Я давно собирался написать о 21-й школе-интернате – об учебно-воспитательном учреждении для детей с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Дело в том, что когда-то там работал мой отец, и он часто с болью и горечью рассказывал, сколь тяжела и беспросветна жизнь людей, пораженных этим страшным недугом.
Царский подарок
И дело даже не в том, что в интернате к детям как-то плохо относились – учителя и воспитатели делали все, что в их силах, дело в самой системе. В равнодушном и жестоком отношении нашего государства к инвалидам.
Отец рассказывал, как еще в самом конце 80-х годов прошлого века одна из выпускниц школы Оля Даньшина написала письмо в Москву председателю Совета министров СССР Николаю Ивановичу Рыжкову, в котором просила помочь школе со спортивным залом. Ведь детям необходимо двигаться, физические упражнения требуются им по жизненным показаниям, а школу церебральникам выделили без спортзала. И, о чудо, Рыжков помог. Вскоре после письма во дворе школы появились рабочие и быстро собрали металлический ангар – специально для того, чтобы больным детям было где заниматься физкультурой. В ангаре, правда, не было пола и тепла. Видимо, предполагалось, что это уже местное руководство сможет сделать своими силами. Однако с тех пор прошло уже почти 30 лет, но подарок Рыжкова так школе и не пригодился. Ни пола, ни тепла там так и не появилось. Сначала ангар использовали как склад, а сейчас он и вовсе пустует.
А еще в интернате не было лифта. Дети, которым и по ровной-то поверхности ходить мучительно, должны были как-то сами передвигаться по лестницам. Тех, для кого подобное передвижение было совсем невозможно, воспитатели носили на руках. Трудно понять, в чей административный ум пришла идея разместить интернат для больных церебральным параличом в здании без лифта, но факт остается фактом – кто-то эту дикость предложил, а остальные посчитали ненормальное нормальным. Еще между учебным и спальным корпусами не было крытого перехода, а во дворе не было хоть какой-нибудь игровой площадки. Узкие лестницы, не приспособленные для инвалидов туалеты…
Отец уехал более 20 лет назад. За это время ушел в прошлое целый век, страна переживает счастливый период стабильности и поднимания с колен, Россия провела Олимпиаду, приросла Крымом, поспособствовала расчленению Грузии и Украины, повоевала в Сирии, ее вновь начали бояться соседи. Но изменилось ли что-нибудь за это время в 21-м интернате? Или все осталось по-прежнему?
Уникальный мальчик
Из бесед с работниками интерната стало ясно, что кое-что у них все-таки изменилось. Например, то, что раньше там на постоянной основе работали главврач, педиатр, ортопед и три медсестры, каждая из которых дежурила сутки через двое. Сейчас из всего этого медперсонала в штате школы осталась только одна медсестра, работающая обычный рабочий день. Так что вечерами, ночами и в выходные живущие в интернате дети-инвалиды остаются без медицинского наблюдения. Кроме того, раньше прямо в школе были кабинеты массажа и физиопроцедур. Сейчас ничего этого нет, но зато среди учеников появились колясочники. Плюс с этого года в 21-й интернат перевели детей с нарушениями слуха и речи из 22-го интерната. То есть контингент школы-интерната стал еще более сложным, а медицинское обслуживание упростилось. Причем заметно.
Теплого перехода между двумя корпусами нет по-прежнему. Педагогам объяснили, что здания так построены, что такой переход сделать невозможно. В мороз, сырость и гололед дети с нарушенными двигательными возможностями вынуждены перебираться из корпуса в корпус по улице. Школьные дворники, нужно отдать им должное, работают добросовестно. В сильный снегопад им, правда, приходится несладко, но они, как правило, справляются. Кто-то шутит, что, может, оно и к лучшему, ведь другой возможности погулять на свежем воздухе у детей нет – никакой приспособленной для гулянья площадки на территории школы-интерната до сих пор не оборудовано.
Одни мои собеседники рассказывали, что теперь, после того как колясочников поселили на первом этаже, у педагогов отпала нужда переносить детей на руках. Тем более что и микроавтобусы, на которых домашних детей привозят на учебу, снабжены специальным трапом. Однако были и такие, кто уверял, что носить детей порой по-прежнему приходится. Днем этим в основном занимается разнорабочий «дядя Ваня» – Иван Федорович, а ночью – младшие воспитатели.
– Самое тяжелое для младших воспитателей сегодня – это отвести неходячих детей в туалет, – рассказывает директор школы Ирина Неровня. – Особенно ночью. Ведь уборные, к сожалению, в интернате еще не приспособлены для нашего контингента.
Как дети дают ночью знать, что им надо в туалет? Кнопок же для вызова персонала в интернате не имеется. Все просто – они звонят воспитателю на мобильник и сообщают о своей нужде. К слову, зарплата младших воспитателей в 21-м интернате колеблется сегодня от 7 до 10 тысяч рублей в месяц.
Впрочем, есть и положительные моменты. В школе имеется очень симпатичный класс лечебной физкультуры с настоящими тренажерами. А в одном из фойе на втором этаже установлен стол для пинг-понга, и дети под руководством профессионального тренера занимаются там настольным теннисом. Когда-то настольный теннис в 21-м интернате внедрил мой отец, и его воспитанники даже выигрывали всесоюзные соревнования среди инвалидов. Слава богу, что после его отъезда это прекрасное начинание не заглохло. Среди прочих у стола в инвалидной коляске сидит удивительный парень по имени Сережа Краянов. У него работает только верхняя часть тела. Он делает, на первый взгляд, неловкие движения ракеткой, но всякий раз попадает строго туда, куда надо. Впрочем, славен он не только теннисом. Но об этом чуть позже.
Из положительных изменений за последние четверть века следует отметить появившийся в учебном корпусе лифт. Это даже не совсем лифт, а скорее некий подъемник, на котором за один раз можно не спеша поднять одного человека на инвалидной коляске. Но, в конце концов, и это уже здорово. В спальном корпусе, правда, такой подъемник установить не удалось. Говорят, это невозможно технически – там слишком узкие лестничные пролеты. Но руководство интерната нашло выход, поселив всех колясочников на 1-м этаже. За исключением разве что все того же Сережи Краянова. Он живет на втором этаже и является настоящей достопримечательностью школы, так как умеет взбираться по ступенькам на руках. По словам директора школы-интерната Ирины Неровни, она хотела поселить его на 1-м этаже, но мальчик сам отказался. Да и куратор его был против. Дескать, для лучшей адаптации к жизни в нашей стране человеку с его заболеванием лучше уметь ходить на руках.
Подшефный батальон
Если ты инвалид и ты живешь в России, то тебе «лучше уметь ходить на руках». Именно в этой жестокой фразе и кроется суть проблемы. Ведь дело не в интернате. В нем работают самоотверженные и добрые люди. После ухода из интерната его выпускников ожидает куда более тяжелая жизнь. Куда смогут пойти они? Где смогут применить свои силы? Кому они вообще будут нужны?
Вспомните, есть ли в нашем городе места, которые приспособлены для инвалидов. Театры, кино, кафе, разбитые дворы, выщербленные тротуары, многоэтажные дома, в которых по нашим строительным нормам лифты просто не предусмотрены... Может быть, дело в тяжелом наследии СССР, где за мечтами о всеобщем счастье инвалидов попросту старались не замечать? Может, и так, но ремонт в Музыкальном театре проводился совсем недавно. Четыре года в нем что-то меняли, «осваивали» миллионы, заставляли артистов играть в актовом зале соседней гостиницы, а в итоге даже не озаботились такой «мелочью», как пандус. Такой «пустяк» даже не пришел никому в голову. Торговому центру «Макси» всего несколько лет. В нем шесть кинозалов, и в каждый из них нужно подняться по ступенькам.
– Мы стараемся водить наших ребят в кино, театры, музеи, – говорит Ирина Неровня, – но у нас в городе практически нет ни одного места, где для них был бы предусмотрен удобный заезд. Везде ступеньки, поребрики, узкие двери. Хорошо, что у нас есть подшефный батальон ППС. Я звоню им, и они сопровождают наших учеников, помогают воспитателям поднимать их.
Вы видели когда-нибудь европейские или американские автобусы? Если на остановке сидит инвалид-колясочник, водитель такого автобуса нажимает кнопку, и ступеньки у входных дверей превращаются в пологий, удобный трап. Затем сам водитель выходит со своего места и завозит нуждающегося человека в салон. В специально отведенном для таких пассажиров месте кресла поднимаются к стене, а коляска пристегивается специальной цепочкой. Это обычный муниципальный общественный транспорт. Такие автобусы существуют уже несколько десятилетий. Но нам в нашей стране такой транспорт не нужен. У нас же есть ПАЗики и подшефный батальон ППС.
Мы думаем о ракетах, об истребителях, об Обаме и его кознях, о великой русской душе и скрепляющих ее скрепах, но при этом как-то совершенно забываем подумать друг о друге. Как можно было сократить количество медперсонала в 21-м интернате? Кто это придумал? Зачем?
В Минобразе нам рассказали, что в этом году Карелия вошла в программу «Доступная среда», и в рамках этой программы на шесть специализированных карельских интернатов выделены деньги. По 3,5 миллиона на каждый. На эти деньги планируется наконец обустроить в 21-м интернате территорию для прогулок и активного отдыха во дворе, оборудовать санитарную комнату и приспособить соответствующим образом туалеты – сделать поручни, поставить специальные смесители и расширить двери. А еще оказалось, что с этого года в России вышел закон, согласно которому любые учреждения социальной сферы (театры, магазины, столовые, пляжи и проч.) должны быть обеспечены перечнем услуг для маломобильных граждан. Вопрос в том, сколько лет мы теперь будем претворять этот прекрасный закон в жизнь.
