Нам обещали аномально жаркое лето. Мы не верили, но оно случилось. Карелия (да и вся страна) изнывает от жары. Даже самых здоровых и крепких не спасают ни холодный душ, ни озеро, ни тенек. Не удивительно, что работы у врачей прибавилось: тепловые и солнечные удары, укусы ползучих и летучих гадов, инсульты, скачки давления... Чтобы увидеть оборотную сторону долгожданного лета, «Карельская Губернiя» присоединилась к дежурной бригаде скорой помощи и полдня ездила с ней на вызовы.
Среда. Плюс 31 градус. В диспетчерской без кондиционера находятся пять человек: три диспетчера, один диспетчер-эвакуатор и старший врач смены. Телефонные звонки раздаются ежеминутно. У кого-то кружится голова. Кто-то перепил. У кого-то давление. Кто-то тонет. Кого-то просто интересует, что делать в такую жару. Диспетчеры, то и дело вытирая салфеткой вспотевшие лица и шеи, лишь вяло улыбаются таким вопросам.
Причину их улыбок я начинаю понимать едва ли не с первого вызова.
Вызов первый
Улица Фролова. Молодой человек, 23 года. Приступ эпилепсии.
Мчимся на Кукковку. Фельдшер Анна Егорочкина рассказывает истории из практики. Я же сосредоточена на струйках пота, бегущих по моему телу под синтетическим медицинским халатом. Неприятное ощущение. Потеть-то в такую жару все потеют, но чтобы с колен вода капала... Если на улице плюс 30, то «внутренности» машины раскалены градусов до 40. Дышать нечем. Уже через десять минут поездки начинает кружиться голова.
– Как вы в такой одежде работаете? – ужасаюсь.
– Так и работаем. Привыкли. Да, жарко, да, плохо. Но что делать? Спецодежду нам шьют такую, чтобы подешевле. Можно купить в Питере костюм тысячи за две. Но на нашу мизерную зарплату не разгуляешься. Тем более что у нас такие вызовы. То в блевотине приедем, то в крови... Так что терпим.
Молодой человек Илья, худой, как кочерга, лежит на кровати в съемной квартире и еле ворочает языком. Кисти рук скрючены и загнуты внутрь. Хозяйка квартиры, которая и вызвала врачей, рапортует: «Затрясло его всего, упал. Раньше такого не было...»
Врач наклоняется над Ильей.
– Пили?
– Да, пиво.
– Сколько времени?
– Два дня.
– Покажите язык. Язык ужасный. Говорите правду – сколько дней пьете?
– С пятницы. На карьере. Жарко...
– Сознание теряли?
– Нет. Но руки разогнуть не могу.
– Это плохо. Едем в больницу?
– Нет, не надо. На работе узнают – убьют.
– Кем работаете?
– Сборщиком мебели.
– В таком состоянии надо в больницу, в себя придете – и к наркологу на учет. Так отказываетесь ехать?
– Да. Я пить больше не буду. Отлежусь.
– Пишите расписку, что отказываетесь.
Илья скрюченной рукой пытается взять ручку. Не выходит.
– Как же вы мебель собирать будете? – не без сарказма спрашивает фельдшер Анна Егорочкина.
Уже в машине Анна поясняет: «Госпитализация у нас добровольная. Не хочет ехать – не едет. Долго не уговариваем. У нас алкашей – добрая половина вызовов. И что ни вызов, то зря».
В подтверждение своих слов рассказывает недавний случай: «Звонят на днях с улицы. Троллейбус переехал женщине ногу. Приезжаем, а там на скамейке – «грядка» полупьяных бомжей. Пострадавшую не видать. Спрашиваем: кого тут переехало троллейбусом? Вперед на абсолютно здоровых ногах вышагивает дама. Меня, говорит, переехало. Только не сегодня, а 7 июля... Вот тебе и раз. Оказалось, вызвала женщина «скорую» потому, что у неё от жары голова кружится. В больницу ехать отказалась. Но в расписке почему-то написала, что врачи ее не взяли».
Диспетчерская
– Ну как вам выезд? – интересуется старший врач смены Надежда Мелехова.
– Тяжеловато...
– Мы-то ко всему привыкли, – говорит Мелехова. – Жара жарой, а смену (12 часов. – Прим. авт.) надо отработать.
По словам Мелеховой, в жару действительно большое количество вызовов. Потому что обостряются многие заболевания. Утопающих мало, но тоже бывают. Буквально недавно приехали на пляж по вызову. Подбежал к машине мужчина, передал врачам тело маленькой девочки и побежал... за второй. Две сестрички лет 6-7 купались, одна стала тонуть. Вторая, пытаясь помочь тонущей сестре, тоже нахлебалась воды. Спасти удалось только одну из сестер. Вторая умерла в больнице.
На карьере и в Лососинном тонули мужчины – удалось спасти. Не так давно рыбака из воды вытаскивали. А утром ездили в Суйсарь – мальчика укусила змея. Он был госпитализирован в очень тяжелом состоянии. Даже драк в жару больше, потому что пьют на улицах. То топором по голове кому-то дадут, то нож в спину всадят.
Вызов второй
Лососинское шоссе. Мужчина потерял сознание на улице.
Едем уже с другой бригадой. По дороге врач с фельдшером тоже говорят о том, что почти все вызовы от алкашей.
– Хоть бы одному нормальному помочь! – смеются врачи. И добавляют: «Погодите. Может, сейчас приедем, а там уже и нет никого. Часто с нами так шутят». Историй ложных вызовов у врачей масса. Так, на прошлой неделе «скорую» вызвал мужчина, сказав, что упал со второго этажа. Бригада тут же примчалась. «Приезжаем, а там не квартира, а бомжатник. Сидит на полу пьяненький мужичок. Нас увидел, снял штаны и ну прыщи на ногах показывать. Оказалось, ниоткуда он не падал. Видать, подцепил какую-то заразу и озаботился. А про падение соврал, чтобы мы приехали».
Видя мое недоумение, врач говорит: «Вы ещё не видели, как они судороги имитируют. Просто уличный спектакль! Трясется весь, извивается, а сигарету между тем цепко держит – бережет».
Зачем они это делают? Обычно алкоголиков отвозят либо в милицию, либо в больницу, где они могут провести сутки. А им только это и нужно. Бывает, чуть ли не каждый день одни и те же люди «скорую» вызывают – в надежде, что приедет бригада, которая их не знает, и купится на выдуманную историю.
Вообще, врачи привыкли ко всему. Мало что может удивить. Даже самоубийство для них – дело привычное. Рассказывают: один мужчина захотел умереть, полез на крышу, обмотал шею веревкой и, чтобы уж наверняка отправиться на тот свет, свесился с козырька. Чтобы разбиться, если что. Веревка порвалась, мужчина упал на провода. Его закоротило, но выжил. Очухавшись в больнице, печально так произнес: «Какой же я неудачник. Даже помереть нормально не могу».
За разговорами подъезжаем на место. На траве сидит худенький, грязный мужичок с большой спортивной сумкой. Под локоть его держит другой, видимо, тот, который вызвал «скорую». Оба нетрезвые.
«Вот видите, я же говорила!» – бросает мне врач и заводит мужчину в «скорую» для обследования. Все как обычно: жарко, пил много пива. Открылась язва. Стало плохо, упал.
«Обычно-то я какао пью, люблю его очень, – говорит мужчина, не поднимая головы с койки. – А тут жарко – так пиво. Вот, кажется, допился». Мужчине не кажется. Он, по вердикту врачей, правда допился. Отвозим любителя какао в больницу и возвращаемся в диспетчерскую.
Диспетчерская
Пока меня не было, позвонили несколько бабушек с жалобами на головокружение и слабость. А также мама пятилетнего малыша, который сначала перегрелся в Песках, а потом простудился в холодной воде. В Машезере у дачницы случился сердечный приступ. Тоже от жары. Позвонила девушка с работы – стало плохо в душном помещении, спрашивала, что ей делать.
– Звонят постоянно, – говорит Надежда Мелехова. – Смешные... Мы тут тоже сидим в душном помещении целый день – и ничего.
– Как вы по всем вызовам успеваете? – спрашиваю.
– Иногда и не успеваем... Судите сами: всего у нас 18 круглосуточных бригад. Из них одна – психиатрическая, две педиатрические и четыре специализированные (реанимационные). Машины у нас все старые. Постоянно какую-то да ремонтируем. А бывает, что и пять-шесть машин одновременно выходят из строя и заменить их нечем. И ничего не поделаешь, хоть караул кричи. Люди звонят, ругаются, отчего мы так долго едем, спрашивают. А что нам делать, коли ехать не на чем?
Вызов третий
Мужчина, 44 года. Ключевая. Стало плохо.
Едем на вызов с молодым, но опытным фельдшером Сергеем Боровковым. Я уже почти в полуобморочном состоянии. Сергей же держится, но тоже чувствует себя неважно: «Сегодня уже не выдержал, надел шорты. Мне сделали замечание, но я сказал, что в брюках от спецодежды умру через полдня и некому будет спасать людей».
На Ключевой на дороге толпа. Завидев «скорую», кидаются к нам, проталкивая вперед пострадавшего Нарзана. Нарзан держится за голову и стонет. Искупался, заработал не то отит, не то менингит. Три дня нестерпимо болит голова, а сегодня вдруг стало так плохо, что едва не потерял сознание. Сразу по симптомам поставить конкретный диагноз сложно. Сергей пишет два: менингит и отит. Везем Нарзана в БСМП. В приемной очередь из четырех человек. Выслушав Сергея, врач интересуется, сделали ли мужчине пункцию, и велит везти его к лору. Боровков нервно отвечает, что не хочет слушать этот бред, и бежит вон из приемной. Бегу следом, ничего не понимая.
«Пункцию делать на улице нельзя, – объясняет Сергей. – А то, что его отправляют к лору, меня просто взбесило. Какой может быть лор, если я в первую очередь ставлю менингит? Почему бы не обследовать сначала здесь?»
По словам фельдшера, в БСМП часто переотправляют пациентов. «Я понимаю, что они устали, – говорит Боровков. – Но так же нельзя! Мы тоже устали!»
Юбилей
Надежда Мелехова просит обязательно написать о том, что люди, часто не зная, как звонить в скорую помощь, звонят в Петрозаводск из других городов: Костомукши, Сегежи...
– Бывает, совпадает название улицы – и мы ездим не один час, ищем адрес. А потом выясняется, что вызов вовсе не из Петрозаводска. Большая просьба: сообщать город, из которого звоните.
Как вызывать «скорую» с мобильного – тоже не все знают. Абонентам «Мегафона» и МТС следует набирать 030, «Билайна» – 003.
Напоследок Надежда Мелехова сообщает, что 30 июля Станции скорой помощи исполнится 80 лет. «Хоть бы кондиционер нам кто-то подарил на юбилей, – скромно улыбается Мелехова. – А то так тяжело по 12 часов в духоте работать...»
