному кодексу запрещают менять профиль недвижимости с жилого на предназначенный для религиозной деятельности. Если все-таки закон вступит в силу, есть та часть, которую мы исполнить не сможем. Здесь действует библейский принцип: кого нам более надлежит слушаться – Бога или человеков?
Елена Пальцева, медиаюрист, руководитель юридической службы по защите прав журналистов и блогеров в Карелии:
– Все эти законы объединяет одно – они расширяют полномочия силовых ведомств и делают нашу частную жизнь полностью открытой для государственных структур. Да, под предлогом обеспечения безопасности государства будет вестись сбор личных данных, а если называть вещи своими именами, то на каждого из нас будет собираться досье. Это первая сторона законов.
Вторая. Ужесточение ответственности за экстремизм. Все опять преподносится под благовидным предлогом – защита интересов государства, его территориальной целостности. Но на практике это превращается в гонение инакомыслящих, оппозиционно настроенных граждан, в шантаж и запугивание. Нельзя при таком широком и расплывчатом понятии «экстремизм» вводить в Уголовный кодекс миллионные штрафы и реальное лишение свободы. Мы становимся уязвимыми перед силовыми структурами. Доказать, что ваш текст или высказывание не являются экстремистским, невозможно в принципе, даже если у вас будет альтернативная государственной лингвистическая экспертиза. Суды всегда берут за основу выводы той экспертизы, которая сделана по запросу надзорного органа. Государство занимает позицию, что лучше перестраховаться, чем допустить правовые риски. Считаю, что это ущербная позиция и очень сомневаюсь, что от принятых поправок жить станет безопаснее.
Лия Ахеджакова, актриса:
– Это правда нечто невиданное, неслыханное и профессионально безобразное. За недоносительство-то раньше расстреливали. Гумилева, нашего великого поэта. Вот я жду, когда мы придем к этому. Сейчас пока год в тюрьме; получается, стукачество – уже какое-то благородное дело.
Я замечаю, что личность – и со знаком минус, и со знаком плюс – влияет на историю. В данном случае Яровая вписывается своей личностью в то, что история повернула в другую – плохую – историю. Там еще есть какой-то сенатор Виктор Озеров, но тот что-то не звучит, а она благодаря своей адской активности вписала себя в историю рядом с не самыми лучшими именами. Вообще, это ужасно, все говорят, а толку никакого. И Совет Федерации одобрил, и председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко – что с ней?
