Мать убедила двоих своих детей отказаться от участия в приватизации пятикомнатной квартиры в центре Петрозаводска. А потом приватизировала жилье вместе с двумя другими дочерьми, оставив остальных наследников, как говорится, у разбитого корыта. Теперь некогда родные друг другу люди судятся из-за квадратных метров.
Эту историю легко можно было отнести к разряду бытовых разборок, если бы не одно «но» – в центре квартирного скандала оказались дети знаменитого русского писателя-историка Дмитрия Балашова, известного по романам «Марфа-посадница», «Господин Великий Новгород» и циклу книг «Государи московские». И, похоже, споры вокруг жилплощади – только малая часть семейного конфликта, начало которому было положено много лет тому назад.
15 детей Балашова
– Фактически я рос один, почти не видел ни отца, ни матери, – рассказывает старший сын писателя Алексей (именно он в истории с квартирой оказался пострадавшим. – Прим. ред.). – Всего нас было шестеро детей, но заботы мамы хватило только на двух младших сестер. Видимо, их она сейчас и рассматривает как своих родных детей.
Сколько у него сводных братьев и сестер, Алексей не может точно сосчитать. Говорит, среди них есть и совсем юные, и те, кто уже на пенсии. Официально у Дмитрия Балашова было 12 детей, но дядя Алексея как-то насчитал 15 наследников писателя. Балашов был женат четыре раза, еще столько же у него было гражданских браков.
– Нормальных отношений в моей семье никогда не было, – вспоминает Алексей. – Отца я видел наездами, он особо не задерживался на одном месте. Точно так же, как не задерживался и рядом с одной женщиной. Дети у него появлялись как-то параллельно от разных женщин. А мать большую часть моего детства провела в Херсоне. Там у нее умер отец, от него осталась квартира, и мама переехала. Почему она не взяла меня с собой? Трудно сказать, это ее нужно спросить. Когда она вернулась в Петрозаводск, для меня это уже был чужой человек.
По словам Алексея, отец частенько оставлял его в деревне Чеболакша Кондопожского района присматривать за коровами. В то время мальчику было чуть больше десяти лет. В деревне, где до ближайшего населенного пункта с телефоном нужно идти семь километров, Алексей жил один. Когда нужно было ходить в школу, Дмитрий Балашов привозил сына в Петрозаводск. Но и здесь рядом с ним чаще всего находились случайные люди.
– Хорошо помню: когда я пошел в первый класс, какое-то время за мной присматривала любовница отца, – рассказывает Алексей. – Обычно же отец просто искал людей, которым негде было жить, и оставлял их в нашей квартире. Они получали крышу над головой, а взамен должны были присматривать за мной. Иногда меня снова отправляли в деревню. В шестом классе мой первый школьный день начался не 1 сентября, как у всех, а 3 декабря. Три месяца я пропустил, присматривая за коровами.
Крушение кумира
Отцу удалось убедить Алексея в том, что школа, университет и образование – ерунда, потому что к тому времени, как он вырастет, нефть, газ и уголь закончатся и люди будут жить только за счет натурального хозяйства. При этом сам Дмитрий Михайлович для своего времени был очень хорошо образован. Алексей признается: его отец обладал уникальным талантом убеждать людей. Точно так же на «хозяйствах», только уже в Новгороде, сидели и два его родных брата.
– Для нас отец был живым богом на земле, – добавляет Алексей. – То, что отец – известный писатель, делало его авторитет непоколебимым. Только к тридцати годам я начал понимать, что условия, в которых я вырос, – неестественные. Раньше я наблюдал за другими семьями, где дети постоянно были с родителями, и мне они казались какими-то «не такими». Повзрослев, я понял: это моя семья неправильная. У ребенка должны быть родители, а не случайные люди, которые над ним еще и издеваются. Раньше мне казалось, что все у нас в семье в порядке. Чему я научился благодаря отцу? Доить корову, чистить хлев и колоть дрова. На этом все мое воспитание заканчивается.
Когда из Херсона вернулась мать Алексея, между его родителями разыгралась война. Сын писателя объясняет: нельзя сказать, что они к тому моменту расстались, потому что толком и не были вместе. Конфликт завершился тем, что четверо детей уехали в Новгород с отцом, а две сестры Алексея остались с матерью в Петрозаводске. Но постепенно «беглецы» начали возвращаться обратно в Карелию. Алексей успел закончить только восемь классов, потом ему пришлось доучиваться в вечерней школе. Он поступил в техникум, но учебу там так и не закончил. Отец категорически не хотел, чтобы сын получил образование. Когда Алексей стал студентом исторического факультета Петрозаводского государственного университета, они с ним долго ругались по этому поводу.
Убийство
– Не успел я окончить первый курс, отец организовал мне первую поездку в Германию, – вспоминает Алексей. – Я обзавелся там друзьями и какое-то время жил за границей. В Германии же я познакомился с человеком, которого стал считать своим приемным отцом. А с родным общаться перестал. Он как-то наговорил про меня много неприятных вещей. Я узнал об этом и впервые в жизни решился открыто с ним поспорить. Позвонил ему по телефону, он начал на меня кричать, а потом бросил трубку. Больше мы с ним не разговаривали. Пару раз я встречал его на улице. Он меня не увидел. Отец в принципе не замечал людей. Ну а я сделал вид, что не заметил его.
Алексей признает, что в профессиональном плане Дмитрий Балашов достоин всяческого уважения: он никогда и ничего не говорил и не делал приблизительно, всегда тщательно проверял факты, работая над книгами, перерабатывал огромное количество материала.
В ночь с 16 на 17 июля 2000 года Дмитрий Балашов был ограблен и задушен в своём доме в деревне Козынево Новгородского района. Его труп, завернутый в рогожу, нашли перед домом. Суд признал виновным в убийстве ранее судимого жителя Новгорода Евгения Михайлова. Вердикт много раз оспаривался, и подозреваемого даже однажды оправдали, но после кассации дело отправили на новое рассмотрение в новом составе суда. Михайлова приговорили к 14 годам и 8 месяцам лишения свободы.
К убийству также оказался причастен сын писателя и родной брат Алексея, Арсений. За укрывательство преступника и угон автомобиля отца его приговорили к 4 годам лишения свободы. Свой срок Арсений уже отсидел. Выйдя на свободу, он сменил фамилию, имя и отчество.
Арсений так и не признал свою вину, и многие правозащитники и журналисты до сих пор считают его невиновным. Серьезные, солидные люди открыто говорили о проклятии над родом Балашовых.
Когда убили отца, Алексей жил в Мюнхене.
– Я попытался вспомнить что-нибудь доброе и светлое об отце, но мне так ничего и не пришло на ум… – с грустью вспоминает сын писателя. – Обстоятельства его смерти до сих пор многим кажутся странными. Я не берусь утверждать, как все было на самом деле.
Незадолго до смерти Дмитрия Балашова его сын, 22-летний Арсений, подал в суд по поводу пятикомнатной квартиры в Новгороде, которую писателю выделили как многодетному отцу. Дмитрия Балашова убили как раз в разгар судебного процесса. Однако Алексей уверен: это просто совпадение.
Хочет отомстить?
Ситуацию, в которой Алексей оказался сейчас, он называет уникальной. Ему негде жить. Сын писателя временно обитает у друга. В квартиру к матери он возвращаться не хочет. Жить рядом с тем, с кем судишься – удовольствие сомнительное. К тому же со временем большая квартира Балашовых в Петрозаводске пришла в запустение. Если квартира все-таки будет продана (на этом настаивает сын знаменитого писателя), новым хозяевам придется изрядно вложиться в ремонт.
Несколько лет назад Алексей сменил фамилию, теперь он Алексей Берлов. Говорит, не хочет больше иметь ничего общего с семьей Балашовых. Тем более что отец, по его словам, еще при жизни отказался от него, объявив всем, что «на Леше он уже давно поставил крест». Свою мать Алексей называет только по имени-отчеству – Евгенией Ивановной. Со своими сестрами Ксенией и Василисой, приватизировавшими квартиру вместе с матерью, он больше не общается.
– Я думал, у нас хорошие отношения, – признается Алексей, – но после обмана с квартирой все встало на свои места. Сам не понимаю, как я ввязался во всю эту историю. Мать убедила меня, что я могу претендовать на долю отцовской квартиры в Новгороде, поэтому должен отказаться от петрозаводской квартиры. Хотя она знала, что жилплощадь в Новгороде полностью принадлежит последней жене отца. И эта затея изначально была обречена на провал. У меня есть только одно объяснение тому, почему она так поступила. Мне кажется, Евгения Ивановна мстит своим детям за то, что отец на ней так и не женился и мы носим его фамилию, а она – нет. Она всегда мечтала стать женой писателя. Я это понял только сейчас, а отец об этом говорил мне давно. Она и последней жене отца всегда завидовала, что та все-таки получила штамп в паспорте…
К сожалению, другие фигуранты этой истории наотрез отказались комментировать свои поступки. Соседка Алексея Балашова, знавшая его с детства, призналась: она никак не ожидала, что он затеет судебный процесс. Евгения Ивановна Влазнева, мать Алексея, отмахнулась от наших расспросов: мол, пишите что хотите. А сестра Ксения поначалу сквозь смех советовала попросить у ее брата паспорт, вдруг он не сын Балашова. Свои испортившиеся отношения с братом она объяснила тем, что билеты на поезд из Санкт-Петербурга в Петрозаводск нынче стоят дорого и у нее нет возможности ездить в родной город и общаться с братом. А потом Ксения и вовсе заявила: «Неужели в Карелии нет других новостей, кроме истории о том, как поссорились два никому не интересных человека?»
