Сразу оговоримся, все участники этой кровавой драмы остались живы. По словам лечащего врача, жировая прослойка не позволила лезвию перерезать женщине гортань, а второй удар пришелся в 5 миллиметрах от сонной артерии. Друга своего, когда тот попытался защитить невесту, пожарный тоже порезал. Он пырнул его ножом в бок, но, на счастье, не задел жизненно важных органов. А теперь по порядку.
Ножом по горлу
Сотрудник противопожарной охраны Андрей Клевин и мать шестерых детей от первых двух браков Эльвира Бурцева пришли в гости к лучшему другу Андрея Дмитрию Петрову. Мужчины были знакомы уже более 15 лет, вместе служили в одном пожарном карауле, не раз вместе ходили в огонь, вместе ездили на охоту и рыбалку. Петров даже был свидетелем на первой свадьбе Андрея. Одним словом, друзья. По крайней мере, так думал Клевин.
Гости принесли с собой курицу-гриль, Эльвира приготовила яичницу, Петров выставил две бутылки водки по 0,7. Ели, пили, беседовали. О том, о сем, о предстоящей учебе Клевина. Все было вполне мило до тех пор, пока Андрей ненадолго не отлучился из комнаты. Как только он вышел, Дмитрий неожиданно заговорил о том, что зря Эльвира в свое время не дала ему свой телефон. «Сейчас бы ты со мной была, а он бы продолжал со своей дефективной жить», – произнес лучший друг Клевина.
– Мне стало очень неприятно от этих слов, – рассказывает Бурцева. – Я же раньше Петрова практически не знала. Видела всего один раз месяца за два до этого. Я в такси работала, и Андрей попросил отвезти его другу водки. Я привезла. Собиралась уезжать, а Петров вдруг говорит: «Давай поездим, Андрея поищем». Я отказалась. Тогда он телефон мой попросил. Я не дала. Уехала. Вот и все наше знакомство.
Когда Клевин вернулся, разговор вновь перешел на нейтральную тему. Но затем Петров помрачнел и, как рассказывает Бурцева, сообщил, что раз у него ничего нет, то и у Клевина пускай ничего не будет. «Я тебе горло перережу», – сказал он Эльвире и начал неотрывно смотреть на нее. «У тебя ум-то есть?» – ответила Эльвира и попросила жениха вызвать такси. Тем временем Петров встал и куда-то отошел. Как выяснилось впоследствии, он подошел к телевизору, где лежал нож. Такой красивый нож в ножнах с узором на лезвии. Острый. Петров обычно брал его с собой на рыбалку. Он подошел сзади к Бурцевой, обхватил ее левой рукой за туловище, а правой полоснул ножом по горлу. И затем ударил ее острием клинка в шею.
Клевин попытался оттащить взбесившегося друга от невесты, но тот ткнул его ножом. Истекающая кровью Бурцева схватила железный стул, намереваясь ударить им Петрова. Клевин закричал: «Беги!», и она выскочила из квартиры. Принялась стучаться во все двери, открыла ей соседка со второго этажа Берта Павловна. Она и вызвала скорую. Вскоре туда же подошел раненый Клевин. Сказал, что пришел по следам крови. Вошел и лег на пол. Берта Павловна заткнула ему рану какой-то тряпкой. А Петров вышел на улицу и, отойдя немного, выкинул нож.
– Я потом до середины ночи кровь отмывала, – вспоминает соседка. – Думала, мне самой скорую вызывать придется.
«Если бы хотел убить, убил бы»
Вот такая история. А теперь вторая, не менее интересная ее часть. За все совершенное Дмитрий Петров решением Беломорского мирового суда получил 8 месяцев исправительных работ с 10-процентным удержанием заработной платы в пользу государства.
– Я не понимаю, как такое может быть, – говорит Эльвира. – Он угрожал перерезать мне горло. Нож прошел в 5 миллиметрах от сонной артерии, мои шесть детей могли остаться сиротами, мне просто повезло, но следователь Кирилюк даже не пытался рассматривать это преступление как покушение на убийство. Он с самого начала настаивал, что это просто нанесение легкого вреда здоровью.
Давая показания, Петров не отрицал, что угрожал порезать горло Бурцевой. Но добавлял при этом, что резал он ее без усилия. Как бы тихонечко. Полоснул рыбным ножом по горлу, потом так же, не прикладывая силы, ткнул ее в шею. «Я не хотел ее убивать, – говорил наученный адвокатом Петров. – Я просто хотел нанести ей телесные повреждения. Если бы хотел убить, убил бы».
То же самое он говорил и относительно ранения своего друга. Убивать не хотел, тыкнул тихонько промеж ребер, куда-то в область груди, хотел просто причинить телесное повреждение. Ну потому что Клевин же сам на него напал, начал хватать за руки, толкать. Не напал бы, он его ножом бы и не тыкал. И, вообще, он обиделся на Эльвиру. За что именно, не помнит, пояснить не может, но помнит, что стало ему обидно. Ну как тут было не нанести телесные повреждения ножиком? Или, как сказано в материалах дела, «предметом, используемым в качестве оружия». Этих убедительных слов и следователю Кирилюку, и судье Мирошниковой показалось достаточно, чтобы не усмотреть в совершенном злодеянии ничего, кроме причинения легкого вреда здоровью.
Из решения суда явствует, что угрозу перерезать горло судья не сочла серьезной, так как в показаниях жертв сказано, что они этой угрозы не испугались. А раз не испугались, значит, как бы не угроза и была. Кроме того, Петров являлся пожарным, он обладает навыками спасения, знает, где у человека находятся жизненно важные органы, а значит, если бы хотел, то вполне мог бы убить. Но ведь не убил же. В больнице раненые пролежали меньше трех недель, от силы дней 10, а значит, тяжкого вреда здоровью им Петров не нанес. Плюс ко всему явка с повинной. То есть когда его задержали у него в квартире, он во всем сознался, и ему это оформили как явку с повинной. Опять же, он раскаивается. Правда, перед другом не извинился и сумму, выставленную недорезанными им людьми в качестве компенсации, считает завышенной. Помимо 8 месяцев исправительных работ суд обязал Петрова заплатить Бурцевой 20 тысяч рублей, а Клевину – 10 тысяч.
– Это же издевательство какое-то, – возмущается Бурцева. – Я просила пригласить в суд моего лечащего врача в качестве свидетеля. Он мог бы объяснить, насколько серьезной была моя рана. Но суд в ходатайстве отказал, сославшись на заключение судмедксперта. Но судмедэксперт же меня не лечил, он только бумаги видел. А у меня до сих пор нарушена чувствительность ушной раковины, подбородка и половина шеи ничего не чувствует. При этом мне же во время процесса грозили статьей за неуважение к суду! Мол, я себя там плохо вела. А как еще я могла там себя вести?
Следователь вышел
Приехав в Беломорск, я надеялся поговорить со следователем Кирилюком. Все-таки он непосредственно занимался этим делом, опрашивал свидетелей, знает все нюансы, находится в теме. Кто как не он мог бы объяснить причины такого, на непрофессиональный взгляд, странного решения? Однако я знал, что без разрешения своего руководства из Следственного комитета республики Кирилюк разговаривать не станет. Людям в погонах запрещается общаться с прессой без приказа. Поэтому я позвонил офицеру, отвечающему в Следкоме РК за связь с прессой, Виталию Коновалову и попросил позволить Кирилюку поговорить со мной. Коновалов пообещал. Он позвонил в Беломорский следственный комитет, и сразу после его звонка Кирилюк из комитета ушел. По словам находившегося во дворе водителя, только что был, но вдруг вышел. Как объяснил начальник Беломорского следкома, они решили, что будет лучше, если на все вопросы журналиста ответит сам Коновалов. Он, правда, не в теме, дела не знает, но лучше, если за решение беломорского следователя отвечать будет его петрозаводское начальство.
Сегодня Бурцева и Клевин готовят апелляцию в Верховный суд РК. Петрова уволили из пожарной охраны, и сейчас он со своим средним общим образованием работает программистом в КПК «Беломорский кредитный союз», руководителем которого является его мама. По месту работы Петров характеризуется хорошо.
