То, что Пасха – время для добрых дел, краем уха слышал даже неверующий. Но сто лет назад это были не просто красивые слова. В этот праздник даже преступники имели основания ждать от властей беспрецедентного милосердия.
Так, на Пасху 1909 года были освобождены двое крестьян, заключенных под арест в петрозаводскую тюрьму. Один из них, житель Петрозаводского уезда, должен был отсидеть месяц, а освободился через две недели. Другой, из Повенецкого уезда, был приговорен к аресту на три месяца, но тоже провел в тюрьме лишь половину срока. Провинившихся выпустили специально за три дня до Пасхи, "с тем расчетом, чтобы они могли встретить высокоторжественный праздник Св. Пасхи дома, в кругу своих семейных". Подписывая постановление, олонецкий губернатор, возможно, напоминал сам себе тех благочестивых царей древности, которые в пасхальные дни отпирали темницы и прощали узников.
Рядовые жители губернии тоже творили, кто как мог, дела милости и благотворения. В пользу Николаевского детского приюта, в котором воспитывалось около шестидесяти девочек, поступили пожертвования на сумму 594 рублей 57 копеек – более чем от сотни жертвователей. Кто-то вносил 100 рублей, а кто-то 50 копеек, но газета "Олонецкие губернские ведомости" назвала всех поименно (кроме тех, кто сам пожелал остаться неизвестным). В пользу Приюта мальчиков почему-то поступило пожертвований гораздо меньше – 126 рублей от семи жертвователей.
Кроме денежных пожертвований, девочкам в Николаевский приют прислали ящик апельсинов, сто штук пирожных, два десятка яиц, ящик пряников и десять фунтов карамели. Мальчикам же к празднику подарили пятьдесят досок для столярных работ.
Не забыли и о пожилых. В Приют престарелых женщин несколько добросердечных петрозаводчан отправили по куличу, один человек пожертвовал две шоколадные бабы, а от госпожи Шоккоевой в приют прибыло 29 сдобных булок. Газета "доводит до сведения" благотворителей, что присланные ими лакомства употреблены по назначению, а именно – "на устройство помещающимся в приюте женщинам Пасхального разговенья".
Многие пожертвовали по рублю-по два "на улучшение пищи заключенным в Пудожском полицейском арестантском помещении".
Перед Пасхой отмечалась и еще одна, довольно необычная, форма благотворительности – "замена визитов приличия денежными пожертвованиями в пользу бедных". Уже за несколько недель до Пасхи в "Олонецких ведомостях" стали появляться объявления: "Лица, желающие заменить визиты пожертвованиями в пользу Петрозаводского благотворительного общества, приглашаются заявить об этом заблаговременно". Всех заявивших Общество вносило в специальный список. Горожане могли ознакомиться со списком и уже не ждать в гости указанных в нем благотворителей – их социальный долг и так был выполнен. Впрочем, все "лица, заменившие визиты", могли встретиться на Пасху в два часа дня в Петрозаводском общественном собрании, где им предлагался чай.
К сожалению, весь этот размах благотворительности не коснулся одной категории людей, которые – хоть не сироты и не преступники – также остро нуждались в деньгах. Речь идет о рабочих Александровского завода (того самого, который в ноябре 1918 года превратился в Онежский тракторный). Перед Пасхой двое ходоков от рабочих отправились в Петербург к министру торговли и промышленности Тимирязеву. Ходоки должны были просить выдать рабочим из кассы горно-заводского товарищества ссуду в 30 тысяч рублей с рассрочкой на три года. Если бы ссуда была получена, каждый рабочий мог бы получить к празднику по 30 рублей. Также рабочие просили министра выделить заводу побольше заказов, чтобы завод мог функционировать в полной мере. В качестве доказательства нищенского положения завода ходоки взяли с собой расчетные книжки рабочих – по ним было видно, что суммы зарплат ничтожны. Ходоков приняли в министерстве и обещали подумать об их проблемах. Что касается ссуды, то рабочим дали только половину требуемой суммы – 16 тысяч рублей.
