Ой, ой, ой, пацаны, глядите, глядите! Вот они сидят... Идут, стоят, беседуют друг с другом и как бы нас не замечают. Как бы игнорируют. Потому что как бы гордые и неприступные. Ой, ой, ой! А мы в ответ как бы презрительно-снисходительные. Будто сильные. Словно нам все равно. И только головой туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. И выпендриваемся из последних сил:
— У этой низ крупноват, верх мелковат... голову бы той да к туловищу этой... а те бы ноги да года на полтора раньше...
Не принимайте близко к сердцу. Это мы со страху. Так нерешительность свою оправдываем и робость скрываем. Потому кто вас, окаянных, знает, вдруг вы об одном только думаете: как бы нас подманить да обломать. Чтобы за века унижений и патриархата отыграться. Одинцова из школьной программы полвечера втирала Базарову про холод и одиночество, а когда он, наконец, созрел и метнулся к ней сизым коршуном, удивилась и молвила: "Евгений, вы меня не так поняли..." Братцы, ведь это что же такое делается: грудь нараспашку, разрез до подмышки, губы бантиком, ресницы веером — это они в магазин за огурцами вышли. Чисто по делам. А потом громко так, да из каждого фильма, с гордостью и презрением:
— Фу! У этих мужиков одно на уме! Глазами хуже, чем руками, лапают! Душу не замечают. О Шопене не разговаривают. За коленки щупают. Ой! Противно как!
Это ж, товарищи женщины, чистой воды провокация. Ежели мы у себя чего оголим — то сразу эксгибиционизм и извращение, а если вы — то просто "так ходить удобнее". Уже давайте прикроемся, спокойно обсудим Шестую симфонию Шостаковича и разойдемся по палатам в восторге от собственной духовности. И хватит нам в глаза бюстами тыкать. Мы от этого дуреем, и Шостаковичи сами собой у нас из голов выпрыгивают.
Да, у нас одно на уме. Не знаем, как у вас, а у нас одно. Ищем распутную Дульсинею. Развратную Беатриче. Легкомысленную Джульетту. Чтобы в первый же вечер, но неприступную, как скала. Податливую и целомудренную одновременно. На неподатливых мы будем злиться, нецеломудренных станем презирать. А еще нам нужна самостоятельность и беспомощность в одном лице. Чтобы хотя бы рядом с ней ощутить себя сильным и мужественным. Но чтобы при этом не напрягаться.
— Ах, где же здесь включается свет, милый? Я не могу найти выключатель.
— Вот он, дорогая.
— Вау! Ты у меня такой сильный!
И вот мы уже Мужики, Шварценеггеры и Майти Маусы. Сомневайтесь в ерунде, просите о пустяках, пугайтесь от чепухи, и мы радостно придем вам на помощь. Главное — не злоупотребить. А то спугнете. Мужик нынче осторожный пошел, бдительный и волелюбивый. Приручать его следует медленно и аккуратно. Как мишку на севере. Хотя одного не могу понять, зачем вам это надо? Мы ведь ужасны, и жить с нами невозможно, и, избавляясь от нас, вы испытываете облегчение. Давайте же встречаться и любить друг друга часто, но не надоедая, не деля очаг и сантехнику, без взаимных претензий и занудства. До тех пор, пока хватает на это сил. И будет нам радость.
Ой, ой, ой, пацаны, глядите, глядите! Вот они сидят... Идут, стоят, беседуют друг с другом и как бы нас не замечают. Как бы игнорируют. Потому что как бы гордые и неприступные. Ой, ой, ой! А мы в ответ как бы презрительно-снисходительные. Будто сильные. Словно нам все равно. И только головой туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. И выпендриваемся из последних сил:
— У этой низ крупноват, верх мелковат... голову бы той да к туловищу этой... а те бы ноги да года на полтора раньше...
Не принимайте близко к сердцу. Это мы со страху. Так нерешительность свою оправдываем и робость скрываем. Потому кто вас, окаянных, знает, вдруг вы об одном только думаете: как бы нас подманить да обломать. Чтобы за века унижений и патриархата отыграться. Одинцова из школьной программы полвечера втирала Базарову про холод и одиночество, а когда он, наконец, созрел и метнулся к ней сизым коршуном, удивилась и молвила: "Евгений, вы меня не так поняли..." Братцы, ведь это что же такое делается: грудь нараспашку, разрез до подмышки, губы бантиком, ресницы веером — это они в магазин за огурцами вышли. Чисто по делам. А потом громко так, да из каждого фильма, с гордостью и презрением:
— Фу! У этих мужиков одно на уме! Глазами хуже, чем руками, лапают! Душу не замечают. О Шопене не разговаривают. За коленки щупают. Ой! Противно как!
Это ж, товарищи женщины, чистой воды провокация. Ежели мы у себя чего оголим — то сразу эксгибиционизм и извращение, а если вы — то просто "так ходить удобнее". Уже давайте прикроемся, спокойно обсудим Шестую симфонию Шостаковича и разойдемся по палатам в восторге от собственной духовности. И хватит нам в глаза бюстами тыкать. Мы от этого дуреем, и Шостаковичи сами собой у нас из голов выпрыгивают.
Да, у нас одно на уме. Не знаем, как у вас, а у нас одно. Ищем распутную Дульсинею. Развратную Беатриче. Легкомысленную Джульетту. Чтобы в первый же вечер, но неприступную, как скала. Податливую и целомудренную одновременно. На неподатливых мы будем злиться, нецеломудренных станем презирать. А еще нам нужна самостоятельность и беспомощность в одном лице. Чтобы хотя бы рядом с ней ощутить себя сильным и мужественным. Но чтобы при этом не напрягаться.
— Ах, где же здесь включается свет, милый? Я не могу найти выключатель.
— Вот он, дорогая.
— Вау! Ты у меня такой сильный!
И вот мы уже Мужики, Шварценеггеры и Майти Маусы. Сомневайтесь в ерунде, просите о пустяках, пугайтесь от чепухи, и мы радостно придем вам на помощь. Главное — не злоупотребить. А то спугнете. Мужик нынче осторожный пошел, бдительный и волелюбивый. Приручать его следует медленно и аккуратно. Как мишку на севере. Хотя одного не могу понять, зачем вам это надо? Мы ведь ужасны, и жить с нами невозможно, и, избавляясь от нас, вы испытываете облегчение. Давайте же встречаться и любить друг друга часто, но не надоедая, не деля очаг и сантехнику, без взаимных претензий и занудства. До тех пор, пока хватает на это сил. И будет нам радость.
Я должна быть умнее, сильнее, нежнее
Не приходилось ли вам когда-нибудь жалеть, что вы — женщина? Задумались? Можете поспорить на диванчике с любимым. А "Губернiя" пока опросила на этот счет известных дам республики.
Людмила Баулина, актриса театра "Творческая мастерская":
— Для меня ваш вопрос звучит странно. Мне никогда не хотелось стать мужчиной, пусть даже на короткое время. Наверное, потому, что я считаю себя достаточно сильным человеком. И если на что-то у меня не хватает сил, я смело признаю это и делаю выводы. А если говорить о быте, то гвоздь в деревянную стену сама порой с удовольствием на даче вбиваю.
В своем женском характере я очень самодостаточна. Если я совершаю какие-то поступки, а это, как правило, женские поступки, то и ответственность как женщина несу за них сама. В нашей актерской семье я обычно выступаю в роли генератора и идей, и если мой муж Валерий мою идею не поддержит, то в нужный момент он сумеет опустить меня на землю, деликатно вразумить. У нас хороший тандем, в котором каждый играет роль, отведенную ему природой.
В последнее время в нашей стране все популярнее становится фраза: "Платить нужно не за факт существования, а за качество". В День 8 Марта я бы хотела всем женщинам пожелать быть настоящими, то есть качественными женщинами. По-настоящему любить, по-настоящему оберегать мужчин, быть настоящими хозяйками, тогда и мужчины будут платить за это сторицей.
Галина Васильева, депутат Петросовета, директор лицея № 13:
— По большому счету, жалеть не приходилось. Ведь я испытала радость материнства, люблю и любима. Но все же мне часто вспоминаются слова Андре Моруа: "Мужчины прощают женщине болтливость, но не прощают правдивость". Именно по той причине в общественной и политической жизни мне приходилось пожалеть о том, что я, женщина, вынуждена соперничать с мужчинами. Сегодняшние мужчины, завоевав какое-либо жизненное поле, не хотят видеть в его пределах женщину и тем более прислушиваться к ней. Нам, женщинам, очень сложно идти по одной дороге вровень с мужчинами.
Людмила Ивановна Зарипова, главный врач Детской республиканской больницы:
— Жалеть не приходилось. Но за свою жизнь я сделала вывод, что на самом деле слабый пол — это мужчины. Большие дела можно доверять только женщинам.
Ведь даже когда женщина болеет, хотя это и неправильно, она и на работу ходит, и домашние заботы все равно на ней остаются. А мужчина в болезни, как правило, раскисает, каким бы сильным он ни был — не то что уколов боится, а даже горчичники ставить не даст. Любой мужчина сегодня ищет защиту у женщины. А нам тоже иногда хочется быть слабыми. Но об этом приходится лишь мечтать: когда голову на подушку кладешь и засыпаешь. В основном женщины слабыми лишь прикидываются. Это настоящий талант, и я по-хорошему завидую тем женщинам, которые могут убедить мужчину в собственной слабости.
Хотя работалось мне всегда легче с мужчинами. Ему скажешь что-то сделать — и он без разговоров выполняет. А женщины начинают обсуждать, рассуждать, иногда спорить пытаются. В моей семье четыре мужчины: муж, сын и два внука. И все они дарят мне радость.
Надежда Павлова, председатель Карельского союза детей:
— Мне никогда не мешало то, что я женщина. Но проблема в том, что женщине надо всегда быть на голову выше мужчины, чтобы быть успешной. На голову выше по интеллекту, по уму, в мудрости его превосходить. Но это вина не женщин, а мужчин — за то, что они нас дискриминируют. У нас общество до сих пор живет по законам патриархата. И сами женщины этот стереотип поддерживают: к примеру, на выборах женщины за женщин почти никогда не голосуют.
А вообще, как можно пожалеть о том, что ты — женщина? Ведь женская жизнь гораздо богаче, эмоциональнее, чувственнее и интереснее. Я горжусь тем, что я — Женщина.
