За все эти годы только один человек возглавлял завод целых 25 лет подряд: Борис Наумович Одлис. Легенда ОТЗ. Авторитет петрозаводской интеллигенции. Прекрасный семьянин.
"Губернiя" попросила сына Бориса Наумовича, финансового директора АО "ОТЗ" Давида Одлиса, рассказать об отце.
ОН БЫЛ ХОРОШИМ РАСТОЧНИКОМ
Борис Одлис, 22-летний выпускник Ташкентского индустриального института, приехал в Петрозаводск в 1948-м. Работы было невпроворот: требовалось восстанавливать завод, а кадров не хватало. Не хватало также и квалифицированных рабочих, поэтому Борису приходилось работать и головой, и руками — говорят, он был очень неплохим расточником. Жил тогда молодой специалист в "деревяшке" на ул.Коммунистов. В комнате по ночам было так холодно, что вода в ведре замерзала. А по улице он ходил в армейской шинели.
Так прошли четыре года, после чего звезда Бориса Наумовича начала неуклонно восходить. Он становится заместителем главного инженера, затем — начальником производства. Потом случилось то, что впоследствии он вспоминал как "черное пятно" в своей биографии — его забрали в аппарат карельского Совнархоза. Позже Борис Наумович рассказывал сыну, что все два года работы в этом учреждении он буквально лез на стены от скуки — кабинетно-бумажная работа ему совершенно не подходила. Его настойчивые просьбы о возвращении на завод в конце концов возымели действие. Так на ОТЗ появился новый главный инженер. Но, пожалуй, самым важным в его жизни годом стал 1961-й: Борис Наумович был назначен директором Онежского тракторного. Исполнилось ему тогда тридцать пять лет. Это также стало рекордом: Одлис был самым молодым директором предприятия во всем тракторостроении страны.
Стоит ли напоминать, что время было самое что ни на есть советское, со всеми вытекающими отсюда последствиями для экономики. Завод строился, объемы производства неуклонно наращивались, коллективы боролись за различные звания и переходящие знамена... Именно при Одлисе завод был награжден двумя высшими орденами СССР. Сколько помнит себя родившийся в 1963 году Давид Одлис, отец жил заводом. Вернее, заводом и семьей. Хотя в школу на родительские собрания не ходил — заниматься детьми было обязанностью матери. Но был один случай, который Давид Борисович помнит особо остро. Его должны были оперировать, надо было пару дней полежать в больнице. Отец уговорил врачей — и оба дня провел в палате с сыном, на соседней койке.
Вне работы Борис Наумович отличался редкой общительностью. Друзей он заводил быстро, люди к нему тянулись. Характерный пример: в Петрозаводске гастролировал Воронежский академический театр. С главным режиссером театра и его женой — ведущей актрисой Борис Наумович познакомился в профилактории завода, подружился в первый же вечер и потом дружил много лет. Дружил он с художниками, с поэтами, с московскими журналистами. Его близкими друзьями были супруги Лавровы, сценаристы культового в то время сериала "Следствие ведут знатоки". Они переписывались, ездили друг к другу в гости. Да и на заводе его любили. Он помнил не только имена и фамилии многих рабочих многотысячного коллектива "онежцев" (не говоря уже о руководителях), но и подробности их личной жизни, и при встрече искренне интересовался проблемами, семейными новостями. На заводе говорят, что такой популярностью у рабочих до Одлиса пользовался только Фелькнер — но было это на сто лет раньше.
По воспоминаниям сына, Одлис-старший обладал великолепной памятью и энциклопедическими знаниями в самых разных областях. Щелкать кроссворды было для него слишком легким занятием. Отсюда и широта кругозора. Какого-то хобби у него не было, он увлекался очень многим: поэзией, литературой, настольным теннисом, бильярдом, рыбалкой, кинофотосъемкой... Времени, как ни странно, хватало на все. Потом, уже будучи на пенсии, он очень полюбил готовить.
Быть в те времена крупным начальником и не состоять в КПСС было невозможно. Разумеется, Борис Наумович был членом партии. Более того, он занимал серьезные партийные посты. Странное дело: принадлежность к партийной элите республики давала ему больше льгот, чем директорство на крупнейшем в Карелии предприятии. Впрочем, иногда и спасало. Давид Борисович вспоминает, как где-то в 70-х ОТЗ построил первый в городе детский сад с бассейном. И были там какие-то проблемы с финансированием — кажется, нецелевое расходование средств. За такие дела директор завода вполне мог угодить под уголовное разбирательство. Но на открытие детского сада приехал большой партийный начальник, увидел плещущихся детишек, расчувствовался — и Одлиса не тронули.
Социалистическая экономика его не очень устраивала. Борис Наумович уже в конце 70-х называл ее "самоедской". Почему завод выпускает 12 тысяч тракторов в год, а их все равно не хватает? Почему тракторист уходит в армию, а трактор, как девушка, его ждет и ржавеет? Почему темпы роста производства — это главное? Ответов не было. При этом диссидентом он ни в коем случае не был. Свято верил в идеалы ленинских завоеваний, искренне полагал, что социализм — это хорошо. Но крах советского государства не стал для него таким ударом, как для многих его сверстников. Он наблюдал за тем, что происходит, и с интересом, и с болью. Когда выясняется, что все, во что ты всю жизнь верил, — фикция...
Но "разваливших страну демократов" не ругал — никогда не был ортодоксом. Возможно, поэтому с началом перестройки и решил с завода уйти. По воспоминаниям сына, это решение далось Борису Наумовичу нелегко. Он был еще не стар: 60 лет для директора предприятия — не возраст. Но с развалом той самой экономики, которую он же и ругал, и с созданием рынка Борис Одлис сам себе казался "устаревшим". Хотя, пожалуй, все-таки нет...
РЫНОЧНИК
На самом деле Борис Одлис был большим рыночником, чем демократы первой волны. Он еще в 70-х не раз писал в журнале "Коммунист" о системных проблемах административной экономики. Он и приветствовал рыночные реформы, и боялся их. Еще до начала перестройки, в самом начале 80-х, заведующий экономическим отделом ЦК КПСС Николай Рыжков вызвал к себе несколько директоров известных промышленных предприятий, чтобы узнать их мнение по поводу возможности построения рыночной экономики в СССР. Борис Наумович тогда дал точный прогноз всех катаклизмов, ожидающих страну на пути создания рынка: от расслоения и обнищания общества до размежевания союзных республик. Рыжков был шокирован услышанным и, видимо, запомнил ту единственную встречу надолго. Пока Одлис был жив, Рыжков много раз передавал ему приветы через общих знакомых.
Борис Наумович понимал, что плановая экономика обречена. И в то же время видел, что путь из экономического тупика приведет к развалу страну, которой он отдал лучшие годы жизни. Это и послужило причиной его добровольной отставки. Он не чувствовал в себе морального права остаться и, развернувшись на 180 градусов, начать крушить все то, что он десятилетиями с таким трудом создавал. Он считал, что должны прийти новые, молодые, неиспорченные догмами советской экономики люди. Решение об отставке он принял самостоятельно — и ушел. И почти сразу у него случился первый инфаркт...
Он стал пенсионером союзного значения, но эту пенсию получал недолго. Развалился Союз, и союзная пенсия стала эфемерным понятием. Было бы смешно, если бы не было так грустно: при всем при этом те, кто получал пенсию РСФСР, продолжали ее получать.
Интересная и очень ярко характеризующая Бориса Одлиса подробность. Давид Борисович вспоминает, что, когда они семьей ездили в отпуск, отец на завод не звонил. То есть им была создана такая система, при которой его личное присутствие на предприятии не было обязательным. Даже на Западе такие требования к руководителям стали предъявлять совсем недавно. Борис Одлис опередил время...
