Кристине Стахиевич – 26 лет. У девушки с рождения атрофированы руки и ноги. Диагноз – детский церебральный паралич. Ходить она не может. Может только ползать. Зиму Кристина проводит в их с матерью, младшей сестрой и отчимом двухкомнатной квартире на втором этаже деревянного неблагоустроенного дома, а летом выбирается во двор. Для этого Кристина надевает тапки на руки, чтобы не пачкать ладони, и сползает вниз по лестнице. По лестнице без перил. Ступенька за ступенькой. Внизу ее ждет подаренная добрыми людьми коляска, ей помогают забраться на нее, и девушка может посидеть на свежем воздухе рядом с домом. А потом дорога обратно. Ползком. Ступенька за ступенькой. Подтягиваясь на локтях. И так уже 26 лет.
Отрезанная от жизни
За четверть века ни органы соцопеки, ни один из руководителей Суоярвского района, ни один из министров здравоохранения Карелии и ни один из губернаторов нашей республики не смогли найти возможности переселить эту девочку в квартиру на первом этаже. Сейчас в очереди на новое жилье она – 255-я, а в 2013 году была 280-й, то есть очередь за три года продвинулась на 25 человек. С такими темпами Кристине предстоит ползать по лестнице еще 30 лет.
– Инвалидность нам поставили, когда Кристине был год и девять месяцев, – говорит мама девушки Галина Владимировна. – А коляску выделили только годам к 8. До этого возили ее в детской колясочке. Она уже не помещалась, но мы как на тачанку ее пристраивали. Сейчас старая коляска совсем развалилась. Я обратилась в соцзащиту. Но там мне сказали, что по «Индивидуальной программе реабилитации инвалида» новая инвалидная коляска моей девочке не положена. Хорошо хоть добрые люди помогли.
Дом на Сосновой, 6-а, в котором живет Кристина, признан аварийным. Перила прогнили и развалились. В туалете к потолку приделан поддон душевой кабинки, чтобы остановить потоки дождя, проникающие в квартиру сквозь дырявую крышу. При этом водопровода в доме нет. Правда, есть туалет. Но зимой он замерзает, и жильцы справляют нужду в ведра, вынося их потом во двор. В семье Кристины есть стиральная машина. Воду в нее приносят с колонки и заливают из ковшика. А еще лет 7 назад в этом доме сгорела квартира на первом этаже. Выгорела полностью. Вместе с людьми. Два трупа тогда полдня лежали под окнами, пока их, наконец, не вывезли.
– Пожар начался в час ночи, – вспоминает Галина Владимировна. – Перепугались страшно. Муж на работе был. А я поднять Кристину уже не могу, сил не хватает. Она сама тогда сквозь дым по этим ступеням ползла. Потом все квартиры в воде после пожарных были. Долго еще в сырости жили. Жильцы квартиры сверху с тех пор ходят очень осторожно, близко к стеночкам, боятся провалиться вниз вместе с полом – перекрытия-то сгорели.
– А зимой нам еще и в валенках ходить приходится, так дома холодно, – говорит соседка Кристины. – По углам лед стоит. И выгребная яма под окнами прогнила вся, того гляди туда провалится кто-нибудь. Но переселять нас, похоже, никто не собирается.
Справедливости ради надо сказать, что 9 лет назад семье Кристины, состоящей из четырех человек, выдали сертификат на 400 тысяч рублей для приобретения жилья. Но тогда этих денег не хватало даже на однокомнатную квартиру. За год найти дополнительные средства они не смогли – сертификат пропал. А в очереди за новым сертификатом они 580-е.
По словам главы Суоярвского района Романа Петрова, семья Стахиевич к нему не обращалась, но дом тот он знает. Обещал послать на днях комиссию. Может, и удастся что-нибудь придумать.
Трупный запах
В этом году аварийными в Суоярви были признаны более сотни домов. Развалились они уже давно, но аварийными их признали только сейчас, поэтому в ближайшую программу расселения они не входят. Вот только несколько из них.
Переулок Заозерный, дом 6. В этом доме сгнило и развалилось все. Люди из него разбежались, живут по съемным квартирам, но продолжают оставаться в нем прописанными – другого жилья им не дают. По словам жившей там Людмилы Саутиной, она еще в 1986 году ходила по инстанциям и просила признать дом аварийным. Тогда степень его износа оценили в 48 процентов. Прошло еще 30 лет, ушла советская власть, пришел дикий капитализм, за ним явились вертикаль власти и благостная стабильность, но переселить людей в человеческие условия никто не хочет. В 2009-м очередная комиссия установила, что стены в доме прогнили, рамы прогнили, печи развалились. И рекомендовала отремонтировать это муниципальное, не приватизированное жилье своими силами.
А квартира Ирины Крыловой – это даже не дом, а что-то вроде землянки. К стене приросла огромная, толстая и высоченная береза. Входная дверь до конца не открывается – дерево не пускает. А еще, когда ветер, береза шатается. Раскачивается вместе с домом, вселяя в людей мистический ужас. Дом ходит ходуном, и все скрипит. Но на просьбы спилить это страшное дерево власти отвечают отказом. Говорят, что если спилить березу, то весь дом рухнет.
– Так спилили бы хотя бы до крыши, – недоумевает Крылова. – Но нет. Дом признали аварийным, включили в программу расселения 2020 года. Но нам же до этого времени потолок на головы упадет.
Ну а в квартиру, предложенную Михаилу Мурашевичу по коммерческому найму, я войти просто не смог. Там долго лежал покойник, и хотя после его выноса прошло довольно много времени, переступить порог этой квартиры практически невозможно. Вонь стоит удушающая. Дом этот также признан аварийным.
Интересно, что власти это знают, но делают вид, что все как бы нормально. А единственного реально неравнодушного депутата Заваркина, который обивал все возможные пороги, снимал фильмы про ужасное состояние своего родного города, судили за сепаратизм и выгнали из депутатов.
