Рано утром 9 мая 1945 года 22-летнюю Веру Варфоломееву разбудили пограничники.
– Я работала в Суоярви, рядом с нашим домом находился узел связи пограничников, – вспоминает Вера Александровна. – Когда нам сообщили о Победе, мы не поверили. Говорим пограничникам: "Хватит врать!" Но потом сами пошли на узел связи и убедились.
А затем были радостные хлопоты. Вера работала в райисполкоме, выдавала продуктовые карточки. В этот день выдали населению карточки на винно-водочную продукцию – по пол-литра на человека.
25-летняя петрозаводчанка Анна Чесунова 9 мая 1945 года встречала из роддома маму с сестренкой.
– Сестренка родилась 1 мая, а 9 надо было забирать, – вспоминает Анна Михайловна. – Потом уж пошли с подругой вечером гулять.
– Рано утром все стали бегать по улицам, всех будить, стучаться ко всем в двери и окна. Все выбегали на улицу, плакали и радовались, – таким запомнился День Победы десятилетней Римме Дворжицкой.
А второклассница Люба Герасимова 9 мая вместе со всей школой пошла на праздничный митинг на площади Ленина.
– Помню, как колыхалась громадная толпа, – рассказывает Любовь Александровна. – Я потеряла всех своих одноклассников. Затем стала проползать меж ног и кое-как выбралась из толпы. Тогда я еще плохо знала город, пошла куда глаза глядят. Потом сориентировалась, но пришла домой только к 5 часам.
Дубки
Послевоенный Петрозаводск усиленно озеленяли.
– Моя двоюродная сестра Нина Полякова участвовала во всех субботниках. Сажала деревья в парке около Онежского озера, и не сосчитать, сколько деревьев шумит листвой благодаря ей, – рассказывает Наталья Ларцева. – Когда я работала на радио, я писала про удивительную историю. Один петрозаводчанин привез из Белоруссии дубки. Взял он их в дубовой роще, где его собирались расстрелять. Ему тогда удалось спастись, и в память об этом он взял дубки. И посадил их в Онежской ямке. Эти теперь уже дубы и сейчас там.
Сергей Татаурщиков, в те времена руководитель городского комсомола, вспоминает, какой активной была молодежь.
– Например, мы заготавливали мох на строительство домов, – вспоминает Сергей Павлович. – Надо было идти за ним 7 километров. Юра Фалинов брал аккордеон, и так мы с музыкой и песнями шли пешком.
В послевоенное время с транспортом была туго. Так, Анна Чесунова вспоминает, как она пешком ходила в деревню Намаево, что в 40 километрах от Петрозаводска, сажать картошку. По столице Карелии курсировал только один автобус, всего на 16 мест, от площади Кирова до вокзала. (Сейчас это конечная остановка троллейбуса №6. – Прим. ред.) Туго было и с деньгами. По словам Анны Чесуновой, чтобы подзаработать, она сдавала кровь. За 400 миллилитров давали 200 рублей, за 200 – 112. Хорошие по тем временам деньги.
Скандалы в "Северном сиянии"
По воспоминаниям, несмотря на тяготы жизни, массового воровства не было. Люди даже не запирали двери в домах.
– Очень часто мама пускала ночевать людей, опоздавших на поезд, – вспоминает Любовь Герасимова. – За деньги? Что вы! Тогда этого и в помине не было! Один раз была у нас женщина, она сама призналась, что только из тюрьмы. Мама ей тогда говорит: "Ты хоть у нас не укради чего!". А жили мы очень бедно. Постоялица тогда ответила: "Я что, глупая? Не знаю, где воровать можно?"
– Тогда мы спокойно в 12 часов вечера возвращались с танцев, – вспоминает Людмила Спиркова. – На танцах кавалеры галантные: "Разрешите вас пригласить". Домой идешь, никто к тебе не пристает, не было никаких хулиганов.
Между тем в газетах нет-нет да промелькнет заметка. "Наш начальник Лялякин пьянствует, неделями не бывает на работе, с работниками обращается грубо, – пишут на страницах газеты "Ленинское знамя" сотрудники одного карельского лесстройтреста.
В Петрозаводске 1945 года был один-единственный ресторан "Северное сияние". Располагался он на улице Анохина. Открывалось заведение в 12 часов, и к его открытию у входа уже скапливалась толпа. Как писали в печати, "люди лавиной врывались занимать места". Правда, ресторан пользовался дурной славой. Официантки грубили и часами не подходили к клиентам. А вместо одной заказанной порции, как пишут в газетах, частенько приносили двойную. В "Северном сиянии" посетители часто устраивали скандалы и дебоши.
Бережливость
В послевоенное время помимо пьянства крайне порицалось небрежное отношение к различным дефицитным вещам. И, наоборот, поощрялась бережливость. Так, одна работница, ремонтировавшая петрозаводский роддом, нашла бочонок, на дне и стенках которого осталась засохшая голубая краска. Работница наскребла из этого бочонка 15 килограммов краски, которая пошла на покраску панелей.
А вот возница Клавдия Ишанина так небрежно везла кирпичи на телеге, что они попадали. Некоторые уцелели. Но Клава подобрала не все. Она оставила на дороге 6 парных половинок кирпичей и 4 совершенно целых кирпича, за что и попала в газеты. Начальник Клавдии заявил: "Кирпич требует нежного отношения".
В 1945 году на подобные изобличающие заметки в прессе реагировали крайне быстро. Так, буквально через неделю после того, как вышла статья об отсутствии скамеек в парках Петрозаводска, скамейки появились. Через газеты люди рассказывали о своих проблемах. Конечно, в основном о бытовых неудобствах. Так, в поезде Ленинград – Мурманск в один вагон помещают по 80 человек, тогда как положено 30. В больнице Сегежского района не хватает перевязочного материала, в Кеми люди не могут попасть в баню. И в то же время в Сортавале в 1945 году строится четырехэтажная школа и открывается специальный санаторий для беременных. Жизнь продолжается!
