"Кровавый крест", "Адская находка", "Черная маска" и "Кровавый палец". В 1909 году такими уголовными романами предлагал осчастливить олончан журнал "Литератор". Между тем криминальные происшествия в самой Олонецкой губернии были, к счастью, намного прозаичнее книжных заглавий.
"21 сего февраля, – пишет олонецкая газета столетней давности, – из незапертого сарая при доме Июдина (Малая Слободка) совершена кража трех топоров на 4 рубля. Подозрение ни на кого не заявлено. С одним из краденых топоров задержан петрозаводский мещанин Егор Николаевич Жидков, но в краже не сознался".
А вот кража покрупнее: из бани во дворе при Олонецкой духовной семинарии совершена кража белья на сумму до 20 рублей. Полиция не нашла ни похищенного белья, ни самого преступника. Другому похитителю повезло меньше. Крестьянина из деревни Святозеро застали на месте преступления – в квартире отставного коллежского асессора Медведева. К этому моменту вор успел уже увязать в узелок хозяйскую одежду и белье. Некоторым ореолом романтизма овеяна лишь фигура беглого ссыльного Буркадзе. Его задержали в Петрозаводске 22 февраля, когда он "грозил обывателям кинжалом".
Еще в январе петрозаводчане собрали 180 рублей в помощь пострадавшим от землетрясения в итальянском городе Мессина. В конце февраля супруга олонецкого губернатора, Анна Протасьева, получила благодарственное письмо от генерального консула Италии. Землетрясение в Мессине случилось 28 декабря 1908 года и до сих пор считается одним из самых разрушительных в Европе. В спасательных работах большую помощь жителям Мессины оказали русские моряки, корабли которых стояли в порту на побережье Сицилии. Российские газеты долгое время публиковали все новые и новые подробности трагедии. Рассказывалось, например, что среди спасенных моряками было трое детей; когда оказалось, что все родные детей погибли, моряки захотели сирот усыновить: привезти их в Петербург и дать образование. Сообщали также о невероятном случае: мужчина из Мессины оказался погребенным под развалинами булочной и винного магазина, где находился тридцать семь дней. Все это время он питался пирожками и ликерами. Когда его нашли, он "несмотря на крайнюю слабость, был здоров и невредим".
Благотворительность олончан была адресована не только далеким итальянцам. Олонецкое губернское попечительство постановило выразить глубокую признательность крестьянину Седову, занимавшемуся в Петрозаводске строительством. Седов не раз бесплатно строил для петрозаводских детских приютов новые здания и ремонтировал старые. Для приютов такая помощь была очень кстати. Эти заведения явно не роскошествовали, о чем говорит такое объявление, несколько раз помещенное в "Олонецких ведомостях": "Петрозаводский приют мальчиков, крайне нуждаясь в средствах, ввиду оборудования мастерских, этих главных источников существования приюта, покорнейше просит почтенных своих заказчиков не отказать, по возможности незамедлительно, произвести уплату за исполненные для них заказы по столярной, сапожной и переплетной мастерской за прошлое время".
Еще один пример благотворительности связан с Екатерининской церковью, которая и поныне стоит на кладбище в Петрозаводске. Как известно, церковь построена на пожертвования жителей города. "Олонецкие губернские ведомости" в 1909 году рассказывали, как это было. "Вначале думали церковь устроить путем подписки. Но подписка дала неблагоприятные результаты. Собрана была незначительная сумма, на которую начинать постройку не было никакой возможности. Дело двинулось случайно. У домовладельца Софушкина умирает дочь – девица. Прощаясь перед смертью со своей дочерью, он дает ей слово, что где будет она, там будет и то приданое, которое он думал дать при выходе ее в замужество. По смерти дочери он – Софушкин – медлил некоторое время исполнять данное обещание, но опять через два года умирает его жена. Тогда, оплакивая смерть жены, он – Софушкин – дает в дар на постройку церкви 3000 рублей. С этого и началось дело".
В Москве сто лет назад ожила покойница, которую отпевали в церкви. "Когда священник приступил к службе, то он заметил, что на щеках у покойницы заиграл румянец. Он дотронулся до ее лица и заметил, что покойница совершенно теплая. В это время мнимая покойница вздохнула и развела руками. Отпевание было прервано. Со многими присутствующими сделалось дурно".
В Казани – и того чище: в студенческой столовой объявился "инкогнито". "Во время обеда в столовую быстро вошли двое неизвестных:
– Дайте нам обед.
Заведующая отказала:
– Здесь посторонним обедов не дается.
Но пришедшие настаивали. Они просят сделать для них исключение. Их очень интересует постановка этого дела. Заведующая отпустила обеды. Пришедшие похвалили кухню и попросили заведующую быть любезной до конца: показать им все. Когда осмотр был окончен и посетители, рассыпаясь в похвалах, собрались уходить, заведующая поинтересовалась узнать, кто же ее гости.
– Я – казанский губернатор… – отрекомендовался один из них".
На следующий день губернатор вызвал к себе попечителя столовой – одного из профессоров университета, похвалил его, обещал содействовать в деле расширения столовой.
"Как у нас все еще не могут отрешиться от "проклятого инкогнито" гоголевских времен", – неожиданно ворчливо заключает автор заметки.
