Эта тема стала популярной в последние несколько недель. Госдума приняла и президент подписал очередной закон, реформирующий бюджетную сферу. Тотчас в некоторых центральных СМИ появились публикации, в которых объяснялось, что данный закон положит конец бесплатному среднему образованию. Говорилось даже, что бесплатными останутся лишь четыре предмета – русский язык, математика, история и закон Божий. Чтобы разобраться, так ли это, «Карельская Губернiя» пригласила на очередное заседание политклуба министра образования РК Александра Селянина, депутата ЗС РК, коммуниста, члена Комитета по образованию, культуре и делам молодежи Александра Меркушева и заместителя директора школы №3, председателя общественного движения «учителей года» Карелии Ольгу Германову. Вел заседание журналист Григорий Воеводин.
Обама – не пример
Григориий Воеводин: Александр Александрович, как вам кажется, сколько можно реформировать систему образования? Может, пора уже оставить ее в покое?
Александр Селянин: Реформирование само по себе не является самоцелью. Если бы у нас бюджетная сфера работала эффективно и полностью удовлетворяла потребности получателя, тогда я бы согласился, что можно поставить точку. Но опросы населения и анализ эффективности показывают, что реальных реформ у нас еще и не произошло. Было очень много деклараций и призывов, но реально ничего добиться не удалось.
Александр Меркушев: Я считаю, что цель сегодняшней реформы – резко понизить степень всеобщего образования нашего населения. Все ждут как манны небесной, что что-то изменится. Но ничего не меняется, только ухудшается. ЕГЭ – простой пример. Барак Обама 4 миллиарда выделил, чтобы сломать эту систему, а мы ее ввели.
Григорий Воеводин: Ольга, вы много лет работаете в школе. Все эти реформы испытали на себе. Вас саму это все не достало?
Ольга Германова: Я много общалась с учителями из нашего общественного движения, и, знаете, паники нет. Все достаточно спокойны. В школе без новизны невозможно.
Левое полушарие. Перегрузка
Александр Селянин: Закон, который мы сейчас обсуждаем, ни в коей мере не коснется ни родителей, ни учеников, ни учителей. Он направлен лишь на более эффективную систему управления.
Григорий Воеводин: Но при этом в учебных заведениях уже проводят родительские собрания и объявляют родителям о том, какие занятия в следующем году будут платными. Или это они бегут впереди паровоза?
Александр Селянин: Вот. Это еще одна положительная сторона нового закона. У нас сейчас уже де-факто существуют платные услуги в системе образования. И некоторые учреждения, используя либо свой статус, полученный в 90-х годах, имели дополнительные преференции, либо (я не стесняюсь это говорить), используя лоббистские способности руководителей, перетягивали бюджетные средства от других учреждений на свое. Или вот сейчас идет нарушение в целом ряде учебных учреждений, когда занятия даются сверх максимально разрешенной нагрузки на ученика во вред его здоровью. Теперь же будет четко прописан государственный стандарт, а сверх этого все учреждения будут поставлены в равные условия. И никто не будет иметь права навязать дополнительные занятия на обязательной основе.
Григорий Воеводин: Если это, например, класс с математическим уклоном, директор не сможет ввести платно дополнительные уроки математики?
Александр Селянин: Нет. Это будет нарушение. Нельзя загружать школьников сверх разрешенного стандарта. Математику могут добавить, лишь сократив количество часов у другого предмета. Так что в обязательном порядке никто вас платить за уроки не заставит.
Григорий Воеводин: А в необязательном?
Александр Селянин: Если какой-то внеклассный кружок, то пожалуйста, это добровольное дело ученика и родителей.
Григорий Воеводин: Но под видом кружка в школе смогут преподавать ту же самую математику, официально называя ее кружком. Будут собирать за это деньги. В итоге те, кто богаче, смогут углубленно изучить какой-то предмет, а те, кто беднее, – не смогут.
Александр Селянин: Ну так и сейчас всякого рода кружки могут быть платными. Где здесь ухудшение?
Александр Меркушев: Так мы возвращаемся к Госстандарту или только декларируем это?
Александр Селянин: Возвращаемся. Сегодня существует стандарт, который четко не прописан. Теперь вводится новый стандарт. Там прописан объем обязательных учебных часов. И более того, дополняется еще количество часов внеурочной деятельности. Это очень важный шаг вперед. Все учебные часы остались. От 20 до 24 часов в неделю и к ним дополнительно еще 10 внеурочных часов. О каком сокращении учебных часов мы говорим? Фактически на 50 процентов государством увеличивается гарантированное бесплатное образование.
Александр Меркушев: Если существует Госстандарт и он достаточен, зачем мне получать более углубленные знания, которые мне не нужны? Все эти спецшколы, лицеи, гимназии делают, мягко говоря, не самое лучшее дело для общества. Появляется желание у родителей куда-то бежать, у учителей – уйти в самые лучшие школы, а их выпускники к 25 годам нивелируются так же, как выпускники всех других школ.
Григорий Воеводин: Приведите факты.
Александр Меркушев: А факты очень просты. Попытка сделать элитные школы, лицеи привела к тому, что у нас сегодня у детей левое полушарие перегружено до предела, 70 процентов – инвалиды, у почти всех из них – искривление позвоночника. А с чем это связано? С отсутствием двигательных навыков. Просидеть восемь часов за партой. Представьте только.
Александр Селянин: На это закон и направлен. Против беспредела 90-х.
Полтора миллиарда долларов на взятки
Александр Меркушев: Этот закон создан для нового передела собственности. Все будет очень просто. Школа попадет в кабалу, в долги и потихонечку перестанет быть тем объектом, которым была. Перестанет быть школой… Мы же прекрасно знаем про демографический провал. Было 22 миллиона, осталось 13. Учителя же потеряют работу.
Александр Селянин: Не будет этого. У нас уже стабилизировался состав детей.
Александр Меркушев (с недоверием): Вот сколько есть, столько и останется?
Александр Селянин: Да.
Александр Меркушев: А оптимизация? Школы закрывают. А куда учителям деваться?
Александр Селянин: У нас сейчас половина учителей пенсионного возраста. Вы как думаете, школы для чего существуют? Чтобы рабочие места учителям давать?
Александр Меркушев: Я не об этом. Кто-то думает, что с этими учителями будет? Из сельской интеллигенции, кроме них, никого не осталось. И вторая проблема: кто будет распределять Госстандарт между школами, как он будет распределяться, как это будет происходить на самом деле? Что нам даст этот закон? Говорили, что ЕГЭ нанесет удар по коррупции. Коррупция многократно возросла. Раньше нужно было давать кому-то в приемной комиссии. Там кого-то искать, тут. Теперь это намного проще делать. На уровне экзаменов.
Александр Селянин: Приведите примеры.
Александр Меркушев: Полтора миллиарда долларов – взятки на ЕГЭ в прошлом году. Это данные МВД.
До кладбища и обратно
Григорий Воеводин: В принципе сколько обычная школа может зарабатывать денег? Я, кроме сдачи площадей в аренду, ничего придумать не могу.
Александр Селянин: Сейчас этим нелегально занимаются, а будут легально. Потому что пока они не имеют права распоряжаться вырученными деньгами. Ими распоряжается учредитель, деньги должны идти в бюджет, а не школе. А теперь бюджетное учреждение будет иметь право и на имуществе зарабатывать деньги.
Григорий Воеводин: У депутата Госдумы Смолина был пример. Школьники пиво пьют? Пьют. Курят? Курят. Посадим их пиво продавать.
Александр Селянин: Ничего подобного. Ограничения есть. Право зарабатывать предоставлено, но учредитель осуществляет контроль. Но, подчеркну еще раз, бюджетное финансирование на текущем уровне законом гарантировано. Все остальное – это лишь дополнительное право.
Григорий Воеводин: Если 40 часов пустует спортивный зал, то туда можно пускать людей заниматься спортом за деньги?
Александр Селянин: Если учредитель одобрит это, то должен быть установлен тариф исходя из стоимости затрат на один квадратный метр. И не только спортзал можно сдавать. Вечером можно классы сдавать для лекций, для занятий. Они пустуют – пожалуйста.
Григорий Воеводин: А еще каким образом школа может зарабатывать деньги?
Ольга Германова: Например, в «Малышкиной школе», где дошкольников готовят к школе.
Александр Селянин: Брать там деньги пока полулегально… Я приведу пример: некоторые образовательные учреждения пытались создавать свои ученические фирмы, и они закрывались потому, что возможности легализовать их не было. Например, туристическая фирма.
Григорий Воеводин: Где школьники водят туристов по районам Карелии?
Александр Селянин: Даже по отдельным микрорайонам. В Сулажгоре есть школа, которая активно этим занимается…
Григорий Воеводин: Экскурсии по Сулажгоре? До кладбища и обратно! Это замечательно.
Александр Селянин: Не надо передергивать. Ребята провели исследовательскую работу по истории своего района.
Александр Меркушев: Из своего школьного опыта могу сказать: реально заработать деньги школе невозможно. Тут либо полная коммерциализация, либо то, о чем мы сейчас говорим, – просто дополнительный заработок. На конфеты, на фантики, на вечер. А если директора думают, что они заработают деньги, так они их не заработают.
Не хочешь - свободен
Александр Селянин: Образовательные учреждения будут трех видов. Казенное учреждение – это учреждение, как оно есть сейчас. С минимальной степенью свободы. Там будут по-прежнему смежное финансирование, жесткий контроль и не будет права распоряжаться деньгами. И мы планируем к этому типу учреждений отнести те, которые по своему предназначению должны максимально сосредоточиться на детях и не думать о зарабатывании. Я приведу пример. Школа №8, где учатся дети с девиантным поведением, – там нужно над ними трястись, а не думать, как заработать. Специальные коррекционные школы, детские дома. Другая крайность: автономные учреждения. Мы планируем, что в эти учреждения на протяжении двух лет могут перейти учреждения начального и среднего профессионального образования, региональные учреждения дополнительного образования.
Григорий Воеводин: Вы сами будете им предлагать или только по их желанию?
Александр Селянин: На первый год – только по их желанию. А к 2012 году мы будем переводить их на автономию.
Григорий Воеводин: А если директор не хочет?
Александр Селянин: Значит, директор не соответствует занимаемой должности.
Григорий Воеводин: Человек не соответствует своей должности, если просто не захочет быть банкротом?
Александр Селянин: Еще один миф. Есть учреждения, которые не подпадают под банкротство.
Григориий Воеводин: В чем суть третьего вида образовательных учреждений?
Александр Селянин: Это средние общеобразовательные школы. Они муниципальные. В какой тип перевести их, будут решать органы местного самоуправления. Но мы будем рекомендовать оставить их в статусе бюджетных учреждений.
Дефицит общения
Григорий Воеводин: Еще одна сторона проблемы. Речь о том, что все называют поборами. Сколько денег мы уже отдали в фонды групп детского сада и в фонды школьного класса. Министр говорил, что все это незаконно. Просил сигнализировать. А директора школ говорили: «А что нам делать? Нам нужно купить магнитофон, покрасить парты, побелить потолок». Теперь эти поборы будут возведены в ранг закона? Чек будут выдавать?
Александр Селянин: Государственное задание должно быть обеспечено прозрачным расчетом. Не только на содержание деятельности, но и на содержание имущества и на налоги. Ремонт – это и есть содержание имущества. Теперь, если горсовет не даст денег на ремонт школы, с него благодаря новому закону можно будет требовать. Создание условий, необходимых для проведения образовательного процесса, – ответственность муниципалитета.
Григорий Воеводин: Пример. В кабинет учителя должны были поставить компьютер. Но сказали, что поставить его можно, только если появится правильное освещение, для этого надо поменять потолок, поставить светильники. Дали бесплатно компьютер за 5 тысяч рублей, но собрали 25 тысяч на установку освещения.
Александр Селянин: Неправильно. Не по закону. Недофинансирование системы образования в части содержания имущества – не секрет. И я никогда этого не скрываю. Но в условиях прозрачности…
Григорий Воеводин: Какая разница, прозрачно или не прозрачно, если оно недофинансировано?
Александр Селянин: Теперь, когда задание будет дано конкретно, на каждый пункт будет выделено конкретное финансирование. В том числе на проведение освещения.
Ольга Германова: Родители все больше работают, чтобы обеспечить образование своих детей. И у них остается все меньше времени на общение с ними. Вот дефицит общения – это очень серьезная проблема.
Плюс один
Александ Ильин, заведующий кафедрой политологии ПетрГУ:
Опять наступаем на те же грабли, на которые мы наступили, когда вводился Закон «О монетизации льгот» и пенсионеры вышли на улицы. Опять государство недорабатывает. С самого начала. Стоит ли обсуждать проект закона на стадии проекта? Наверное, не стоит. Если мы строим административно-бюрократическое государство, где действует строго вертикальное управление. А общество является лишь объектом управления, и ему ничего больше не остается, кроме как возмущаться где-нибудь на кухне… 32 часа в неделю сидеть в школе – мы получим калек.
Новый закон – катастрофа для образования или нет?
Ольга Германова:
Для меня это загадка. Но главное, чтобы мы двигались вперед, даже делая ошибки. Главное, чтобы в школе было комфортно ребенку.
Александр Селянин:
Принятый закон не ухудшает существующие гарантии получения бесплатного образования и дополнительно к этому предоставляет возможность и образовательным учреждениям, и работникам реализовывать себя в дополнительных видах образовательной деятельности, если они на это способны и если есть заказ.
Александр Меркушев:
Смотря на то, как развивается наше государство и какие требования предъявляет будущим членам своего общества, я понимаю прекрасно, что закон нацелен на простые в общем-то вещи: на снижение образовательного уровня в стране.
