В Кеми я был дважды. В первый раз — давно. Мы тогда с университетской футбольной командой ездили туда играть на кубок Карелии и проиграли 5:1. Помню, мне еще показалось, что судья часто ошибался. И казалось мне так до тех пор, пока он напрямки не сказал, что петрозаводские судьи регулярно засуживают кемлян и теперь он нам мстит. Так я узнал, что в некоторых жителях этого северного приморского городка живет обостренное чувство справедливости.
Жемчуг из Кеми
Кемь — город особый. Он даже внесен в реестр исторических городов России наряду с Петрозаводском, Олонцом, Сортавалой и красавцем Пудожем. Ровно 220 лет назад тогдашний губернатор Олонецкой губернии старик Державин Кемь заметил и в свойственной для себя манере, в гроб сходя, благословил. В смысле, по всемилостивейшему повелению императрицы всея Руси матушки Екатерины II объявил Кемский острог уездным городом. Нынче в честь этого знаменательного события Центробанк даже выпустил юбилейную десятирублевую монетину с изображением Кеми и надписью "Древнейшие города России".
Вообще же о Кемском поселении известно уже лет 600. В туристических каталогах сообщается о неких удивительных богатствах Севера, которые манили в этот край и новгородских поселенцев, и "норвежских вигингов, и шведских феодалов". Глядя на современную Кемь, трудно догадаться, что именно могло манить туда каких бы то ни было вигингов и феодалов, но кемские патриоты с удовольствием рассказывают о том, что у них самая большая в Карелии река, что в ней еще недавно ловили тридцатикилограммовую семгу, а когда-то даже добывали жемчуг. Говорят, сам Иван Грозный украшал свой царский посох кемскими жемчужинами. Сейчас, впрочем, жемчужную нить можно наблюдать лишь на изображении кемского герба. А еще истинные кемляне гордятся тем, что они ближе всех к Соловкам и что первым капитаном первого советского ледокола был выпускник некогда существовавшей в Кеми мореходной школы. Кроме того, кемские деревни являются живыми памятниками поморской культуры. Главной же достопримечательностью Кеми является построенное в 1717 году без единого гвоздя чудо деревянного зодчества — Успенский собор.
Куда ушла рыба?
Есть в Кеми разводящий мальков рыбозавод, а также морской порт, куда раз в квартал заходит иностранное судно, дабы забрать доски Кемского лесозавода. Кроме того, имеется мужской Благовещенский монастырь, расположенный в полуразрушенном Благовещенском храме. Полуразрушила его, как не трудно догадаться, советская власть. Но, несмотря на это безобразие, там в подвальном помещении все равно проводятся службы.
В Кемском районе, в поселках на берегах Белого моря раскинулись три рыболовецких колхоза. Два из них временами разорялись, а третий держится молодцом и до сих пор носит имя "12 годовщина Октября". Но, несмотря на это, своей рыбы в Кеми практически нет. В разрешение этой загадки местные жители предложили нам три версии. Согласно первой, в Кеми нет и никогда не было очистных сооружений, нечистоты спускают прямо в море, рыба, так и не сумев принюхаться, плюнула и ушла куда глаза глядят. По другой версии, очистные сооружения здесь ни при чем. Просто в Белом море вообще всегда было плохо с рыбой. Вода там холодная, малосоленая и замерзающая, а потому, кроме беломорки, там никого и нет. Разве что чуть-чуть наваги, камбала величиной с ладонь да водоросли. А всякие древние поморы рыбачили не здесь, а уплывали к Атлантике, где Гольфстрим, теплынь и рыбное изобилие.
Впрочем, есть еще и третья версия, из которой следует, что у местных хозяйств попросту в разы урезались рыбные квоты. Раньше это дело закреплялось за ними законом, колхозные суда ходили в богатые рыбой моря и выгребали оттуда треску и прочую пикшу пригоршнями. А теперь квоты разыгрывают на аукционах, большая часть достается злодейке Москве, а кемским колхозам остаются лишь грусть да тоска. Говорят, когда-то каждому судну дозволялось добывать более тысячи тонн рыбы в год, но постепенно эти цифры уменьшились раза в три. Но и это, кажется, не предел. Например, в позапрошлом году 15 кораблей колхоза Кузема имели право выловить более трех с половиной тысяч тонн, а в прошлом году даже эти слезы сократились до полутора тысяч.
Вредная вода
Кстати, к воде в этих сказочных краях относятся со сказочным легкомыслием. Давным-давно на участке Кемь — поселок Рабочеостровск сломался водовод. На починку двенадцатикилометрового куска денег, понятно дело, нет, и для того, чтобы в поселок доходила хоть сколько-нибудь очищенная жидкость, в нее в Кеми добавляют побольше хлорки. В результате в городе вода чересчур перехлорирована, а в поселке — все равно грязная. В итоге, говорят, в Кеми самая вредная вода в Карелии. И как следствие этот исторический город занимает лидирующие позиции в области онкологических заболеваний и болезней суставов... Зато в Кемском районе нашли ценный камень габбро-диабаз. Он особенно хорош при изготовлении отделочной плитки и надгробных памятников. В ближайших планах — строительство мини-завода по его обработке. Инвестора уже нашли.
Имеется в Кеми славная улица Гидростроителей, на которой незатейливо и печально разваливаются 58 деревянных восьмиквартирных домиков. Их построили в 1964 году в качестве временного жилья для строителей каскада кемских ГЭС. Домики были рассчитаны максимум на 30 лет. Уже прошло 40. В середине 90-х по соседству с этими халупами начали строить многоквартирный дом, дабы хоть частично расселить жителей. Но деньги опять кончились и стройка не поднялась выше первого этажа... Уже три года в городе нет горячей воды. При этом плата за квартиру в 54 квадратных метра на троих человек сейчас составляет 2 306 рублей 40 копеек в месяц...
Битва с хвостощетинками
В городе живут около 14 тысяч человек. Есть три автобусных маршрута и маршрутки. Проезд и там, и там стоит 10 рублей. Для льготников существуют 170-рублевые проездные. В Кеми нет ни кинотеатра, ни кафе, не ведется никакого строительства и большой напряг с банями. Городская вот уже много месяцев на ремонте, а до поселка с соблазнительным названием Бабгуба еще доехать надо. В общем, обычный маленький провинциальный город. Примерно такой, как все. Не хуже, не лучше. Не сравнивать же его с маленькими провинциальными городами в Финляндии или Норвегии, где никому и в голову не может прийти, что можно жить без очистных сооружений и принимать перехлорированную воду как должное. Где ради 3 тысяч островных жителей страна способна построить двухкилометровый подводный туннель. Мы-то твердо знаем, что нам все не по карману, потому что у нас и море хуже, и фьордов нет, и Гольфстрим не течет, и камбала с кулачок.
Уже когда я собирался уезжать, меня окликнула какая-то женщина с майонезной баночкой в руках. В баночке копошились какие-то отвратительные ползучие гадики с ноготок величиной. "Не бойтесь. Чиста баночка", — сообщила женщина. И рассказала, что фамилия ее Лазаренок, что живет она в Рабочеостровске и что пару лет назад ей в квартире поменяли гнилой пол на еще более гнилой. И если раньше у нее просто доски под ногами проваливались, то теперь из досок стаями прут эти ползучие штучки с удивительным названием хвостощетинки. Женщина просыпается ночами, ловит их майонезной баночкой и наутро спешит в мэрию, дабы поделиться с мэром своими ночными кошмарами. И так уже два года...
— Неужели вы будете про это писать? — удивилась другая женщина. — Эка невидаль — хвостощетинки! А заходили ли вы в наш Успенский собор? Вот о чем писать надо.
