...Типичная двух-этажная "деревяшка" в Пятом поселке с облупившейся зеленой краской. Во дворе нетрезвые соседи, громко матерясь, играют в карты. Лестница, ведущая к квартире петрозаводчанки Веры Гавриленко, угрожающе скрипит и стонет под каждым шагом, того и гляди рассыплется.
— Проходите-проходите, — приветливо улыбается выглянувшая на наш стук (электрические звонки в доме не работают) хозяйка. — Только осторожно, у нас тут все гнилое!
Мой каблук в подтверждение этих слов немедленно проваливается и застревает в дырке в полу. Вера Федоровна, помогая мне освободиться "из плена", с вздохом поясняет:
— Подпол у нас здесь был... В нем вода постоянно стояла, дом ведь фактически на болоте построен. Я долго просила ЖЭУ о помощи, умоляла сделать хоть что-нибудь. Невозможно же жить, когда постоянно пахнет сыростью. Они приехали, навалили в подпол шлака, сверху доски уложили, как бы и отремонтировали. Но не помогло, по весне все равно плесень со стен приходится отскребать. Я даже ремонт сделать не могу. Пытаюсь покрасить пол, а доски так отсырели, что краска мгновенно впитывается. Как будто губку крашу...
Больше восьми лет мучается несчастная женщина со злополучной квартирой. У нее на руках – трое молодых ребят, оставшихся без отца и матери. Не дети уже, но еще и не взрослые – в помощи нуждаются. Пробовала Вера Федоровна и в ЖЭУ, и в мэрию обращаться. Всевозможные комиссии приходили, как на экскурсию. Охали и ахали, но в конце неизменно сообщали: зря жалуетесь, жить можно, другие и в условиях похлеще ваших умудряются существовать. В последний раз вообще гениальную вещь выдали: делать ремонт – обязанность троих сирот. Есть и другой выход — сдать жилплощадь в аренду горсовету, который ее отремонтирует и будет использовать в собственных целях. Вот только куда при этом денутся дети – непонятно.
В очередь на квартиру Веру Гавриленко ставить отказались. Объяснили, что это только для тех, кому ну совсем жить негде. А у ребят формально и четыре стены, и крыша над головой есть. Чего же еще желать можно? Вот бы всех, кто так считает, заставить хоть месяц пожить в подобных условиях. Наверняка бы по-другому заговорили.
— У меня уже громадная стопка всевозможных документов и бумаг накопилась, — вздыхает Вера Федоровна. — куда теперь с ними деваться? В Москву разве что написать, здесь ведь уже ничего не добьешься. Только угрожают, требуют, чтобы прекратила "воду мутить". У меня у самой квартира в Заозерье есть, мне больше не надо, я для внуков стараюсь, пусть хоть в полублагоустроенном доме поживут. Я бы их с радостью с собой забрала, но детям же учиться, работать надо. Скоро младшей девочке восемнадцать исполнится, я лишусь всех прав и постоять за них уже не смогу. Так и останутся ребята жить в этой развалюхе...
Главной "достопримечательностью" квартиры, без сомнения, является туалет. Дело в том, что стенка, соединяющая "ванную комнату" с кухней, прогнила и в один прекрасный момент просто обвалилась. Теперь в случае чего через образовавшуюся дырку можно свободно пролезть на кухню и обратно. Или туалетную бумагу при необходимости друг другу передавать. Удобно очень, только никто из хозяев квартиры такому усовершенствованию не радуется. ЖЭУ стенку ремонтировать отказалось. Вера Федоровна прикрыла черные, сырые, сгнившие, торчащие из изуродованной стены бревна картонкой, чтобы можно было спокойно готовить на кухне еду, не упираясь ежеминутно взглядом в ржавый унитаз.
На этом беды бабушки и внуков не закончились. Любимое ЖЭУ наконец-то прислало маляра, который должен был привести туалет в более или менее божеский вид.
— Она только-только начала вторую, целую еще, стену красить, а потом побросала кисти и объявила, что бесполезное это дело, – вспоминает хозяйка. — Стена гнилая, всю краску "выпивает". Да и вообще скоро тоже должна провалиться. Тогда мы уже и с соседями будем общаться, не выходя из собственной квартиры. Хотя мы и сейчас можем – перегородки, как картонные, каждое слово других жильцов слышно. Сидишь в комнате и кажется, что не за соседней стеной, а рядом с тобой разговаривают.
Зимой дом промерзает насквозь. Туалет покрывается толстой коркой льда, обитатели квартиры с трудом засыпают под четырьмя одеялами. За три холодных месяца Вера Гавриленко тратит на обогрев восемь машин дров, каждая – по четыре тысячи рублей. Практически вся пенсия на них уходит. И все впустую: повсюду щели, тепло уходит в никуда, приходится топить снова и снова.
Полы в доме – отдельная история. В том, что они совсем гнилые, может убедиться любой желающий: доски прогибаются, пружинят и шатаются под ногами. Ощущение, как будто ходишь по надувному батуту, даже подпрыгивать можно.
Кроме бабушки и трех внуков, обитает в квартире и целое полчище крыс. Через дырки в полу они проникают в комнаты и мешают жильцам спать.
— У меня старший внук в охране работает, — говорит Вера Федоровна. — Хороший мальчик, в Чечне служил... Так он взял однажды пистолет газовый и всю ночь гонял крыс. К утру убил шесть штук, все здоровенные. Я стараюсь ночевать у ребят не оставаться, еду домой в деревню. Спать-то невозможно, крысиный топот мешает...
